Нуониэль. Часть вторая - Алексей Николаевич Мутовкин

– Самая крепкая железная цепь, что есть в нашем королевстве, войско в две с половиной тысячи копий, дюжина рыцарей, две дружины плотников и столько магов, сколько способна отрядить гильдия, – бойко ответил рыцарь.

– Не слишком ли много вы собрались выставить против одного человека? – спокойно спросил Девандин. Скорее всего, до короля уже дошли слухи, что форт «Врата» необычайным образом захватил всего один человек. Конечно же, король не мог поверить в подобные бредни, но, как мудрый правитель, он понимал, что слухи редко рождаются на пустом месте.

– Он не человек, – ответил Гвадемальд. – И если бы я сам не оказался участником тех событий – я никогда бы не поверил в подобные россказни.

– Господин рыцарь, – обратился к нему король, – скажите, кто в этой зале может усомниться в вашем слове?

Гвадемальд вздохнул.

– Никто, ваше величество, – ответил он. – И поэтому я расскажу эту историю.

Рыцарю подали небольшой стульчик; такой, на которых обычно сидят менестрели, играя знати, пока та вкушает дорогую снедь. Гвадемальд опустился на него, предварительно подобрав свой белый парадный плащ.

– Я часто пытался найти корень всех дербенских бед, – начал он. – Сначала мне казалось, что все невзгоды из-за Скола. Что если бы он не рухнул на нас, не произошло бы всего этого. Потом я понял, что глупо винить в своих несчастьях кусок камня, пусть даже такой огромный. Я почувствовал, что проблема вовсе не в камнях, а в людях. Именно люди, а точнее – разбойники, наводнившие провинцию, превратили всё в хаос. Я долго жил с подобными мыслями, пока однажды я не понял то, что до сих пор считаю правдой. Виноваты не камни и не разбойники; виноваты мы сами. Наши суждения о полночных землях неверны в корне. Наши помыслы в этой провинции нечисты. Наше отношение к той земле неправильное. Мы её не любим. А если у нас нет любви, то у нас нет оружия простив страха. Мои люди, да и я сам, опасались третьих врат, располагающихся в колонном зале форта. Почему? Потому что мы не знаем, что за ними. Несмотря на опасения, мы несли службу. Но всё изменилось, когда пришёл он.

– Он? – переспросил маг Кивиан.

– Страшный человек, – продолжал Гвадемальд. – Ходят слухи, будто бы это волшебник.

– Вы хотите сказать, что это маг? – снова спросил Кивиан.

– Подобный человек не может принадлежать к гильдии магов, – ответил рыцарь. – Если его вообще можно считать человеком.

– Вы хотите сказать, что этот некто – сказочное существо? – усмехнулся жрец. – Экая несуразица!

– Под моим командованием находилось семь сотен щитов, уважаемый жрец Кивиан. И я распределил людей по всей провинции так, что каждый холм, каждый луг, лес и каждая деревня находились под наблюдением. В первые два года моего наместничества в Дербенах не произошло ни одного убийства. А потом упал Скол и явились бандиты. Я успешно боролся с ними. Потом всё изменилось. Мы стали терять людей. В полуденные ворота всё чаще стучались солдаты, несущие на щитах товарищей по оружию. Пластуны донесли, что петух на компостной куче вовсе не какой-то бандит-человечишка. Есть ещё кое-кто, наводящий ужас на самих разбойников. Белые Саваны, которые некогда чуть не уничтожили всё Троецарствие. Вот кто командует отребьем.

– Вы, господин Гвадемальд, утверждаете, что Белые Саваны из Варварии руководят бандитами, – сказал воевода. – Вы не раз упоминали об этом в донесениях. Вы видели их своими глазами?

– Лично я их не видел. Но судя по донесениям…

Не успел он договорить, как лорды дружно засмеялись в голос, привлекая внимание всех и даже короля, который до этого смотрел, то на свои пальцы, то на стены, то поглаживал отполированную до блеска столешницу.

– Я полагаю, – продолжил Гвадемальд, обращаясь к лордам, – что вы, господа, знаете бандитов лучше, чем я и прекрасно осведомлены о том, что может напугать их пуще, чем королевские войска.

Лорды стихли. Скорее всего, они задумались: а не оскорбил ли их этот рыцарь. Но Гвадемальд не стал ждать.

– Любой простолюдин в Троецарствии, слышавший о той далёкой войне, помнит и боится Белых Саванов. Местные бандиты – весь этот сброд – с незапамятных времён слоняется по всему свету и никогда не объединён в группу больше дюжины человек. Те, кто готов перерезать глотку своему брату за пару медяков, никогда не смогли бы объединиться с себе подобными. Их могли собрать воедино только те, кто сильнее их. А Белые Саваны, владеющие боевым ладом варварийской школы, подходят для этого превосходно. Но эти могучие варвары ничуть не лучше нашего местного сброда – им тоже нужен кто-то, кого они станут бояться. Им стал некто, зовущийся Великим Господином. Я не берусь утверждать, что он сказочное существо. Но его-то я видел своими глазами, и, поверьте, никому из вас не пожелаю подобной встречи. Я знаю, что вы уже слышали байки, будто бы мой форт захватил один человек. Но как захватить форт в одиночку? Неужели кому-то под силу такое? И вот, я перед вами, а вы спрашиваете меня обо всём подряд, но не касаетесь самого главного: как он это сделал.

Внимание собравшихся сосредоточилось на Гвадемальде. С каждым словом рыцаря, зала становилась всё меньше, а глаза, смотрящие на рассказчика – крупнее. В паузах, когда глубокий, мужественный голос рыцаря стихал, было слышно колебание пламеней свечей, стоявших в латунных подсвечниках на столе-полумесяце.

– Я сказал, что никогда не открывал третьи врата, – продолжал Гвадемальд. – От этого древнего портала веяло холодным унынием, и ни одному человеку в здравом рассудке не захотелось бы заглянуть в ту мертвецкую темноту, ведущую невесть куда. Стояла глубокая зима, и острые камни горных перевалов запорошило крупными снежными хлопьями. Несколько дней не шло ни снега, ни дождя. Для гор – это большая редкость, чтобы за день не прошёл дождь или не выпал снег. А тут уже пару дней по небу бежали мелкие рваные облака, задевая за окрестные хребты и пики. Ветер выл жуткий: поднимал с земли сухой снег и каменную пыль, закручивал в вихри и донимал моих людей ознобом. И появился он – дед. Мои сразу прозвали его так. Он и выглядел, как самый обыкновенный дед. Только, когда он предстал за полуденными воротами в такую лютую непогоду, я сразу понял – жди беды. Я дал бы ему лет семьдесят. Но кто на восьмом десятке способен подняться так высоко в горы в одиночку! Мне сообщили о посетителе, и тогда я совершил свою самую главную ошибку: я приказал открыть врата и впустить этого странника. Его