Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие - Лев Самуилович Клейн

Сталин тоже исходил из убежденности в великой миссии своей и своего государства в мире, мобилизовал силы народа на великую войну с помощью резкого повышения нормы эксплуатации, тоже вырезал весь старший командный состав и едва не проиграл войну, обрекши страну на тяжкие поражения, тоже завел Россию в международную изоляцию, а по качеству жизни опустил народ до уровня африканских колоний. Конечно, причины лежат глубже: в гонке вооружений с капиталистическими демократиями социализм оказался банкротом, но сказались и индивидуальные сходства Сталина с Иваном Грозным — его любимым историческим героем. Итогом был распад СССР и экономические катастрофы.

Характеризуя царя Ивана, многие историки упоминают его содомию в числе признаков его разврата, вырождения и патологичности. П. И. Ковалевский считает гомосексуальность присущей «иногда» параноикам: «Иногда у таких больных является ненависть и омерзение к противному полу, особенно у мужчин к женщинам, и влечение к одноименному полу с стремлением к удовлетворению своей страсти» (с. 41–42). Описывая последнюю болезнь царя, он отмечает: «Грехи опричнины и содомии дали себя знать» (с. 149). Е. А. Соловьев в очерке об Иване Грозном вторит: «Насколько я знаком с психопатологией (а я не специалист), то для меня очевидно, что и эротические аномалии, и жестокость находятся между собой в непосредственной причинной зависимости» (с. 79). Он только не уточняет, что чем порождается — содомия жестокостью или жестокость содомией.

Представленный здесь панорамный обзор аналогичных фигур истории показывает, что наивные увязки историков совершенно несостоятельны. В XVI веке едва ли не во всех крупных государствах Европы — в Англии, Франции, Германии, Италии, Турции — на тронах сидели коронованные содомиты, только в Испании Филипп II, самый близкий по характеру к Ивану, был свободен от содомского греха, зато грешными были его премьер-министр Перес и сын Дон Карлос. Самым близким Ивану по характеру оказывается — через напластования эпох — Сталин, но гомосексуальностью этот деятель не отличался. Так что содомия не могла быть признаком чудовищности Ивана Грозного, скорее это была в нем как раз человеческая слабость. Здесь та же путаница связей, как в известном английском историческом сочинении, которое сообщало, что современником Елизаветы в России был царь Иван Грозный, прозванный за свою жестокость Васильевичем.

В посланиях Курбскому Иван настаивал: «паче же убо человек есми», «ино вси есмы человеци» — примазывался, конечно. Но в числе оснований он, вероятно, держал в уме те блаженные часы, когда, чистоты не соблюдши и презрев тысячу дев, он уходил в спальню с Федькой Басмановым или, возможно, Богданом Бельским, уподобляясь простым людям своего царства.

В «Князе Серебряном» Алексея Константиновича Толстого изображен конец Федьки Басманова. По Толстому, Федька, дабы избежать мучительных пыток, угрожает раскрыть всему народу, что именно они проделывали с царем, и уловка сработала: Малюта Скуратов мгновенно отсек ему голову. Этот эпизод надуман. Толстой перенес на историческое прошлое представления своей эпохи. Во времена Грозного ни царю незачем было бояться огласки, ни народ было не устрашить содомским грехом. О связи царя со своим кравчим было не принято говорить вслух, но тайны она не составляла. Тайной ее окутали потом.

Любимцы Петра Великого

1. Слухи и шлюхи

От времени Петра I осталось множество письменных источников. Из них явствует, что слухи об амурных приключениях царя с мужчинами были весьма распространены среди его современников. Но историки разного времени упорно молчат об этой стороне его жизни или решительно отвергают такие слухи.

Ученый и публицист XVIII века князь М. М. Щербатов (1898) написал специальный труд «Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого». Среди пороков, конечно, фигурируют распущенность и любострастие Петра, но мужеложство не упоминается. Речь идет только о его вольном обращении с женщинами. Польский историк конца XIX века Казимир Валишевский, посвятивший специальное исследование личности и чертам характера Петра, сталкиваясь с подозрительными фактами, отмечает: «В этом хотели найти источник недоброжелательных предположений относительно интимных нравов государя. Но объяснение, к сожалению, недостаточно убедительно». Он подыскивает фактам другое, не столь одиозное объяснение (1993: 89). Современный автор самого популярного на Западе трехтомного труда о Петре Великом американец Роберт Масси не может совсем обойти загадочность очень уж тесной и во многом необычной дружбы царя с Меншиковым и в примечании (только в примечании) задается вопросом: «Крылось ли за этой дружбой нечто иное?» Приведя подозрения современников о том, что эта близость более напоминает любовь, нежели дружбу, Масси, несомненно, знаток материалов о Петре, отвергает это мнение: «Но в действительности никаких свидетельств гомосексуальных отношений между Петром и Меншиковым нет» (Масси 1996, 3: 135). Что уж и говорить о бесчисленных агиографических сочинениях советских историков и литераторов, начиная с исторического романа Алексея Толстого «Петр Первый»…

До середины XX века только два автора громогласно объявили царя Петра содомитом. Это первый глава марксистской советской историографии проф. М. Н. Покровский, который в своем «Кратком курсе» истории России (этот учебник был одобрен Лениным и отвергнут Сталиным) пишет, что Петр получил от одного из своих любовников сифилис и заразил им свою жену. Второй автор — это известный исследователь проявлений гомосексуальности в истории и культуре России эмигрант профессор Семен (Саймон) Карлинский, сам открытый гомосексуал. В общем обзоре гомосексуальности в истории России он перечислил сведения о таких приключениях царя Петра, вполне им доверяя. Но из этих ученых первый, писавший в первое десятилетие советской власти, был заядлым критиком царского режима и потому склонен к преувеличениям, а второго можно было заподозрить в стремлении приписать гомосексуальность любому крупному деятелю истории и к тому же досадить советской ура-патриотической идеологии. Объективность обоих под сомнением.

Остальные историки, особенно отечественные, единодушны в своем игнорировании слухов о гомосексуальности, точнее, о бисексуальности Петра Великого.

Что лежит в основе такого единодушия? Ну, во-первых, конечно, туманность самих источников. Свечу никто не держал, и к тому же вести слишком откровенные речи о царе было смертельно опасно. Русские источники, естественно, говорят намеками, а иностранные дают, в общем, косвенные свидетельства, не из первых рук. Признаний самого Петра нет. Во-вторых, большей частью историкам тоже приходилось считаться