Парадоксы Младшего Патриарха - Элеонора Раткевич

– Какая? – жадно спросил Тхиа. У него даже кончик языка высунулся от неуемного любопытства.

Я вновь едва сумел подавить смех. Надо же – при всей своей хитромудрой проницательности Тхиа так легко попался в мою ловушку. Можно сказать, сам напросился. Ладно же – получай, что заслужил.

– А такая байка, – неспешно приступил я к рассказу. – Учит один мастер новичка, учит, а все впустую. И так с ним бьется, и этак. Повтори, дескать. И сам показывает. А ученик кивает – понял, мол – а после давай чудесить. Хоть и терпелив был мастер, а все же освирепел вконец. Мол, что ты, такой-сякой, делаешь, так тебя и распротак?! А ученик ему и отвечает: «А в чем дело, мастер? Разве же я глаза таращу не в точности, как вы?!»

Тхиа рассмеялся – чуть принужденно и со смущением, как мне показалось.

– Понял, – кивнул он. – Хорошая байка. Это тебе мастер Дайр рассказывал?

– Нет, – мстительно ответил я и ухмыльнулся, уже не таясь. – Я ее сам придумал. Вот только что.

На сей раз Тхиа расхохотался искренне и безоглядно.

– Долг платежом красен, а? – поинтересовался он.

– Точно, – подтвердил я. – Но «кошачью лапу» повтори. Глаза ты пучишь совсем как я, а вот все остальное…

Меня прервал дикий грохот и треск.

– Что это? – изумился Тхиа. – Где?

– Ограду ломают, – ошеломленно произнес я. – А ну, бегом…

Я не ошибся. Ломали и в самом деле ограду. Вот только коварных врагов, подкравшихся к стене исподтишка, чтобы потом повалить ее с таким шумом, что и мертвый в гробу проснется, не было и в помине. Ограду разносил Дайр Тоари.

– Что… – сорвалось невольно с моих уст. – Зачем?..

Дайр Тоари перестал крушить забор и обратил ко мне свое лицо – и оно не было лицом человека, которого я знал столько лет. Вся муть сошла с него совершенно – и иное, совсем иное выражение снизошло на знакомые черты. Я даже не знал, как назвать его, это выражение… пожалуй, то была радость, но радость какая-то непривычная. Безмятежно тихая, приветливая, исполненная спокойной ясности.

– Зачем? – повторил я, но уже не в ошеломлении, а в надежде получить осмысленный ответ: что бы ни делал человек с таким лицом, но для него это бесспорно имело смысл.

– А зачем нам такая стена? – негромко и спокойно спросил Дайр Тоари. – Отгородились, спрятались… можно подумать, мы тут кошек втихаря мучаем. Что нам таить? Люди к нам за помощью идти должны, а не трястись от ужаса при виде наших грозных стен.

Я тогда еще не знал, что открылось Дайру Тоари в тот миг, когда он сумел забыть и вспомнить. Но и в правоте его не усомнился.

– Посторонись, – только и сказал я.

Тхиа так и замер, разиня рот.

Когда на грохот сбежались остальные ученики, мы с Дайром Тоари разносили ограду уже вдвоем, да так слаженно, что любо-дорого поглядеть – и я уже понимал, что мы делаем и зачем.

– Мастер? – жалобно вымолвил Рамиллу в полной уверенности, что я не иначе как спятил. – Что вы тут делаете?!

– Наглость какая, – ухмыльнулся я в ответ. – Не школа, а пес знает что. В приличной школе ученики другое спрашивают. Не «что вы делаете, мастер?» – а «мастер, соблаговолите ли вы дозволить помочь вам?» Так вот, я дозволяю.

Первым воспользовался моим дозволением Нену, двинув по ограде с такой силой, что удар сотряс ее до основания. Тейн, впрочем, тоже не заставил себя ждать или упрашивать. Едва только он оправился от изумления – и удары его не уступали по силе ничьим. А уж когда к нам присоединились все ученики без изъятия, я понял, что снести ограду мы успеем еще до ужина.

Это хорошо, что прежняя наша ограда изломана и повыдернута. Хорошо, что ее сменил низенький легкий штакетник. Поверх него далеко видать. Иначе никто бы не приметил отца Нену прежде, чем он постучался бы в ворота. Конечно, те ученики, чья очередь настала при воротах дежурить, увидали бы, что в сторону школы движется некий путник. Но вот кто он таков, выяснилось бы только при входе. И – ничего бы мы не успели. Совсем ничего.

А штакетник обзора не закрывает. Еще едва завиднелся на дороге чей-то силуэт, а приметить его мог каждый. А уж когда неясная фигура мало-помалу обрела четкие очертания, когда незваного гостя стало возможным опознать… я и ахнуть не успел, а младший ученик Дайр Тоари самовольно прервал тренировку и подошел ко мне.

Я бы и опешил, да некогда было толком растеряться. Никогда, нипочем не стал бы он так поступать без крайней нужды. Я махнул рукой, подзывая Тейна, без слов уступил ему место, а сам отошел в сторонку.

– Что стряслось? – шепотом спросил я, когда Тоари присоединился ко мне.

– Беда, – очень тихо отозвался он. – Видишь, к нам по дороге гостенек движется? Это господин Сахаи-старший. Он и раньше наведывался, сына забрать пытался. Тогда-то у меня с ним разговор был короткий… а теперь я никто. Делай что хочешь, мастер, но парня он забрать не должен. Если эта гнида наложит лапы на Нену, я тебе шею сверну.

Необыкновенное все-таки место – Королевская школа. Ну, где еще младшие ученики могут угрожать мастеру тяжким рукоприкладством? Совершенно никакого почтения.

– Тренировку прекратить, – крикнул я. – Тейн, Лерир, Дайр, Фонс – к воротам. Сахаи – назад. Назад, я сказал!

Какое там… Нену шагнул вперед, словно зачарованный. Еще шаг, и еще… и еще один… лицо у него было, как поле после града – перекореженное и пустое. Совсем пустое.

К воротам я двинулся только что не бегом – нет, нет, только не бегом, в свои лета я должен являть собой солидную степенность… иначе кто же поверит, что я мастер и имею право?.. нет, ни в коем случае не бегом – просто очень быстро, как можно быстрее. Чтобы опередить обеспамятевшего Нену.

Однако первым у ворот оказался не я. И даже не те, кому я велел там быть.

Первым ворот достиг Майон Тхиа.

Вроде бы и не бежал он… даже нельзя сказать, что он двигался с какой-то особой быстротой. Но только что он был среди младших учеников, где ему быть надлежит – и вот он, пожалуйста, возник в воротах. Даже опереться о них успел с этакой небрежной ленцой.

Я невольно сглотнул: тот Майон Тхиа, которого я так мучительно ненавидел, ежеминутно растравляя себя, вновь возник из небытия. Но такой наглой рожи у него и в те времена не было.

Именно эту вельможную наглость и узрел господин Сахаи-старший, едва приблизясь к воротам. Оттого и поклон у него вышел неуверенный, и приветствие он промямлил еле-еле, и не с требованием он обратился, а с почтительной просьбой – да не ко мне, мастеру, и не к Дайру Тоари, которого он должен был считать мастером, а к наглому бесстыжему Майону Тхиа, их совсем еще желторотому высокородию. Тихо так обратился, робко – я его и расслышать-то не сумел.

Зато его отлично расслышал Тхиа – и скроил такую брезгливую гримаску, что я втихомолку затрепетал от восторга. Нечего мне к воротам соваться, нечего. Тхиа управится так, как мне и не снилось. Мне остается только млеть от восторга да удерживать за шиворот полубессознательного Нену: вот как он сделал первый шаг навстречу своей неведомой мне беде, так и не может остановиться, даже если и хочет. Все правильно. Затем и нужен мастер, чтобы вовремя удержать опьяневших от ужаса до полного бесстрашия бедолаг, да любоваться, как лучшие ученики расправляются с противником.

А на Тхиа полюбоваться стоило.

– Касательно посягательств на моего вассала Сахаи Нену… – произнес он не то что с вельможной, а прямо-таки с царственной пренебрежительной и властной ленью в голосе. Даже фразы не закончил: стоит ли растрачивать свои высокоизысканные речи на всякое там ничтожество? Не лучше ли сразу отвязаться от докуки, перейдя от слов к делу?

Он и перешел. Затаив дыхание, я следил, как Майон Тхиа жестом фокусника извлекает из ниоткуда Иглу Вызова и аккуратно прикалывает ее к воротнику обалдевшего господина Сахаи-старшего. Всегда хотел узнать, где дворяне хранят Иглы Вызова: их ведь и помногу может понадобиться – да чтобы не потерялись, да чтобы в руке очутились в нужную минуту… не по сумкам же копаться, когда хочешь устрашить врага. Теперь, узрев процедуру воочию, я мог твердо сказать: Иглы нигде не хранятся. Они зачарованы и незримо сопровождают своего владельца повсюду – и только он один может взять их в любую минуту. Столько, сколько понадобится. Одну Иглу – чтобы предупредить о своем гневе. Две – вызвать на поединок чести. Или три – вызвать на смертный бой без пощады, когда ни извинения, ни примирение невозможны.

Вызвать – но не кого попало, а… дворянина. Дворянина?!

Судя по всему, Сахаи-старший тоже уловил эту тонкость. Выпученные глаза его едва не закатились, физиономия побагровела: навершие Иглы блестело цветами дома Майон: золото поверх темно-синего. Цвета из великокняжеских. Если представитель дома, имеющего право на такие цвета, почтил своим гневом простолюдина, быть тому отныне их высокородием отныне и до веку.

– Вон отсюда, – повелел Тхиа. – Можешь идти к ближайшему нотариусу: грамоту тебе с моей Иглой выправят без разговоров. Но чтобы духу твоего здесь не было. Узнаю, что ты пытался хотя бы увидеть Нену – воткну еще две Иглы.