На публику - Мюриэл Спарк

— А теперь явились вы и намекаете Друсу, что нам тут не хватает кругозора. А Друс вызывает меня, и я по его лицу вижу, что ему опять что-то взбрело в голову. Кругозор ему, видите ли, понадобился. Посоветуйтесь-ка, говорит, о том, о сем с нашим специалистом-гуманитарником. Я говорю: да он хоть бы раз на работу пришел, этот ваш специалист-гуманитарник. Чепуха, говорит, Уидин, мы с мистером Дугласом имели ряд долгих собеседований. Смотрите лучше, говорит, какие у него манеры, как он чудесно общается с работницами. Как же, говорю, общается — все больше по ночам в парке. И вам, говорит он, Уидин, не стыдно опускаться до таких намеков. Прикажете, говорю, считать совпадением, что с тех пор, как к нам поступил мистер Дуглас, кривая прогулов возросла на восемь процентов и продолжает расти? Сначала все и должно, говорит, идти хуже и хуже, а уж потом само собой лучше сделается. Вот был бы у вас, Уидин, говорит он, хоть какой-нибудь кругозор, так вы бы себе это уяснили. Изучайте, говорит, Дугласа, наблюдайте его методы.

— Я тут как раз кой до чего докопался, — сказал Дугал. — Оказывается, у нас возле парка рядом расположены пять кладбищ общей площадью в одну квадратную милю. Посчитайте: Новое Кэмберуэльское, Старое Кэмберуэльское — это, правда, набито до отказа. Но есть ведь еще Нанхедское, Дептфордское и Льюишем-Грин. А знаете ли вы, что Нанхедское водохранилище вмещает девяносто один миллион литров? Между прочим, поначалу Мендельсон назвал свою «Весеннюю песню» «Кэмберуэлл-Грин». Да, мир тесен.

Мистер Уидин закрыл лицо руками и расплакался.

Дугал сказал:

— Вы больной человек, мистер Уидин, а я не выношу болезней. Это мой роковой недостаток. Но я захватил с собой расческу. Хотите, я вас немножко причешу?

— Вы ненормальный, — сказал мистер Уидин.

— На свете нет ни одного вполне нормального человека, — сказал Дугал. — Нельзя быть чересчур нормальным, а то вы невесть куда угодите.

Мистер Уидин высморкался и заорал на Дугала:

— В моем возрасте я ни за что не найду хорошего места в другой фирме. Всюду и так много охотников на место заведующего отделом кадров. Если вы меня выживете отсюда, мистер Дуглас, то мне придется понизиться в должности. А у меня на руках жена и дети. Нет никаких сил работать с Друсом. И нет никакой возможности уйти отсюда. Я иной раз просто боюсь дойти до нервного потрясения.

— Ничего страшного, потрясетесь, — сказал Дугал. — Вот если человек небоскреб, то трястись опасно. А вы всего-навсего маленькая миленькая дачка.

— У нас нет своего дома, мы снимаем квартиру, — успел вставить мистер Уидин.

— А знаете ли вы, — сказал Дугал, — что вся полиция с нашего участка раскапывает подземный ход, который начинается у них во дворе и ведет до самого Нанхеда? А не мешало бы вам иной раз поразмыслить о подземных ходах. Да знаете ли вы, что Боадицею вконец разгромили и добили в аллеях нашего парка? А она была великой и могутной воительницей. Послушайтесь-ка мистера Друса и перенимайте мои методы, мистер Уидин. Могу давать вам уроки по десять шиллингов шесть пенсов за час.

Мистер Уидин встал и размахнулся, но ударить не смог: стены кабинета были почти целиком из стекла, и он чувствовал, что на них с Дугалом смотрят со всех сторон.

В субботу утром Дугал сидел в обшитом панелями холле мисс Фрайерн и набирал номер с листка бумаги, который вручила ему накануне Мерл Кавердейл.

— Мисс Чизмен, пожалуйста, — сказал Дугал.

— Ее сейчас нет, — сказал голос из-за реки. — Что ей передать, кто звонил?

— Мистер Дугал-Дуглас, — сказал Дугал, — пишется через черточку. — Передайте мисс Чизмен, что я буду дома все утро.

Потом он позвонил Джинни.

— Хэлло, как здоровье? — сказал он.

— У меня суп на плите. Я тебе перезвоню.

Мисс Фрайерн гладила в кухне. Она сказала Дугалу:

— Хамфри собирался слазить сегодня под вечер на крышу. Там что-то скрипит. Не может быть, чтоб шифер отстал, это, наверно, в шкафу рассохлась какая-нибудь балка.

— Забавно, — сказал Дугал, — что она скрипит только по ночам. Откуда-то раздается: «Скрип-пип!» — Он подпрыгнул так, что посуда загремела в сушилке.

— Надо думать, что балка скрипит от холода, — сказала мисс Фрайерн.

Зазвонил телефон. Дугал бросился в холл. Однако это была не Джинни.

— Дуг, дорогой, — сказала Мария Чизмен из-за реки.

— А, это вы, Чиз.

— Но, право же, мы должны придерживаться фактов, — сказала мисс Чизмен. — Все, что у вас рассказано о моем детстве в Пекхэме, это же неправда, я выросла в Стретхэме.

— Нельзя нарушать закон о клевете в печати, — сказал Дугал. — Десяток-другой сверстников вашей стретхэмской юности еще живы. Если вы хотите правдиво описать свою жизнь, то забудьте, что вы росли в Стретхэме.

— Но, Дуг, дорогой, вот тот кусок, где я у вас рассказываю, как я выступала вместе с Гарольдом Ллойдом и Фордом Стерлингом в театре Голден Доумз в Кэмберуэлле, — это же все неправда, дорогой. Я действительно выступала в одном ревю с Фэтти Арбаклем, но это было в Саут Шилдс.

— Я-то думал, что вы хотите создать произведение искусства, — сказал Дугал, — а теперь выходит, что я ошибался? Если вы хотите просто-напросто писать напрямик все как было — пусть за вас отдувается кто постройнее. А я кривобокий.

— Ну, Дуг, дорогой, эта история с шотландцем из Гордоновского полка, по-моему, вышла как-то грубовато, вы не находите? Конечно, это все очень забавно насчет юбки, но несколько смущает...

— Ну и пишите сами свою автобиографию, — сказал Дугал.

— О, Дуг, дорогой, приходите к чаю.

— Нет, вы меня оскорбили в лучших чувствах.

— Дуг, дорогой, я в таком восторге от своей книги. Я уверена, что все выйдет изумительно. Не то чтобы мне так уж понравилась вся глава третья, но...

— Что вас не устраивает в главе третьей?

— Ну, только самая-самая ее концовка, ведь это же не обо мне.

— Я буду у вас к четырем, — сказал он, — но учтите, Чиз, что я не люблю ездить туда-сюда через реку в разгаре работы над произведением искусства. Я посвящаю этой работе все свое время.

Дугал сказал Хамфри:

— Нынче я ездил по делам на тот берег реки, а оказавшись в тех местах, зашел повидаться с моей девушкой.

— Там живет ваша девушка?

— Живет, но уже не моя. Теперь она помолвлена с другим.

— Женщины вообще аморальны, — сказал Хамфри. — Взять хоть те же профсоюзы. Они сначала голосуют так, а потом идут и поступают эдак.

— Она мне подходила, моя Джинни, — сказал Дугал, — но у нее чересчур хрупкое здоровье. Вы верите в дьявола?

— Нет.

— А хоть кто-нибудь, по-вашему, верит в дьявола?

— Ну, наверно, какие-нибудь там ирландцы.

— Пощупайте мою голову, — сказал Дугал.

— Что?

— Пощупайте вот здесь эти шишечки. — Дугал помог Хамфри найти их среди завитков волос над лбом. — Это у меня после пластической операции, — сказал Дугал.

— Что?

— Мне удалили оба рога путем пластической операции. Перед операцией мне в больнице выбрили голову. Волосы потом долго не отрастали.

Хамфри улыбнулся и снова пощупал шишечки в курчавых волосах Дугала.

— Пара наростов, — сказал он. — У меня у самого есть бугор на затылке. Пощупайте.

Дугал пощупал бугор с миной знатока.

— Значит, считать вас за дьявола? — спросил Хамфри.

— Нет, что вы, я всего-навсего злой дух, шляюсь по свету и ловлю человеков. А вы починили эти кровельные балки, которые издавали такой ужасный скрип-пип?

— Починил, — сказал Хамфри. — Дикси больше не придет.

Глава 6

— Совершенно поразительно, — сказал Дугал, — как это он ухитряется всюду поспеть, даром что в школе учится.

Нелли Маэни кивнула, расплющила окурок и посмотрела на пачку сигарет на столе возле Дугала.

— Одолжайтесь, — сказал Дугал и прикурил для нее сигарету.

— Ага, — сказала Нелли. Она оглядела свою комнату. — Это все чистая грязь, — сказала она.

— Поневоле подумаешь, — сказал Дугал, — что не худо бы его родителям слегка присматривать за ним.

Нелли благодарственно затянулась.

— Не иначе как торчит в «Слоне», где и остальные. Как зовут-то?

— Лесли Кру. Тринадцати лет от роду. Отец — мастер на фабрике готового платья Беверли-Хиллз в Брикстоне.

— А живут где?

— Дом двенадцать по Главной Парковой.

Нелли кивнула.

— И много вы ему платите?

— Первый раз дал фунт, второй — тридцать шиллингов. А теперь он просит пять фунтов в неделю, хоть ты тресни.

Нелли зашептала:

— Ясное дело, это его шайка подначивает. А вы не можете бросить какую-нибудь работу на месяц-другой?

— Чего ради? — сказал Дугал. — Разве чтоб доставить удовольствие тринадцатилетнему вымогателю?

Нелли замахала на него и яростно зашлепала губами. Она быстро показала глазами на стену соседней комнаты, напоминая, что у стен есть уши.