Костычев - Игорь Крупеников

Заметив, что Костычев быстро и хорошо ориентируется в самых различных предметах, новый директор школы А. В. Краснопевков поручил молодому человеку, кроме репетиторства, еще и самостоятельное преподавание… истории, географии и статистики. Такое совмещение в одном лице многих обязанностей было выгодно для директора, ибо жалованья Костычеву он не прибавил.

Жить приходилось Костычеву в это время крайне экономно. Двадцать рублей в месяц — невелики деньги, а на них надо было питаться, одеваться, платить за квартиру. Но он привык ограничивать себя во всем и не только сводит концы с концами, но ухитряется изредка покупать себе кое-какие книги, ходить на галерку в Малый театр.

Костычев увлекается литературой. В ней его больше всего привлекает то критическое направление, которое складывалось в русской художественной литературе под благотворным влиянием революционных демократов: В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. А. Добролюбова и Н. Г. Чернышевского. Любимым писателем Костычева становится M. E. Салтыков-Щедрин, любимым поэтом — Н. А. Некрасов.

Поэзия Некрасова трогала его до глубины души своей народностью, любовью к простому русскому человеку, демократическим патриотизмом. Эта поэзия учила Костычева и осмысливать действительность.

Знаю: на место сетей крепостныхЛюди придумали много иных… —

писал Некрасов. И поэт в своих прекрасных стихах рассказывал об этих сетях лжи, насилия и обмана, которыми царизм и помещики опутывали великий народ и связывали его гигантские творческие силы.

После ареста в 1862 году Н. Г. Чернышевского чтение его произведений считалось политическим преступлением. Костычев хорошо знает об этом, но всеми доступными ему способами достает книжки «Современника» за предыдущие годы и прочитывает некоторые сочинения Чернышевского. Это помогло молодому человеку значительно полнее осмыслить все пороки крепостничества.

Произведения Н. Г. Чернышевского научили Костычева также думать о своем пути, который надо избрать в жизни, о работе на благо народа. Чернышевский смело ставил вопрос о преобразовании природы человеком, но человеком свободным. Это имело огромное влияние на Костычева, на его научные интересы.

В одной особенно запомнившейся ему статье Чернышевский высмеивал «экономистов отсталой школы», которые выступали против переделки природы, прикрываясь при этом дешевыми «логическими умозаключениями».

«Насиловать природу, — важно вещали они, — нельзя. Всякая искусственность вредна. Искусственными средствами вы ничего не достигнете. Оставьте действовать природу вещей; она лучше вас знает, как и что делать. Неужели вы хотите свой ограниченный ум поставить судьей природы и переделывать ее по вашим теориям?» Чернышевский иронически комментирует это напыщенное заявление. «Слова эти, — говорит он, — очень громки и милы, а главное — очень успокоительны. Смысл их таков: будьте людьми, которые, по выражению Гоголя, смотрят на мир, ковыряя пальцем в носу». Чернышевский резко обрушивался на слепое преклонение перед природой. В природе вовсе не все «устроено наилучшим образом».

Великий народолюбец разделяет мечты передовых людей своего времени о том, чтобы переделать природу сообразно своим потребностям и удобствам, и говорит: «что могут, то делают люди, чтобы переработать природу по-своему. Где могут, они стараются осушать болота, поправлять течение рек, очищать их устья, строить плотины, проводить каналы — и мало ли чего они не делают. Им, видите ли, без этих переделок неудобно жить. Да и что такое вся экономическая деятельность, как не переработка природы для удовлетворения человеческим потребностям? Надобно человеку есть — ему приходится пахать землю; да еще мало того, что пахать, надобно удобрить ее, надобно переделывать почву»{Н. Г. Чернышевский. Избранные экономические произведения, т. II, 1948, стр. 165.}.

«Переделывать почву» удобрениями, самой лучшей обработкой, осушением — вот что начинало все больше овладевать умом Костычева. Чернышевский укрепил его в мысли, что такая переделка возможна, что человек всесилен. В этом великий революционер и демократ не сомневался ни минуты. Он писал: «…мы принимаем за арифметическую истину, что со временем человек вполне подчинит себе внешнюю природу, на сколько будет ему нужно, переделает все на земле сообразно с своими потребностями, отвратит или обуздает все невыгодные для себя проявления сил внешней природы, воспользуется до чрезвычайной степени всеми теми силами ее, которые могут служить ему в пользу»{Н. Г. Чернышевский. Избранные экономические произведения, т. II, 1948, стр. 170.}.

Чернышевский резко критиковал антинаучную, реакционную теорию «о народонаселении», выдвинутую английским попом Мальтусом (1766–1834). В своем сочинении «Опыт о законе народонаселения» Мальтус утверждал, что средства существования человечества увеличиваются будто бы в арифметической прогрессии, то-есть медленно, а рост народонаселения идет гораздо быстрее — в прогрессии геометрической. Поэтому войны, эпидемии, голодовки трудящихся являются, по Мальтусу, «полезными» для человечества в целом и совершенно неизбежными. Виновниками голода и нищеты являются сами трудящиеся, которые «слишком быстро» размножаются, а не капиталисты, присваивающие плоды труда миллионов рабочих.

Идеологи буржуазии придерживались точки зрения Мальтуса, соблюдая интересы капиталистического общества, и сводили звериную сущность этого «учения» к некоему непреоборимому «закону природы». Одним из популяризаторов мальтузианства явился английский буржуазный философ и экономист Джон Стюарт Милль (1806–1873). Чернышевский перевел на русский язык одно из сочинений Милля — «Основания политической экономии», которое и было напечатано в «Современнике». При этом авторский текст был набран петитом, а замечания переводчика — жирным шрифтом. Отсюда видно, что главными Чернышевский и считал эти «замечания», а книга Милля была лишь поводом для их опубликования, чтобы усыпить бдительность царской цензуры. Чернышевский обрушился на мальтусовское лжеучение, показал, что оно защищает интересы эксплуататорских господствующих классов и его «законы» никакого научного значения не имеют. «Когда покупательная сила в руках одного человека, — писал Чернышевский, — а голод находится в желудке другого человека, то пища для этого другого человека не будет произведена, хотя бы природа не поставляла никаких препятствий произвести ее».

Хорошо знакомый с трудами М. Г. Павлова и Я. А. Линовского, Чернышевский утверждал, что производительность почвы может быть резко увеличена вопреки пророчествам мальтузианцев. Имея в виду достижения приверженцев плодопеременной системы земледелия в Англии и Голландии, Чернышевский писал: «…самые высокие формы нынешней плодопеременной системы далеко не составляют границы, до которой можно возвысить производительность сельского хозяйства, даже при нынешнем состоянии естественных наук, технологии и механики». А при росте науки, при полном использовании ее достижений на практике производительность сельского хозяйства может расти беспредельно.