11-я книга. Рождение империи сенсетивов - Алекс Карр

На первом этаже по обе стороны от входа стояло два низких стола, изготовленных из оранжевого пластика, это, явно, была столовая, о чём можно было судить ещё и по двум полевым синтезаторам пищи, стоящим у стен. Пол в столовой был застелен жесткой и на редкость колючей рыжей циновкой и никаких тебе стульев, шкафов и даже посуды. Обстановка наверху, в спальной, была ничем не лучше. Двухэтажные топчаны, сколоченные из толстых кедровых брусьев, обитые каким-то бурым, невероятно жестким пластиком, на которых лежали тонкие пледы грубого сукна, да, ещё кожаные мешочки, набитые опилками и больше ничего, кроме двух неказистых стальных крючков, чтобы каждый огун смог повесить свой мешок.

Велимент не подал вида, что он удивлён этим и едва только поднявшись в спальную, сразу же пошел в угол и выбрал себе нижний топчан. Принц Тефалд моментально забросил свой мешок на второй ярус, показывая ему, что будет его соседом. Топчан напротив заняли Жано Коррель и Ред Милз. В их казарме, в которой помещалось ровно сто человек, обосновались матросы с "Южной принцессы", Раймур Озалис с Хальриком Соймером, несколько охотников на зелёных барсов, а также Ронбальд Зайнур и Орлин Барренс со своим будущим зятем Лино Рейтрисом. Их отряд сложился сам собой ещё до того момента, когда Веридор Мерк прибыл на остров Равелнаштарам вместе с императором. Казарма сразу же наполнилась негромким гомоном голосов. Все, словно бы стеснялись говорить громко и один только принц Тефалд, забравшись наверх и уже проверивший жесткость обивки топчана, громким голосом воскликнул:

– Вот, уж, никогда не подумал бы, что Верди Мерк окажется таким жутким скупердяем!

Наследному принцу ответил поэт, хотя и принимаемый двором императора и им самим, но никогда не стремившийся хоть чем-либо угождать как придворным, так и Сорквику:

– Теффи, заткнись! Лишь бы твой друг был щедр к нам, даруя свои знания, а уж эти неудобства я как-нибудь стерплю.

Не смотря на это резкое замечание, большинство огунов разделяли мнение Тефалда. По их мнению если сам полигон вполне мог выглядеть таким, каким он был, то бытовые удобства могли бы быть и получше. Даже на взгляд матросов, которым было не привыкать к неудобствам, их новая казарма представляла из себя совершенно непригодное для жизни помещение. Таких ворчунов набралось предостаточно и Велимент, лежа на топчане, вскоре стал уставать от их приглушенного нытья. Он выбрался телепортом на крышу, после чего взмыл в воздух и поднялся повыше, благо высота потолка здесь была не менее семисот метров.

Казармы протянулись дугой и были как бы спрятаны за несколькими холмами из щебня и нагромождением скал. За ними лежал куда более весёлый пейзаж. В центральной части полигона и у на возле противоположной стены ландшафт состоял из нескольких невысоких пологих холмов и плоских лощин между ними, поросших сизоватой полярной травой с жесткими, упругими листьями. В нескольких местах даже росли небольшие рощицы низкорослого полярного можжевельника, вереска и карликовых ив по берегу единственного озерца, за которым лежал большой пустырь, усеянный крупным щебнем. За этим пустырём стояла под скалой небольшая каменная хижина Веридора Мерка. Вот к ней-то и направился Велимент, чтобы понаблюдать за действиями своего приёмного отца, решившего дать огунам самим ознакомиться с казармами. Он уже начал догадываться, что весь этот аскетизм был устроен не случайно.

Подлетая к озеру, он, вдруг, понял, чего именно добивается от них Веридор и тихонько рассмеялся. Он нашел сардара сидящим в позе лотоса на невысоком постаменте из розового, полупрозрачного кварцита с закрытыми глазами. Казалось, что Веридор Мерк отдыхает, но это было не так. Он усиленно работал, приводя в порядок свой участок. Из бесформенных каменных глыб он уже сложил живописную скалу и посадил на её уступах кусты можжевельника и траву. Справа от хижины был устроен, аккуратно и затейливо причёсанный волнистыми узорами по мелкому щебню, красивый сад камней, а слева уже находился просторный бассейн, заполненный ледяными глыбами.

Между постаментом и хижиной лежала зелёная лужайка, на которой то в одном, то в другом месте появлялись, словно бы сами собой, кусты и деревья. Веридор Мерк, явно, времени зря не терял и готовился к тому, чтобы провести предстоящие два года в относительном комфорте. На его хижине, также целиком отлитой из керамита, уже была навешена дверь, похоже, сделанная из какого-то пёстрого камня, а оконца были забраны ажурными решетками и застеклены плавленым кварцем. Подивившись той скорости, с которой Веридор привёл своё жилище и окружающую его территорию в такой благостный вид, Велимент плавно спустился вниз, принял в воздухе позу лотоса и стал быстро дробить щебень под собой телекинетическими ударами. Вскоре в нескольких метрах от розового постамента образовалась прямоугольная площадка размером метр на метр, усыпанная очень мелкой буровато-рыжей, плотно утрамбованной каменной крошкой, на которую он и опустился.

Веридор открыл глаза, улыбнулся и хитро подмигнул ему, как бы хваля за сообразительность. Минут через пять рядом с Велиментом в воздухе появился Раймур, в каких-то тридцать секунд подготовил себе посадочную площадку, приземлился и тихим шепотом сообщил ему, что он думает об умственных способностях всего того сброда, который тот набрал в огуны к их сардару. Веридор нахмурил брови и бывший сайнт-арланар тотчас пристыженно умолк. Вслед за Раймуром прилетели Ронбальд и Жано Коррель, а затем народ повалил толпами. Каждый сам готовил себе площадку и вскоре весь пустырь был усыпан не щебнем, а мелко истолченным камнем, сидеть на котором было не намного удобнее. Всё это время Веридор Мерк сидел молча и с закрытыми глазами. Когда все, наконец, расселись, он открыл глаза и сказал громким голосом:

– Я рад огуны, что вы собрались так быстро.

Принц Тефалд сидевший неподалеку от Велимента, тотчас воскликнул, подбрасывая на ладони пригоршню камешков:

– Верди, старина, ты не очень-то ценишь своих огунов. Я, честно говоря, ожидал от тебя чего-то большего.

Не глядя на принца, Веридор лениво шевельнул рукой, словно отогнал от себя какое-то назойливое насекомое. Однако, от этого, в общем-то невинного, жеста всех огунов буквально опрокинуло на спину мощным и очень болезненным ударом. У них, к счастью, хватило благоразумия никак не реагировать на это наказание и они молча заняли свои места, хотя кое у кого потекла кровь из носа и даже из ушей. Только то, что все они были великолепно накручены, сохранило большинству из них жизнь, так как обычный человек, даже если это и был громадный галанец, не в состоянии выдержать такой удар. Когда все заняли вертикальное положение и малость пришли в себя, голос Веридора буквально загрохотал: