Репутация герцога - Сюзанна Энок

Себастьян отложил проспект.

— Этого пса в этом доме не принимают.

— Только потому, что я назвал его в честь прадеда? Это немного…

— Поскольку ты назвал его в честь меня, Зак. В честь Себастьяна Гарольда Гриффина. Когда я предложил тебе завести собаку, чтобы ты доказал, что ты ответственный человек, это была шутка.

— Но Гарольд хороший пес, — снова вмешалась его дочь.

— Он был бы хорошим, если бы его звали Фокси, Ройял или как-то в этом роде.

На этот раз Зак улыбнулся искренне.

— Значит, тебя беспокоит, что я назвал его Гарольдом?

— Да.

Как будто он когда-нибудь делал из этого тайну.

— Хорошо. Так и задумывалось.

— Джентльмены, пожалуйста, — Пип, встав, положила руки им на плечи, — давайте будем корректными.

Дверь детской снова открылась.

— А в чем мы не корректны? — спросил Шей.

Пенелопа снова поднялась:

— Как приятно, лорд Шарлемань! Пожалуйста, выпейте с нами чаю.

Шей взглянул на большие кресла, посмотрел на братьев и уселся на миниатюрный стул.

— Мы делали это с Нелл, но не помню, чтобы стулья были такими маленькими.

— Это было пятнадцать лет назад, — напомнил Закери. — Мы были меньше.

Если бы кто-нибудь из посторонних увидел трех крупных Гриффинов, скрючившихся за миниатюрным столом, больше никто не принимал бы их всерьез. Себастьян глянул на Шея, который был ближе ему по возрасту и характеру:

— Что привело тебя сюда?

— Просто зашел. Я понятия не имел, что будет чаепитие. — Он отпил глоток из крошечной чашки, которую вручила ему Пип, и состроил гримасу. — Я хотел сказать, лимонад. И бисквиты.

Себастьян заметил, что братья то и дело переглядываются. Гм…

— Вы составите нам компанию сегодня вечером на концерте Бирдзли, Шей? — спросила Пенелопа.

— Нет. Родители Саралы пригласили нас на обед. — Он прочистил горло. — Думаю, они надеются услышать… новости, — продолжил Шей, глядя на племянницу.

Пораженный Себастьян подался вперед, едва не свалившись с крошечного стула.

— А новости есть?

Шей покраснел.

— Я не готов сейчас что-нибудь подтверждать или отрицать. Возможно, через неделю.

— У тети Саралы будет ребенок? — сердито спросила Пип, скрестив руки на груди. — Вы можете говорить при мне об этом. Я не шестилетка.

— Мы узнаем через несколько дней. — Шей взял Пип за руку. — Ты первая об этом услышишь.

— Хорошо, хотя вам давно уже надо было это решить.

Себастьян смотрел в свою чашку. Он позаботился, чтобы Пенелопа стала обладательницей огромного состояния, но с титулом он ничего не мог поделать. Поскольку у него нет сына, после его смерти титул перейдет к ближайшему родственнику по мужской линии — Шею. Если Сарала беременна и родит мальчика, род Гриффинов и титул герцогов Мельбурнов продолжится, по крайней мере, еще поколение. Слава Богу.

— Себ?

Встряхнувшись, он поднял глаза:

— Да?

— Как было вчера в «Олмаке»? — спросил Шей и вздрогнул, поскольку Закери пнул его по ноге. Низкий столик подпрыгнул. «Тонко, нечего сказать. Эх ты, простофиля».

— Что вы оба слышали? — потребовал ответа Себастьян.

— Ничего, — торопливо сказал Шей. — Я просто поинтересовался, как прошло первое публичное появление королевской семьи.

— Хорошо прошло. Совершенно норма…

Дверь снова открылась, и в комнату вошла Элинор.

— Привет всем, — сказала она с сердитой улыбкой. — Какие вы, мальчики, представительные. Я пропустила приглашение на семейную встречу?

— Нет, это чай, — поправила Пенелопа. — А у вас тоже будет ребенок?

У Элинор побелело лицо.

— Тоже? Себастьян, принцесса Жозефина бере…

— Что?! — Он резко встал, крошечный стул с грохотом упал. Закери и Шей вскочили следом.

— Ты хочешь сказать, что Мельбурн и принцесса…

— Нет! — перебил Себастьян прежде, чем Зак успел закончить. — Так вот из-за чего это нашествие? Ради Бога, если ходят такие слухи, то почему никто не сказал…

— Нет. — Нелл поспешно положила ладонь на его руку. — Никаких слухов. Но когда Пип сказала…

— Она говорила о Шарлемане и Сарале.

— Ох! О! — Повернувшись, она обняла брата. — Поздравляю, Шей.

— Это еще неточно. Но почему ты решила, что Мельбурн и…

— Довольно! — рявкнул Себастьян. — Садитесь и пейте чай с племянницей, — приказал он братьям. — А ты, — взял он под руку сестру, — идем со мной.

— Я могу взглянуть на проспект? — спросил Шей, когда они направились к двери.

— Да. И сиди здесь.

Не обращая внимания на протесты и комментарии, Себастьян буквально вытащил Элинор из детской и закрыл дверь. Он двинулся вниз по лестнице в свой кабинет и там тоже закрыл дверь.

— Если ты собираешься читать мне нотации, думая, что я буду их слушать, то сильно ошибаешься, — резко сказала Нелл, обойдя стол и сев в кресло Себастьяна. — И не будешь делать это отсюда, как привык. Я замужняя женщина, а не ребенок.

Да, за последние два года многое изменилось.

— Ты помолчишь минуту? — пробормотал Себастьян. — Не мешай думать.

Судя по лицу Нелл, она не ожидала такого ответа. Он не часто так говорил. И никогда никому не признавался, что в чем-то не уверен, по крайней мере, до сих пор. Пока эта, Жозефина Эмбри, не появилась в его жизни.

— Почему ты пришла к выводу, что я… имел связь с принцессой Жозефиной, с которой, могу добавить, знаком только четыре дня?

Нелл поморщилась.

— Согласись, войти в комнату, увидеть, что вы сидите там как карлики, и услышать «А у вас тоже будет ребенок?»… это выбивает из колеи. И ты единственный из нас, кто «тоже» может иметь ребенка.

Себастьян кивнул:

— Понятно. Я предоставлю это вам. — Себастьян медленно шагал от стола к окну и обратно. Он глава этого семейства. Он не привык к обсуждению своих действий, и ему не нравилось, что родные могли так поступить. — Зак и Шей спрашивают о вчерашнем вечере в «Олмаке». Почему?

— Почему ты их не спросил?

— Спросил. — Себастьян сел за стол напротив сестры. — Что такого наговорил Валентин, что и ты сюда явилась? И не предлагай мне узнавать это у него, потому что ты сама решила приехать сюда.

— Он сказал, что вчера ты казался странным и смущенным. Он думает, что ты, возможно, заинтересовался принцессой Жозефиной.

— Вот предатель. Я попросил его понаблюдать за ними, а не за мной.

— Так это правда?

— Честно говоря, — обсуждать это ему было нелегко, — не знаю. Я четыре года был один. Да, она интересует меня. Но я не знаю почему — из-за нее самой или из-за этих четырех лет одиночества.