Лень, алчность и понты - Игорь Галеев

И вдруг в ухо Сергею Яковлевичу пропищало:

- Бумаги! Бумаги! Бумаги! - будто это был крик попугая.

У Сергея Яковлевича чуть трубка из руки не выпала - так он дернулся. А когда снова поднес - короткие гудки.

- Ну, козлы поганые! - и не успел он выпить, только потянулся к бутылке, как трубка, которую взял Саша, снова запиликала.

- А че сказали-то? - Саша все так же испуганно таращил глаза.

- Послушай сам.

- Алло, - прикрыл ладонью трубку. - Вас спрашивает мужик какой-то.

- Спроси - кто?

Саша спросил.

- Важный разговор говорит. Не называется.

- Скажи, что я ночью важные дела не решаю. А хотя давай. - И Сергей Яковлевич осторожно сказал: - Я Вас слушаю.

- Это Сергей Яковлевич Кандыбов? - голос был вполне человечный.

- Да.

- Как я понимаю, у Вас в квартире что-то произошло, что-то... нехорошее? - голос звучал пытливо. - Я почему догадываюсь - мне вот уже минут десять, как должны были позвонить... от Вас, - голос замолчал.

- А кто Вы такой?

- Ах, да! Я представляю очень серьезную организацию... Сергей Яковлевич, так те двое, что Вас навестили - они сейчас где?

- Они только что вышли, - и он, прикрыв трубку ладонью, быстро прошептал: - Живо беги, пусть наши сваливают и здесь не появляются, и жди меня в машине!

Саша метнулся исполнять.

- Только что... - Было очевидно, что собеседник сомневается. - И что Вы им ответили?

- Мы договорились.

- О чем?

- Разве это телефонный разговор?

- Тут что-то не так, Сергей Яковлевич. Я Вам не верю и поясню почему. Вы подумали, что я состою в организации службы безопасности. Да, это мои ребята и ваши гости работают со мной. Но лично я служу, я подчеркиваю служу, а не работаю, одной очень серьезной организации, у которой были похищены бумаги, являющиеся ее... собственностью, - Сергей Яковлевич заметил эту заминку. - Мне поручено их отыскать. Так вот, если что-то с моими людьми случилось или случится, Вы будете преследоваться не только государственными органами, но и людьми, у которых интерес к Вам будет очень личностным. А как я понимаю, с этими людьми что-то стряслось, они до сих пор со мной не связались, а у них в машине телефон.

- Наверное, какие-то накладки, всякое бывает. Мы очень хорошо поговорили, выпили.

Он все тянул, желая побольше выудить, хотя понимал, что нужно бежать ведь со своей стороны этот звонарь мог тоже тянуть время, хотя сам послал уже сюда свою кодлу.

- Вы лжете, Сергей Яковлевич. Послушайте, пусть даже что-то и случилось, что-то даже самое... нехорошее. Все можно мирно уладить, если Вы мне лично, я подчеркиваю - лично мне, поможете вернуть эти бумаги законным владельцам.

Пауза. Сергей Яковлевич, пока слушал, ходил по комнате и собирал свои документы. Он был в крайне смятенном состоянии. Алкоголь гулял по телу, но нужно было успевать соображать - что не забыть, найти где что лежит, перешагивать через убитых, держать трубку и успевать обдумывать сказанное, отвечать, но самое главное, у него был постоянный страх, что в квартиру вломятся и он не успеет...

- Почему Вы молчите? Ну хорошо, если мы с Вами сейчас не договоримся, то Вы позвоните сюда на Лубянку и попросите сто четырнадцатого.

- Сто четырнадцатого?

- Да, Вас быстро соединят.

- Я подумаю.

- Подумайте, Сергей Яковлевич. Я должен Вас предупредить...

Но на этом месте Дыба тихонько положил трубку на тумбочку в прихожей и бросился вон из квартиры, хотя голос продолжал петь свои сладкие песни...

Черный "мерседес" стоял наготове.

- Садись за руль, - подбегая, крикнул Дыба.

Они выехали со двора на шоссе, и Саша, глянув в зеркало, сказал:

- Появились.

Действительно, из того же двора на скорости выскочили две белые машины. Видимо, они въехали во двор с другой стороны в самый последний момент.

Сто четырнадцатый все-таки блефовал - послал группу.

- Уйдем, - сказал Саша, и машина понеслась, как ветер.

Дороги были ещё не запружены, и на светофорах "мерседес" даже не притормаживал. Но и преследователи не думали отставать.

- Поворачивай в центр!

- Зачем?

- Там попетляем, оторвемся, бросим машину и разбежимся. А за городом наверняка все перекрыто.

- Бросить машину? - недоумевал Саша, - Давайте на вторую квартиру.

"Идиот, - подумал Сергей Яковлевич, - думает, что я всесилен."

- Про неё же никто не знает, а "мерседес" в гараж отгоню, к Вадику. Саша все ещё не мог взять в толк - как можно бросить целое состояние.

- Ты что, забыл?! - заорал Дыба, - на тебе два жмурика - они из безопасности! Нас будет искать вся страна! У каждого мента будут наши фото!

Саша замолчал. Они уже мчались по Большой Садовой, потом неслись по Старому Арбату, благо здесь ещё никого не было, выскочили на Бульварное кольцо.

- Свернешь на Никитскую и высадишь меня, а сам попетляешь и уходи.

- А где встретимся?

- Через три часа на Киевском в сквере за автостоянкой.

Они вроде бы оторвались, резко повернули на Никитскую и у театра Маяковского Сергей Яковлевич выскочил. Он зашел в арку, там был вход в какое-то театральное общество, он спрятался в дверном проеме и стал ждать. Сердце бешено колотилось, в голове одна мысль - пронесет или конец. Таким затравленным Сергей Яковлевич ещё никогда себя не чувствовал.

Промелькнула одна машина белого цвета, но разобрать было невозможно преследователи или нет. Потом ещё одна с мигалкой.

Так он минут пять отстоял, а потом стал пробираться в обратном направлении, к Киевскому вокзалу.

Тем временем Саша носился на "мерседесе" по утренней Москве.

Несколько раз он хотел бросить машину, но как только притормаживал у запланированного места, неожиданно для самого себя резко нажимал на газ и мчался дальше.

Потом ему пришла в голову простая идея - оставить машину на какой-нибудь автостоянке, чтобы затем вернуться за ней. Он никак не мог взять в толк - как можно бросить Такую Машину? Просто - бросить, как пустую банку из-под пива! Это его даже возмущало. О такой машине он всегда мечтал, она не раз ему снилась - своя, единственная, мощная и верная. А тут, пусть и не своя, но вот ведь как она его слушается, будто ловит каждый его вздох, исполняет все его прихоти, реагирует на слабое движение... И эта её преданность успокаивала его, отвлекала от происшедшего, в уютном мирке салона казалось, что нет никаких проблем, что все решено, что впереди только скорость и ветер... Кто может противостоять этой мощи? Кто может встать на пути у этого черного сверкающего металла?

И Саша нажимал на газ уже на набережной Москвы-реки, посмеиваясь над постами автоинспекторов.

"Дыба не умеет жить! Он не знает, что такое скорость! Он не знает, что такое свободное дыхание!"

И тут он понял, что не сможет с ней расстаться, что он её никому не отдаст, что она теперь его, раз её предали, раз от неё отреклись. И от этого решения ему сделалось легко - он уже действительно никого не боялся и ощутил себя впервые свободным и всемогущим. Он даже испытал презрение к себе - как это он так долго не мог поступить самостоятельно - ведь это так просто - ветер и скорость, власть и мощь...

На набережной ему попытались перекрыть дорогу двумя машинами, но он легко проскочил по пешеходной дорожке, и показалось, что сзади стреляли. На что он только усмехнулся - ему было некогда - он смотрел прямо перед собой. И лицо его имело совершенно непреклонное выражение - состояние человека, обретшего постоянный смысл и конечную цель.

...Остановили его на выезде из Москвы. В тот момент он уже не знал куда он мчится и зачем. Вернее, "куда" и "зачем" - для него уже было решено и забыто. Главным было - Он Мчится. А не стоит на месте. А не ждет, когда им будут управлять, когда ему определят - что ему в этой жизни можно, а что нельзя. Его запутали. Он устал ото всего этого. Сейчас он был одним огромным сгустком чувства, сросшимся с двигателем и скоростью. Он знал, что машина ждала именно его, что она обрела его, что они рождены друг для друга и без друг друга ничего из себя не представляют. Он не был даже её мозгом, как и она не была его телом. - Это единое целое мчалось к неведомой цели со вновь обретенным свободным дыханием...

Был приказ не стрелять, но кому неизвестно, как многие любят это дело.

Его здесь ждали во всеоружии. И когда "мерседес" проигнорировал стоп-знаки, один молоденький старший лейтенант выстрелил три раза из автомата: тах-тах и тах. Последняя пуля догнала "мерседес", прошила заднее стекло и влетела в Сашин затылок. Словно кто-то ударил его сзади кувалдой такое было у него ощущение. Он ещё успел удивиться: "я же один в салоне!" И руки ослабли, но тут же пальцы сжали руль намертво, и на полной скорости "мерседес" вильнул вправо, взлетел над землей и через мгновение врезался в еловый ствол. Дерево страшно лопнуло, посыпалось стекло, машина перевернулась и покатилась назад в кювет, где и замерла, окутанная белым паром, шипя и фыркая.

Саша ещё видел, как подъехали с десяток милицейских машин, как примчались люди в штатском, заглядывали в салон и говорили "Его нет! Ушел гад!" И он ещё хотел им крикнуть: