Мой невыносимый напарник (СИ) - Шавлюк Светлана

Тишина воцарилась столь внезапно, что, кажется, мы оба удивились. Я мысленно ругала себя и пыталась понять, когда я успела рассмотреть в чертёжнике столько положительных качеств, и с каких это пор стала получать удовольствие от того, что сплю рядом с ним? Мне казалось, что я воспринимала это как неизбежное зло, но чтобы мне это нравилось… Самое ужасное — это осознание того, что ты обманываешь самого себя. И это осознание меня пугало.

Сориан же рассматривал меня и тоже молчал. Может быть, осмысливал мой ответ, а может быть, придумывал новый вопрос. И последнего я уже откровенно побаивалась.

— Очень, — он сделал длинную паузу, — неоднозначные чувства ты ко мне испытываешь, — улыбнулся и склонил голову к плечу, — я тебе нравлюсь, но ты мне не доверяешь, как мужчине. То есть, доверить мне свою жизнь, своё здоровье ты готова, а доверить мне свою душу и сердце — нет. Любопытно. Ладно, тогда идём дальше. Правда или дело?

— Правда, — всё также твёрдо ответила я.

— В чём причина твоей ярко выраженной отстранённости? Вернее, в ком? Кем был для тебя тот самовлюблённый, спесивый эгоист, из-за которого ты теперь всех парней с намёком на какое-то схожее с ним качество считаешь мерзавцами и ждёшь от них подвоха?

Пронзила парня злым взглядом. Как? Как он это делает? Неужели, нет других вопросов, которые были бы ему интересны? Почему нужно задавать те, которые вытаскивают правду из глубин души. И правда эта неприятная!

— Дэрик Толквид, моя первая любовь, — сквозь зубы ответила я и уже понимала, каким будет следующий вопрос.

— Предсказуемо, — кивнул Сориан, — правда или дело?

— Дело! — выпалила я, прежде чем поняла, что такое моё нежелание рассказывать подробности вызовет лишь ещё больше любопытства у чертёжника.

* * *

— Хм, — Сориан широко улыбнулся, оглядел меня с ног до головы, отчего стало жутко неуютно. — Значит, дело, — с предвкушением тянул время и заставлял меня нервничать с каждой секундой всё сильнее. — Ты должна поцеловать меня. По-настоящему, в губы, — тут же разрушил мой план, в котором я могла бы поцеловать чертёжника в лоб и выполнить обещание.

Скривилась, бросив на него рассерженный взгляд.

— Это нечестно и непорядочно с твоей стороны, — попыталась воззвать к его совести.

— Это было бы нечестно, если бы ты сама не согласилась на такие условия. И это было бы непорядочно, если бы ты меня ненавидела или чувствовала ко мне отвращение. А в нашем случае, ты пару минут назад сама призналась, что я тебе нравлюсь, тебе приятно находиться рядом со мной.

— Но это не значит, что я хочу тебя целовать! — возмутилась я, понимая, что в действительности не хочу этого делать.

— А тут, знаешь ли, как с аппетитом, который приходит во время еды. Потом ещё и не отлепишься.

Фыркнула, бросив насмешливый, полный сомнений взгляд на напарника. Даже не представляла, что должно было произойти, чтобы я к нему вообще прилепилась. Наверное, ему придётся остаться единственным мужчиной во вселенной, не иначе. Ну, или я потеряю рассудок. И вообще, я всё же рассчитывала, что парень не станет просить о подобном.

— Мне повинность отрабатывать прямо сейчас? — скривившись, спросила его. — Или ты потерпишь?

— Я потерплю. У меня ещё два шанса заполучить не только поцелуй, но, может, ты будешь щедра сегодня, и вечер перестанет быть томным.

— Слюни-то подбери, как там земные говорят? Раскатал губу, вот! Пуговичку себе на лоб пришей и пристёгивай, чтобы не запинаться! Правда.

— Какая ты грубая, Ника, такой красивый ротик, а такие некрасивости говорит.

— Не ругайся, папочка, — елейным голоском произнесла я и повторила, — задавай свой вопрос, изверг. Я голодная.

— Ну, и как же этот Толквид тебя обидел?

— Я отвечу, но прежде скажи, за каким тебе нужно это знать, а? Утоли любопытство.

— Хочу понять, с какой стороны к тебе подступиться, и чего нужно избежать.

— Зачем тебе это?

— Ты мне нравишься, — всё также улыбаясь, ответил Сориан, — твоё сопротивление только сильнее разжигает интерес. А твоё дерзкое поведение добавляет нашим отношениям остроты. Это интересно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Понятно, — кивнула я, давая себе обещание, что как бы ни развивались события, ни за что не пойду на поводу у чертёжника. Не сдамся. — Значит, я для тебя незавоеванный трофей. Спасибо за честность. Говорить, что ты занимаешься бесполезным делом, бессмысленно. Трать своё время, мне всё равно. Толквид, значит, — я вздёрнула подбородок, и твёрдо взглянула на чертёжника. Нет, ни за что не покажу, что мне до сих пор обидно за себя, что я до сих пор злюсь из-за того, что оказалась глупой и наивной. Но я уже чувствовала, как вновь действует клятва и правда рвётся наружу. — Мне было шестнадцать, когда он переехал в соседний дом. Красивый, умный, весёлый, девчонки по нему с ума сходили. И он это знал, этим и пользовался. Спустя два года я всё-таки была замечена им не только, как соседская девчонка, но и как девушка, которая в него влюблена. Он заваливал меня мелкими, но приятными подарками, дарил цветы, купал в комплиментах и был очень обаятельным, с ним всегда было весело и интересно. В итоге, отношения наши стремительно развивались, я строила далеко идущие планы, пыталась не обращать внимания на то, что он всё также флиртует с другими девицами, думала, что необоснованно ревную. Не хотела ругаться и выставлять себя малолетней истеричкой, но когда наши отношения перешли на новый уровень, он изменился. Стал меньше уделять мне времени, часто пропадал, но я всегда его ждала, принимала, продолжала любить и надеяться, что всё станет как прежде. Но как прежде не стало. К концу лета он собирался уезжать в академию целительства. Поступать. И когда я, при встрече перед его отправлением, в порыве грусти от предстоящей разлуки попросила его пообещать мне, что он будет приезжать ко мне на каникулы, то меня с лёгкостью спустили с небес на землю. Он, кажется, был искренне удивлён такой просьбе и заявил, что я зря напридумывала себе всяких надежд, что между нами нет ничего, кроме удовольствия, что он не обещал мне ничего и ничего не должен. А если меня не устраивает такое положение вещей, то он не понимает, что я до сих пор делаю в его постели. В общем-то, он и правда ничего мне не обещал, но вёл себя всегда как собственник, не позволял даже лишним словом обмолвиться с другими парнями. И хоть слов любви от него не звучало, но ведь подобное признание не единственный повод считать отношения отношениями! Но так думала только я. Уже потом поняла, что в промежутках между встречами со мной были и другие, а я оказалась просто удобной, к тому же, после его отъезда я узнала, что Толквид обратил на меня внимание с подачи его друзей, которые усомнились в его способности уложить меня в постель. А когда ему это удалось, он, видимо, получал своеобразное удовольствие от того, что одерживал победу раз за разом. От того, что он меня унижал своим поведение, а я, как собачонка, была ему предана. И им была тоже предана. К счастью, у меня оказалось достаточно сил, чтобы не умереть от несправедливости жизни, — усмехнулась я, — зато я стала аккуратнее и перестала строить иллюзии на чужой счет. Вот и всё.

— Мне даже обидно, что ты сравнила меня с этим подонком, — без тени насмешки сказал Сориан. — Серьёзно, думаю, что после него ты слишком предвзята к остальным. Не все такие, как он.

— Ты хочешь сказать, что ты совершенно не похож на него? Ты не любишь девушек, не меняешь их, не пользуешься своим обаянием? Да точно также себя ведёшь, как и все остальные!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, Ника, ты упускаешь один очень важный момент, который отличает меня от этого Толквида, — покачал головой Сориан, — я никого и никогда не обманывал. Ни на кого не спорил, никакого не укладывал в постель, чтобы самоутвердиться. Мне это не нужно. И с тобой я тоже честен. Всегда. И повода ждать от меня подвоха не давал.

— Серьёзно? — красноречиво обвела взглядом ловушку, в которую угодила по воле этого предельно честного чертёжника. — Это, наверное, тоже не подвох?