Лир - Эдвард Бонд

Томас. Поговорить о чем? Ты всегда можешь со мной поговорить.

Сьюзен. Да нет, я не знаю… В том смысле… (Замолкает)

Томас (он думает о Лире. Чуть погодя) Мы говорим с людьми, но мы не можем им помочь по-настоящему. Мы не должны их сюда пускать, если это все, на что мы способны. Опасно говорить правду, правда без силы всегда опасна. А мы должны драться! Свобода не есть идея, она — страсть! Если в тебе этого нет, ты будешь биться как рыба на песке, за лишний глоток воздуха.

Те ЧУЖАКИ, которые до того ушли, возвращаются бегом.

Чужаки (тихо и напряженно) Солдаты. Солдаты.

ТОМАС встает.

Томас. В чем дело?

Входят СТАРЫЙ СОВЕТНИК, ОФИЦЕР, и СОЛДАТЫ 14, 15 и 16.

Офицер (читает по бумаге) Россман — (Бен выходит вперед) — и — (Указывает на Маленького человека, который пытается улизнуть) — взять его — (солдаты 14 и 15 хватают Маленького человека) — Джонс -

Маленький человек. Так эт' не я! Я Симпсон!

Офицер. Я беру вас под стражу как дезертиров из трудовых лагерей.

Из дома выводят ЛИРА. Он стоит на ступеньках в окружении ЧУЖАКОВ.

Лир. Кто там? Что тебе нужно?

Офицер. Вы прячете беглых.

Лир. Я не спрашиваю моих друзей, откуда они пришли.

Бен. Пусть они меня заберут!

16 солдат. Заткнись!

Офицер. Я препровожу их под охраной в военную комендатуру округа.

Маленький человек (пытается пробиться к Лиру. Солдаты его останавливают) Бога ради, зачем я вам нужен? Я же доходяга! Я же работать не смогу! Я только у всех под ногами путаюсь. Бога ради, оставьте вы меня в покое!

Офицер. А тебя на работу и не отправят. Определенные экономические преступления были признаны тяжкими, с правом обратного действия. Ты обвиняешься в незаконных сделках на неорганизованном рынке. Приговор пересмотрен, является окончательным и обжалованию не подлежит.

Маленький человек (он сбит с толку) Ничего не понял.

Офицер. Ты — социальная язва. Тебя повесят.

Маленький человек (слабо) Но как же так. Со мной всегда обращались — И в документах у меня написано, сэр. Я не понимаю.

Лир. Подведите меня к нему. (Лира подводят к Офицеру. Он кладет ладонь Офицеру на руку) Ты ведь солдат, сынок, сколько смертей у тебя на совести? Не обременяй себя еще двумя. Иди обратно и скажи, что ты их не нашел.

Советник. Лир, каждое твое слово есть подстрекательство к измене.

Лир. Кто это? Кто здесь?

Советник. Я был у тебя министром -

Лир. Да — я тебя знаю.

Советник. Из уважения к возрасту твоему и к твоим страданиям Корделия терпела до сей поры твою деятельность, но теперь этому придется положить конец. В дальнейшем ты не будешь выступать публично или участвовать в каких-либо политических мероприятиях. Желающие посетить тебя будут сначала проходить собеседование в военной комендатуре округа. Все эти люди должны немедленно вернуться к месту постоянного проживания. Правительство назначит мужчину и женщину для ухода за тобой. Ты будешь жить в тишине и покое, как то и должно человеку твоих лет.

Лир. Ты в их новом правительстве?

Советник. Как и многие мои коллеги, я подписал присягу на верность новой власти. Я всегда служил моему народу. Я рассматриваю это как основную свою обязанность. Если мы разрушим административный аппарат, воцарится хаос.

Лир. Да, да, понятно — но ты же не повесишь этого человека из-за денег?

Маленький человек. Наверно, в записях ошибка… Точно, точно!

Офицер. Уведите его вниз, на дорогу.

Маленький человек (он совершенно потерялся. Кричит) Нет!

Лир (Советнику) Останови их.

Советник. Я к этому не имею ровным счетом никакого отношения. Я пришел поговорить с тобой.

Лир. Я понял. Дикари захватили мою власть. Вы совершаете преступления и называете их законом! Великан должен встать на цыпочки, чтобы доказать, что он не карлик! — Нет, зря я на тебя кричу, у тебя же столько дел, столько нужно всего наладить, исправить все мои ошибки, я же понимаю… Но он-то всего-навсего мелкий жулик! Маленький несчастный жулик! Подумай о тех преступлениях, которые ты совершаешь каждый божий день у себя в кабинете, изо дня в день, покуда они не превратятся в рутину, подумай, что тебе радости еще и в этом преступлении!

Советник. Меня послали поговорить с тобой, как старого друга, и вовсе не для того, чтобы ты оскорблял меня, Лир. Его отвезут обратно, на стену, и там повесят. И — если тебя интересует моя точка зрения — правильно сделают.

Лир. О, я знаю вашу точку зрения! Все, что ни есть на свете избитого, пустого, жестокого и низкого, без капли жалости и человеческого чувства — там ваша точка зрения, и вы еще этим гордитесь! Вы, добрые, достойные, честные, несгибаемые, законопслушные граждане, которые верят в порядок — когда умрет последний человек, это вы его убьете! Я жил с ворами и убийцами, их жестокости и жадности есть предел, но вы, достойные и честные, вы сожрете землю!

14 и 15 СОЛДАТЫ подталкивают МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА к выходу.

Маленький человек. Нет — останови их!

Лир. Я ничего не могу сделать! Правительство безумно. Закон безумен.

Маленький человек (бросается к Лиру) Тогда зачем ты позволил мне прийти сюда и остаться здесь? О, Господи, я знаю, я иногда не лучший из детей твоих, и я не достоин — О, Господи, прошу тебя!

Лир. Я ничего не могу для тебя сделать.

Маленький человек. Тогда мне надо было остаться там, в дерьме, чтоб они застрелили меня сразу, как собаку. Я и жил, как собака, кой хрен тогда разница? И сейчас бы ничего уже не было. Зачем я мучился все это время?

МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА уводят, он плачет. ОФИЦЕР, СТАРЫЙ СОВЕТНИК, БЕН и СОЛДАТЫ уходят с ним вместе. ЛИР начинает выталкивать ЧУЖАКОВ вон.

Лир. Отошлите их всех прочь!

Джон. Ты упадешь!

Лир (ковыляет, спотыкается, размахивает палкой) Отошлите их! Правительство отдало приказ. Власть открыла пасть и рявкнула. Убирайтесь! Что вы здесь делаете? Что я вам такое говорил? Здесь нечему учиться! Я дурак! Дурак! Убирайтесь отсюда!

Сьюзен (отворачивается) Боже мой.

Лир. Отошлите их прочь! Выкиньте их всех вон!

Томас. Они уходят. (Как можно тише говорит, обращаясь к чужакам) Обождите в деревне. Я поговорю с ним.

Лир. Убирайтесь! Убирайтесь! Я же сказал, гоните всех вон!

Чужаки уходят. Остаются ЛИР, ТОМАС, ДЖОН, СЬЮЗЕН.

Томас. Они ушли.

Лир. Убирайтесь! Убирайтесь все! Оставьте меня одного!

Томас. Нет! Я должен знать, о чем мне говорить с ними! Назад их не повернешь.

Лир. Убирайтесь вон! Вон! Вон! Вон! Что за дурак тут говорит еще со мной?

Джон. (Тянет Томаса) Пойдем.

Томас. Сядь! Я уйду, если ты сядешь!

Лир. Вон уходите… Вон.

ЛИР садится. ТОМАС, ДЖОН и СЬЮЗЕН уходят в дом.

Что я могу сделать? Я сбежал из тюрьмы, разрушил стены, ключ сломал и бросил в реку, и все-таки я заключенный. Я все это время бился головой о стену. Кругом стена. Я замурован в стене заживо. Неужели вся эта боль, и страдания будут длиться вечно? Неужели мы строим одни руины, и тратим наши жизни, чтобы создать пустыню, в которой жизни нет и быть не может? И некому объяснить мне все это, и не к кому мне обратиться за судом праведным! Я старый, уж я-то должен бы знать, как следует жить, а я ничего не знаю, ничего не могу, я сам — ничто.

Входит ПРИЗРАК, он стал еще тоньше, весь сморщенный и мертвенно-бледный.

Призрак. Глянь на мои руки! Они как клешни. Смотри, какой я худой.

Лир. А, это ты. Уходи и ты тоже. Убирайся. Все кончено. Здесь ничего больше нет, ничего. Ничего не осталось.

Призрак. Наоборот, здесь слишком всего много. Прогони этих людей. Пускай они научатся переносить свои страдания сами. Но нет, это слишком больно. Вот этого-то ты и не можешь вынести: они страдают, и никто за их страдания им не заплатит, не к кому обращаться за справедливостью.