Плохиш для хорошей девочки - Алиса Селезнёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Агата, вам задают домашние задания?
Голос, что её спрашивал, был незнакомым, и Агата инстинктивно повернула голову. Рядом с Алексеем Николаевичем сидела женщина. Не такая красивая, как её мать, но более ухоженная и менее уставшая. Её каштановые волосы едва доходили до плеч, а глубокие серо-голубые глаза смотрели мягко и по-доброму. «Тоже океаны, прямо как у Данила», – пронеслось у Агаты в мыслях. Но ещё больше глаз её поразили руки женщины. Белые, без малейшего намёка на вены, с длинными музыкальными пальцами и искрящимся на свету нежно-розовым маникюром. Правда, маникюр Агата рассмотрела уже позже, когда сидела рядом с матерью напротив Алексея Николаевича и женщины, имя которой она пока не знала.
– Задают, – кивнула девочка. – Каждый день и много.
Взгляд её потупился. Из-за частых тренировок ей тоже удавалось делать не всё и далеко не всегда, а этот факт здорово угнетал её чувство собственного достоинства.
– А у Данила домашних заданий не допросишься. Никогда ничего не задают. У него один ответ: «Всё успел сделать на уроке».
– Скорее всего, просто не записывает, – объяснила Анна Георгиевна. – Данилу уже семнадцать. Он должен сам себя контролировать.
Женщина сникла. Её взгляд сделался печальным, красивые глаза потускнели.
– Лара… – Алексей Николаевич сжал её руку.
«Лара, – Агата внимательно посмотрела на женщину, – значит Лариса, – а затем вспомнила её отчество. Сергеевна. Пару раз она видела мать Данила в клинике, но та обычно была занята разговорами либо с пациентами, либо с персоналом. Причём говорила она всегда очень тихо и ласково. – Лариса Сергеевна, – продолжила Агата начатый в голове монолог, – хорошее сочетание. Хорошее сочетание имени и отчества у моей будущей свекрови».
О том, что Данил лет через пять-шесть станет её мужем, Агата решила ещё вчера, когда увидела, как он рисует подаренной ею ручкой.
– Плохие из нас, видимо, воспитатели, – тяжело произнёс Алексей Николаевич. Всегда пытались по-доброму, без наказаний. Без давления. Даня вообще-то никогда не врёт. Просто оставляет что-то, а мы не упорствуем.
Лариса Сергеевна вздохнула, и в этом вздохе Агата почувствовала печаль всего мира.
– Теперь вот новую блажь выдумал. Хочет быть архитектором. Клиника, знакомства, моя помощь, ничего, говорит, не нужно. Добьюсь всего сам. Да где ж сам-то, с такой-то силой воли?
Лариса Сергеевна вздохнула ещё раз. Говорил в основном Алексей Николаевич, а она после ответа Агаты про домашние задания сидела, понурив голову.
– Значит, надо быть жёстче. Или найти того, кто может быть жёстче.
Агата внимательно посмотрела на мать. В глубине её ярко-голубых глаз вспыхнул вызов.
– Если на то пошло, – произнесла Анна Георгиевна секундой позже, – то с домашними заданиями вопрос решить можно. Агата будет высылать вам его каждый день. Вам останется только контролировать и решить, кому именно сбрасывать задания.
Агата поперхнулась и снова посмотрела на мать. Вызов в её глазах приобрёл ещё более яркие очертания. Возразить девочка не решилась.
– Давайте мне, – Лариса Сергеевна, словно на уроке подняла руку и робко улыбнулась однокласснице сына. Та не смогла не ответить ей тем же…
Глава 11
Агата сдержала обещание, данное Ларисе Сергеевне, и высылала домашнее задание для Данила пять раз в неделю. После очередного родительского собрания его успеваемость резко пошла в гору, но… Первого марта все школы города закрылись на карантин. Впрочем, центр работать продолжил. Тихонечко. Как утверждала, Анна Георгиевна: «Если тихонечко, то можно всё». Однако и там учились только индивидуалы и «семейники». Группы больше трёх человек она тоже распустила.
День рождения Агаты пришёлся на воскресенье. Она появилась на свет третьего марта две тысячи четвёртого года ровно в девять часов и девять минут утра. Две шестёрки и две девятки* в дате её рождения образовывали до крайности хорошее число, и Анна Георгиевна очень любила этим хвастаться. По её мнению, Агате должно было везти во всём и всегда. Вот только сама девочка большого везения в своей жизни не наблюдала.
Танцевальный клуб на карантин тоже не закрыли, но, к счастью, третьего марта тренировок не было, и своё пятнадцатилетие Агата провела в окружении матери, Али и Вадима. Анна Георгиевна купила ей новое платье. Нежно-голубое. Шёлковое, с вышитыми по лифу и манжетам синими васильками. Аля испекла любимый пирог и сделала курицу в кисло-сладком соусе. Вадим подарил белый кожаный клатч. С отчимом она по-прежнему разговаривала через раз, но за подарок поблагодарила, а клатч положила к остальным вещам в шкаф.
Отмечать было решено в понедельник в центре. Видеть на празднике Никиту Агата не хотела ни под каким видом, а потому приглашать не стала. «Хватит с него и конфет вечером», – отчеканила она, когда мать предложила послать за ним Вадима. Главным гостем, конечно же, должен был быть Данил и, возможно, пара-тройка учителей, особенно любимых Агатой.
На днях, ещё до родительского собрания, Данил обмолвился, что из всех тортов больше всего любит «Старую Прагу». Сама Агата предпочитала пироги Али, но сегодня поставила его вкусы выше своих, отчего и бегала всё утро по ближайшим магазинам в поисках свежей «Праги».
Волосы она чуть завила, а на губы нанесла гигиеническую помаду. Нежно-голубое платье пришлось точно по размеру. Оно красиво облегало её только-только начавшую округляться грудь и тонкую талию. Талия у Агаты действительно была что надо. Но, как оказалось, только в этом платье она оценила её в полной мере. Вторым подарком от Али стали белые туфли с пряжкой на аккуратном пятисантиметровом каблуке. Каблуков Агата не боялась. Она уже два года танцевала и прыгала на «шестёрке», а потому тут же натянула туфли, на ходу обняв няню за шею.
Посмотрев в зеркало, Агата впервые в жизни не почувствовала себя гусеницей, попавшей под дождь. Сегодня она была бабочкой. Яркой. Воздушной. И, на удивление, уверенной в себе. Общее впечатление портили только ненавистные очки да скобки на зубах. Агата ругала себя за то, что не озаботилась контактными линзами. Без очков она не видела ровным счётом ничего и снимала их только на соревнованиях, отчего и оказывалась полностью во власти Никиты.
Данил надел белую рубашку и джинсы. Чаще всего он был в линзах, но
