Шакалы - Николай Леонов

Утром Юлия действительно чувствовала себя дискомфортно, несколько подавленной, побаливала голова. Доктор померил ей давление, почему-то внимательно осмотрел глазные яблоки, поморщился, недовольно покачал головой.

— Мадемуазель, вы намерены лететь именно сегодня? — спросил он, открывая свой чемоданчик.

— Я абсолютно здорова, доктор, — ответила Юлия. — Дайте мне какую-нибудь таблеточку от головной боли. Как себя чувствует мой знакомый?

— Мсье проживает в отеле?

— Нет, — Юлия смешалась, она не знала, в каком отеле остановился Виктор, как его фамилия. — Неважно, дайте мне таблетку, и спасибо за внимание.

— Таблетки... — Доктор достал из чемонданчика шприц, распечатал упаковку. — Весь мир помешался на таблетках. Я вам сделаю маленький укольчик, вы будете чувствовать себя великолепно.

— Доктор, — Юлия отстранилась, — терпеть не могу уколы.

— Не капризничайте, мадемуазель, посмотрите в окно, вы даже ничего не почувствуете.

Она покорно взглянула в окно, укол ощутила, но боли не было, а действие произошло мгновенно, казалось, она хлебнула изрядную порцию виски, только никакого противного вкуса во рту, лишь нахлынула легкость, исчезла головная боль и поднялось настроение.

В аэропорт ее проводили два молодых симпатичных полицейских в штатском. Один было попытался вновь расспрашивать ее о вчерашнем происшествии, но второй, видимо старший, перевел разговор на шутливую тему.

— Хорошенькая блондинка в Париже — всегда источник повышенной опасности. Эти психи наверняка вас с кем-то спутали, мадемуазель. Мы разберемся, разыщем мерзавцев и примерно накажем.

Юлия чувствовала себя превосходно, парни ей очень нравились, она еле удержалась, чтобы не расцеловать их на прощание.

В самолете она попала в руки очаровательных профессиональных стюардесс, в первом классе летело лишь четверо серьезных мужчин среднего возраста, которые сразу занялись своими бумагами. Перелет продолжался чуть больше трех часов. Юлия дремала или грезила, думала о Николае Алентове, о котором, находясь в Париже, практически не вспоминала. Он ей нравился; возможно, Юлия даже была влюблена. Алентов чем-то походил на отца, такая же надежность, сила и честность, но без занудства и постоянного стремления воспитывать ее и переделывать по своему усмотрению. Кроме всего прочего, Николая искренне не интересовал отец, мало того, молодой политик подчеркнуто дистанциировался от магната и недвусмысленно дал Юлии понять, что если она хочет поддерживать с ним отношения, то Юрий Карлович должен знать об этом как можно меньше.

Юлия понимала, Николай тщеславен и честолюбив, желает быть самим собой, а не только мужем и зятем. В последний вечер, слегка выпив, Николай признался, что на следующих выборах собирается не возглавлять команду Президента, а выставлять свою кандидатуру, даже пошутил:

— Юлия, если ты тронешься умом и рискнешь выйти за меня замуж, то можешь стать первой леди матушки-России.

Перед посадкой Юлия выпила бокал шампанского и вскоре уже стояла напротив очень молодого и чрезвычайно серьезного пограничника. Она часто бывала за границей и давно отметила, что российские пограничники самые серьезные и неулыбчивые парни в мире, а уж о том, чтобы русский страж границы пошутил, не могло быть и речи.

Юлия получила свой паспорт, подхватила чемоданчик, прошла через открывшийся турникет, когда услышала над головой радостный возглас:

— Юлия Юрьевна, какая радость! — Мужчина лет сорока, высокий, элегантный, со смеющимися глазами, забрал у нее чемодан. — Вижу, вы меня не помните. Я однажды был в вашем доме, знаком с матушкой и батюшкой.

Сначала Юлия взглянула на мужчину недоверчиво, но его искренняя улыбка, в особенности, что он назвал мать и отца старомодно и почтительно, внушили девушке доверие, и она улыбнулась.

— Честно говоря, не помню, — призналась Юлия. — Вы тоже из Парижа?

— Нет, я провожал друзей. У вас багаж или вы налегке? — Он слегка взмахнул чемоданчиком.

— Все здесь, я девушка не фасонистая, нарядов много невожу.

— Великолепно, тогда мы воспользуется депутатскими привилегиями, минуем любимую очередь. — Он увлек Юлию к боковому выходу. — Я провожу вас до вашей машины.

Валентин Нестеренко и Илья Карцев летели тем же самолетом, но отнюдь не первым классом, потому на пограничном контроле попали в небольшую очередь. Юлию они при выходе из самолета уже не видели. У бывших оперативников не было багажа, они сразу устремились по зеленому коридору на выход.

— Минуточку, господа! — остановил их молодой таможенник. — Вы уже прилетели, торопиться вам некуда. Это все ваши вещи? — Он сверлил их взглядом, кивнул на спортивные сумки.

— Как видите! — Илья тряхнул своей сумкой. — Желаете взглянуть?

Таможенник смотрел настороженно, на улыбку Ильи не реагировал.

— Были в Париже и никаких подарков, сувениров?

— Молодой человек, — вмешался Нестеренко, — мы были в командировке, сейчас торопимся.

— Валюта, золото, драгоценности? — Таможенник разглядывал декларации.

— Там написано, — раздраженно ответил Илья.

— Я грамотный. — Таможенник медлил, сзади уже подходили люди, собиралась толпа.

Со стороны зала быстро подошел Крячко, сунул под нос таможеннику свое удостоверение.

— Извини, парень, они торопятся! — схватил Нестеренко за рукав, потащил за собой. — Она с багажом или без?

— Ручная кладь, — ответил Илья.

— Мать вашу! — Крячко оглянулся в поисках своих людей.

— Все на местах, Станислав, — тихо сказал подошедший Веткин.

— На улицу, проверять отъезжающие машины. Я слетаю к служебному выходу и сейчас буду.

Поиски результатов не принесли. Юлия исчезла.

Глава 4

Горстков сидел за столом своего домашнего кабинета, смотрел на расхаживающего Гурова и молчал.

— Безусловно, я совершил ошибку, неправильно оценил ситуацию, но я ее как не понимал, так и не понимаю. Я на все сто процентов убежден, что вашей дочери никакая опасность не угрожает.

Хозяин раздраженно поглядывал на не лишенного элегантности гостя, который спокойно расхаживал по ковру и философствовал, словно не человека похитили, а произошло пустячное событие.

— Почему вы не поставили меня в известность об инциденте, происшедшем в Париже? — Юрий Карлович непроизвольно копировал спокойный тон сыщика.

— Вы с супругой волновались бы, но повлиять на развитие событий были бессильны.

— Я бы приказал взять Юлию под руку и сопровождать до дома, — голос хозяина зазвучал резче.

— Допустим. — Гуров остановился у открытого бара, решая, вылить ему рюмку водки или воздержаться. — Допустим, ваша дочь в настоящий момент находилась бы дома. Я бы продолжал не понимать и недооценивать противника. Юлию бы увезли завтра или послезавтра. Они, кто бы эти люди ни были, совершили ошибку, поторопились. Мы установили приметы мужчины, с которым уехала Юлия, и знаем машину.

— Глупости, сегодня один исполнитель, завтра — другой, машину угнали, использовали и бросили.

Гуров тоже начинал раздражаться, если подобные глупости говорило начальство, сыщик указал бы на ошибки, поставил говоруна на место. Но данный человек обратился за помощью, платит деньги, как с ним разговаривать — неизвестно. Легко сказать — следовало взять девушку под руку и привезти домой. А что дальше? Не выпускать ее из дома или постоянно водить под руку? Противник засветил своего человека, судя по описанию, отнюдь не рядового. Угнали машину, использовали и бросили? Спрашивается, сколько задействовано людей? И кто эти люди? Использование угнанной машины — типичный почерк криминала, а проход через депутатский зал — действие спецслужбы, и внешность, манера держаться неизвестного — это спецслужба, никак не криминал.

— Что вы молчите? — не выдержал Горстков.

— Думаю, — ответил Гуров и начал вновь расхаживать по кабинету. — Что Бог ни делает, все к лучшему. Какую цель преследует противник? Сегодня мы можем предположить лишь один вариант, вынудить вас совершить некое действие, которое вы совершать не хотите. Когда мы определим цель, то выяснится фигура неприятеля. Только устранение данной фигуры, а никак не освобождение вашей дочери, способно ликвидировать опасность и возможность рецидива.

— Усложняете, — категорически произнес хозяин. — Человек желает власти и денег, что практически едино. Они хотят сорвать с меня куш, так я готов заплатить и закрыть вопрос.

— А предвыборная кампания здесь ни при чем?

— Я не давал и не дам денег на предвыборную кампанию. Я знаю, что такие слухи существуют, но это пустые домыслы.

— Однако подобное совпадение более чем настораживает, — возразил Гуров. — Вы должны понять, вам противостоит не человек, не группа людей, а организация. Юлию вернут днями, зачем ее похитили — не имею понятия. Нельзя воевать, не зная противника и правил.