Метаморфозы душевной жизни.Путь душевных переживаний. 2 часть - Рудольф Штейнер

Нам следует понять: душа, находящаяся в живом развитии, не просто приходит из прошлого, стремясь в будущее, но и в каждое мгновение своего настоящего она несет в себе нечто из прошлого и даже, в определенной степени, нечто из будущего. В душевной жизни на то мгновение, которое мы называем настоящим, распространяются прежде всего влияния из прошлого и влияния из, так сказать, стремящегося к нам будущего. Тому, кто глубже всматривается в душевную жизнь, это представляется как бы в виде двух постоянно встречающихся друг с другом в человеческой душе потоков: один притекает из прошлого, но есть еще и другой поток, он стремится к нам навстречу из будущего. Возможно, что в других областях жизни утверждение о событиях, спешащих к нам из будущего, рассматривается как мечта или фантазия. Ибо легко до тривиального утверждать: событий будущего еще нет, и поэтому нельзя говорить, что они спешат нам навстречу, тогда как мы вполне можем утверждать, что события прошлого простирают свое влияние вплоть до настоящего. Для последнего утверждения, разумеется, очень легко найти одно доказательство за другим. Ведь кто станет отрицать, что наша сегодняшняя жизнь является результатом жизни вчерашней? Кто будет отрицать, что сегодня мы находимся под воздействием нашей вчерашней, позавчерашней лени или усердия? Никто не станет отрицать воздействия прошлого на нашу душевную жизнь. Но в такой же степени нельзя отрицать и реальность будущего, ведь мы в самой душе видим реальность такого вторжения будущих событий — еще до того, как они свершились. Разве мы не испытываем тревоги перед тем, что ожидает нас назавтра, или страха перед тем, что может произойти на следующий день? Не посылаем ли мы навстречу неизвестному будущему нечто вроде чувства и ощущения? В каждое мгновение своих страхов и опасений душа показывает реальность своих ощущений и чувств, показывает, что для нее существуют не только действия прошлого, что она в себе самой реально считается с тем, что спешит к ней из будущего. Это только единичный пример. Кто желает исследовать душевную жизнь, найдет множество фактов — хоть и противоречащих абстракциям рассудка, согласно которым "поскольку будущего еще нет, то оно и не может пока воздействовать!". Но эти факты являют себя в своей жизненной реальности, стоит нам только заглянуть в непосредственную душевную жизнь.

Два потока — прошлого и будущего — как бы сливаются в нашей душе и образуют (кто сможет отрицать это, если он наблюдает самого себя?!) нечто подобное "водовороту", что возникает при слиянии двух потоков. При более внимательном рассмотрении того, что оживает в нашей душе из прошлого, мы должны признать: становление нашей души проходило под влиянием переживаний прошлого. То, как мы применяли наши переживания в прошлом, сделало нас тем, чем мы стали сегодня; и мы несем в нашей душе наследство наших поступков, наших чувствований и мыслей из прошлого. Мы такие, какими мы стали. Оглядываясь из нашего настоящего на наши прошлые переживания, на те переживания, которые осуществились и реализовались в нашей душе при нашем участии, вспоминая таким образом прошлое, мы довольно часто, взирая на себя, выносим самим себе обвинительный приговор и говорим: сейчас мы такие; и будучи такими, каковы мы сейчас, мы не можем сказать "да" многому из того, что произошло с нами в прошлом; мы можем не согласиться со многим и даже устыдиться многих поступков прошлого. При таком связывании нашего настоящего с прошлым нас охватывает чувство, которое можно выразить следующим образом: о, в нас есть нечто, что является бесконечно более богатым, бесконечно более значительным, нежели то, что мы сделали из себя нашей волей, нашим сознанием, нашими индивидуальными силами! Ибо не будь в нас это нечто, которое возвышается над тем, что мы сделали из нас самих, мы не могли бы порицать себя, а также и познавать себя самих. Мы должны признать: в нас живет нечто более значительное, чем реализованное нами до сих пор! Преобразовав это суждение в чувство, мы будем взирать на то нам знакомое, что мы можем наблюдать в наших прошлых поступках и переживаниях, наблюдать настолько ясно, насколько позволяют воспоминания; и эту ясность, эту очевидность мы можем сравнить с тем в нас, что значительно больше этой очевидности, с тем в душе, что хочет пробиться, прорасти, что направляет нас, поднимает нас над собой и судит нас с точки зрения настоящего. Коротко говоря, взирая на тот поток, который втекает в душу из прошлого, мы будем предчувствовать, предощущать в нас нечто, что возвышается над нами. И это предощущение чего — то более великого, существующего в нас самих, является первой вспышкой внутреннего ощущения Божественного в душе, — ощущения того, что в нас самих живет нечто большее, чем то, что было прежде предоставлено нашему произволу, и это пробуждает в нас чувство Божественного, и мы взираем на то, что ведет нас от нашего ограниченного Я к духовно — божественному Я. Так в чувстве, в ощущении говорит преобразованное в чувство созерцание прошлого.

А как выражает себя то, что можно назвать втеканием в душу потока из будущего, если преобразовать его в чувство, в ощущение?

Оно говорит нам ещё ясней и значительней. Если при возврате к событиям прошлого наши чувства и ощущения проявлялись, быть может, как осуждение, как раскаяние и стыд, то навстречу будущему изначально обращены иные чувства и ощущения: опасение и страх, надежда и радость. Но эти чувства обращены к потоку событий, которые для человека еще не наступили, — обозревать их он пока не может. Здесь ему даже легче преобразовать понятия и идеи в чувство, чем в первом случае. Ибо это делает сама душа. А так как в отношении будущего душа предоставляет нам лишь предчувствие действительности, то наши чувства и ощущения будущего являются тем, что рождено из неведомого потока, о котором мы знаем: он сможет подействовать на нас так или иначе, сможет принести нам то или иное. Если мы преобразуем в правильное ощущение то грядущее, что неминуемо идет нам навстречу из темного лона будущего, и если мы почувствуем, как оно вливается в нашу душу и как его встречает мир наших ощущений, то увидим, как наша душа всякий раз сызнова воспламеняется от переживаний, идущих к ней из будущего. И тогда мы почувствуем, что наша душа может стать гораздо богаче и содержательней, чем прежде; мы уже теперь, в настоящем, почувствуем, что в будущем наша душа непременно будет охвачена бесконечно более богатым и значительным содержанием. Почувствуем, что мы уже родственны с тем, что идет к нам из будущего, мы непременно почувствуем наше родство с ним. Непременно почувствуем, как душа наполняется содержанием, которое может влиться из будущего.

Такое наблюдение над слиянием прошлого и будущего в настоящем показывает нам, как душевная жизнь в предчувствии перерастает себя. Нам станет понятно, что душа (оглядываясь на прошлое и обнаруживая то значительное, что проникает в нее и с чем она не справилась) по отношению к тому, что проявляется как результат прошлого, может развить определенное настроение, некое основное ощущение. Когда душа чувствует, как из потока прошлого в нее вливается нечто значительное — будь это чувство раскаяния и стыда или осуждение самого себя, — тогда рождается то, что можно назвать благоговением перед Божественным, взирающим на нас из прошлого. И это благоговение перед взирающим из прошлого Божественным, которое мы можем предчувствовать как нечто действующее в нас, но с которым наше сознание не справилось, порождает первое молитвенное настроение — ибо существует два молитвенных настроения, — то молитвенное настроение, которое ведет к слиянию с Богом. Чего может желать душа, когда она в тиши, сокровенно отдается таким ощущениям и чувствам по отношению к прошлому? Она будет желать, чтобы то значительное, которое она оставила неиспользованным, которое не пропитало своим Я, в ней осуществилось. Душа сможет признаться себе: будь это значительное во мне, то сегодня я была бы другой; во мне оно не жило, во мне оно не имело присутствия. Божественное, которое я предчувствую, не присутствовало в моей внутренней жизни — поэтому я не сделала себя такой, чтобы сегодня вполне быть вправе сказать себе "да!". Когда душа ощущает так, ею овладевает то настроение, из которого она говорит: как могу я проникнуть в эту душу, которая хотя и жила во всех моих поступках и переживаниях, но была мне неизвестна? Как мне привлечь это неведомое, которое не постигается моим Я? Когда в душе развивается такое настроение, будь это в форме чувства, слова или идеи, то мы имеем молитву по отношению к прошлому. Тогда мы пытаемся благоговейно приблизиться к Божественному на первом из путей.

По отношению же к тому Божественному, что светит нам из потока неведомого будущего, имеется другое настроение. И, сравнивая его с только что описанным настроением, спросим себя еще раз: что приводит нас к молитвенному настроению в отношении прошлого? — То, что мы остались несовершенными, хотя и могли предчувствовать в себе, что в нас светит свет Божественного; то, что не развили все способности, все силы, которые могли притечь из этого Божественного; наши недостатки, которые сделали нас недостойными Божественного, светившего в нас, — всё это приводит нас к молитвенному настроению по отношению к прошлому. Чего же недостает нам таким же образом в отношении будущего? Что из будущего или в будущем препятствует нашему развитию, нашему восхождению к духовному?