Ребенок моего мужа - Елена Чалова

Потом в жизни Катерины появился Александр, и она сразу решила — это ее мужчина, ее половинка.

— Нет, я не понимаю, как ты можешь быть так в этом уверена? — кипятилась подруга. — Вы знакомы всего месяц — это просто смешно! Я встречалась с Артемом — ну, помнишь, художник — год... Год! Я только тогда узнала, что он женат и у него семья в Новосибирске. А вдруг у него тоже... не знаю... двое детей в Пензе.

— Почему в Пензе?

— Да по кочану! Это просто для примера. Ну, скажи, что в нем особенного?

— Не знаю... — На лице Катерины появилась мечтательная улыбка. — Все особенное... Глаза, губы... Руки... И он такой, какой должен быть.

Подруга только руками всплеснула.

Но должно быть, они и впрямь были созданы друг для друга, потому что в один прекрасный день именно Иришке Катерина позвонила, чтобы рассказать потрясающую новость — они помирились с Александром после двух лет разлуки и непонимания.

— Мы уезжаем завтра, представляешь?

— Куда?

— Ко мне.

— Зачем?

— Ну как зачем? Он хочет, чтобы мои родители его увидели и не беспокоились. И еще он сказал... он надеется, что они не будут против нашего брака.

— Да ты что? Он сделал тебе предложение?

— Да. Так смешно получилось. Мы лежали... ну, в смысле сидели...

— Я поняла, в каком смысле вы сидели, дальше давай, а то сейчас звонок будет.

— Короче, мы разговаривали. О том, что было бы здорово поехать в Питер. А потом он говорит: «Когда мы поженимся, я обязательно отвезу тебя в Париж. И тогда у нас с тобой будет свой Париж — тот, где были мы двое. А потом мы поедем туда с детьми, и тогда он будет другим — уже для всех нас». Знаешь, он вообще-то не очень любит говорить о чувствах, поэтому я так растерялась. Представляешь, «с детьми»... А он вдруг сел, схватил меня за плечи и спрашивает: «Мы ведь поженимся? Почему ты молчишь?» А я от растерянности ничего сказать не могу. Тогда он просто словно испугался: «Ты разве меня не любишь?»

— А ты?

— А я сказала, что люблю, и разревелась, как дура.

— Ну а потом?

— Потом... Ну, потом уже все.

— Понятно. И теперь он собирается ехать к твоим родителям.

— Да.

— А со своими он говорил?

Катерина вздохнула. Она несколько раз встречалась с отцом Александра и была совершенно очарована импозантным мужчиной с седыми висками и веселыми морщинками в уголках серых глаз. Потом последовало приглашение на ужин в кругу семьи и друзей. Это был вечер в ресторане по поводу помолвки дочки одного из коллег и друзей Андрея Николаевича.

Ресторан подавлял. Честно сказать, до того дня Катерине не приходилось бывать в столь дорогом месте. Перелистывая страницы книг и фотоальбомов, глядя на экран телевизора, Катерина как-то не задумывалась, что где-то до сих пор существует такое великолепие. Или, вернее, учитывая прошлое и настоящее нашей непредсказуемой страны, вернее будет сказать так — такое великолепие существует вновь и гордится своей пышностью. Мраморные лестницы плавно текли вверх, лениво расталкивая панно из натурального камня — яшма и малахит загадочно поблескивали в свете многочисленных хрустальных люстр и светильников. Под ногами наборный паркет сменялся ворсом туркменских ковров. Катерина прижалась к своему спутнику. Здесь было все слишком — богатство, свет. Она вдруг испугалась, что поскользнется на блестящем паркете или будет выглядеть глупо среди дам в роскошных платьях. Пока они шли мимо залов, она заметила несколько потрясающих туалетов — шелка, голые плечи... На Катерине была черная юбка чуть выше колен, туфли-лодочки и вишневая кофточка из ангорки. Катерина потратила бездну времени, чтобы освоить прическу — высоко зачесанные и тщательно уложенные волосы для солидности, но Александр приехал за ней на пятнадцать минут раньше... Ну не могли же они потерять целых пятнадцать минут! Девушка забыла о прическе... Короче, чтобы не опоздать окончательно, девушка просто распустила волосы, и они мягкой волной обняли ее плечи.

— Мне так больше нравится, — сказал Александр, и она была вполне счастлива.

Но сейчас и здесь чувство собственного несоответствия окружающей пышности острыми коготками начало царапать душу. А вдруг кто-то посмеется над ней? И ее мужчине будет за нее неловко? Сомнения грызли девушку все сильнее, и она замедляла и замедляла шаги, пока Александр не спросил, что это она вдруг решила поиграть в баржу.

— Чего ты упираешься? Хочешь, возьму тебя на ручки? — Он смеялся, а Катерина чуть не плакала. — Эй, котенок, ты чего? — перепугался вдруг он.

— Я... не хочу туда идти. Все в таких платьях... И вообще...

— Так, ну-ка не вздумай реветь и слушай меня. — Обругав себя идиотом, он принялся успокаивать девушку. — Малыш мой, ты у меня самая красивая! Кого ты испугалась? Этих раскрашенных кукол? — Он кивнул в сторону яркой группы девушек за столиком. — Они как Барби — все одинаковые. Ну же, котенок, улыбнись. Мы идем в малый зал, там будет всего человек пятьдесят — это же не свадьба, а помолвка. Никаких тебе громких речей и тостов. Родню почти не звали, только нужных людей с работы. Так что это почти деловая встреча. Одеты все будут соответственно — никаких бальных платьев. Вот если нас позовут на свадьбу, тогда мы купим тебе роскошное платье, и все умрут от зависти. А сегодня все просто и по-деловому. Так что не переживай. Представь, что это кино. Наблюдай, улыбайся и не бойся — я с тобой. — Он поколебался. — И не придавай значения тому, как будет вести себя моя мама. Она у меня женщина своеобразная. Лучше держись поближе к Зине.

— Кто такая Зина?

— Мамина подруга. Классная тетка.

Катерина немного успокоилась, глубоко вздохнула, выпрямила спину и вошла в зал с гордо поднятой головой.

Это помещение и впрямь было не столь помпезным: стены до половины отделаны деревянными панелями, а выше — затянуты тканью. Бархатные портьеры на окнах скрыли солнечный день, и в зале царил рассеянный неяркий свет — словно предвечерний час. У стены рояль — молодой человек с длинными, собранными в хвостик волосами играл мелодию Гленна Миллера. В зале было с десяток столиков, на каждом горела свеча. К ним немедленно подскочил распорядитель и провел на места. Пока Александр извинялся за опоздание и отодвигал Катерине стул, та чувствовала на себе неприязненный взгляд будущей свекрови. Все шло именно так, как она боялась. Время от времени Нина Станиславовна задавала ей вопросы — о семье, об учебе, внимательно выслушивала ответы, и каждый раз губы ее сжимались в тонкую линию. Андрей Николаевич и Александр пытались как-то разрядить атмосферу. Как только мероприятие приобрело менее официальный характер и народ принялся фланировать между столиками, Андрей Николаевич встал и решительно сказал супруге: