Исход зверя - Василий Головачев

Они подошли к костру, остановились напротив спокойно сидевшего с веточкой в руке Пашина, разглядывая бивуак и его владельца.

– А третий-то что ж не выходит? – простодушно поинтересовался Илья. – Неужели стесняется? Или боится? Один я, чего бояться-то?

Гости переглянулись, однако смолчали, продолжая всматриваться в хозяина лодки и палатки. Не вышел к костру третий визитер, только бесшумно переместился на другое место, огибая открытое пространство, прячась за деревьями. Показалось Илье, что он слышит еще одного человека в глубине леса, но в это время горбатый монах заговорил низким голосом:

– Не страшно одному-то в наши времена по диким местам бродить, Илья Константинович?

Гости знали Пашина, а это означало, что искали они именно его.

– Не один он, – хриплым басом отозвался чернобородый угрюмый спутник горбуна, производивший странное впечатление ожившего мертвеца. – Баба в палатке прячется.

– Так ведь дикие эти места только для тех, – безмятежно произнес Илья, – кто природу не любит. Для меня они – открытая книга. Да и кого бояться? Лихие люди по лесам да по болотам редко шастают, к тому же против них у меня оружие имеется. А звери – братья мои меньшие, с ними я всегда договориться могу.

Горбатый усмехнулся.

– А ну как врази твоея настигнут? Вряд ли оружье поможет. Даже если ты посвящен в Витязи.

Илья остался с виду невозмутимым и спокойным, только «взвел курок» темпа, готовясь к действию. Он уже понял, кто перед ним: хха – охранники храма Морока, целый год не подававшие о себе весточки. Илья знал, что после боя с охраной и жрецами храма особая команда ФСБ прочесала весь остров Войцы и окрестности озера Нильского[3], на берегу которого стоял храм, но ничего не нашла. Храм как сквозь землю провалился, а вместе с ним и его владельцы, служители дьявольского культа Морока. И вот они появились за сотни километров от озера Ильмень, в дремучем лесу, безошибочно определив местонахождение одного из тех, кто украл у них каменную плиту с Ликом Беса – Врата Морока – и нарушил все их планы.

– Откуда вы знаете о посвящении? – тем же индифферентным, обманчиво-простодушным тоном осведомился Илья. – Разве мы встречались с вами… господин колдун?

Брови горбатого старика прыгнули вверх.

– Неужель признал?

– У вас на лбу написано, – усмехнулся Илья. – Да и кто другой может с такой легкостью пройти по здешним болотам?

– Это надо понимать так, что колдунов ты тоже не боишься?

– Боюсь, – признался Пашин. – Хотя точно знаю, что они тоже с м е р т н ы.

Старик нахмурился, сверкнул глазами.

– Зело ты остер на язык, Илья Константинович, как бы это не отразилось на твоем здоровье.

Принахмурился и Пашин.

– Вот что, господа хорошие, или говорите, зачем пожаловали, или убирайтесь подобру-поздорову. Лес велик, везде остановиться можно.

– Не груби, невежа, – покачал головой чернобородый мужик, чей облик стал казаться Илье знакомым. – Мы ведь можем и осерчать.

– Так ведь и я могу рассердиться, – совсем холодно проговорил он, раздумывая, как поступить с гостями, добавил с иронией: – Я тебя сюда не звал, сотник.

Гости снова переглянулись, озадаченные не столько спокойствием Пашина, сколько его осведомленностью.

– Я из него душу вытрясу! – мрачно пообещал чернобородый.

Илья узнал его – это был Потап Лиховский, командир хха и слуга жрицы Пелагеи.

– Сначала пусть ответит на пару вопросов, – медленно проговорил старик, пытаясь взглядом загипнотизировать Пашина. – Скажи-ка нам, молодец, кому Евстигней передал свою последнюю руновязь? А тако ж цату, знак волховской власти?

– Это ты у него спроси, колдун, – посоветовал Илья, слыша поплывший в ушах звон; горбатый визитер был очень сильным магом, знал повеление, и бороться с ним в пси-поле на равных было невозможно.

Старик взялся рукой за перекладину засветившегося креста-свастики.

– Не тебе ли он завещал свой консуетал[4]?

– Консуетал у каждого свой, – качнул головой Илья, не понимая, почему он продолжает сидеть на бревне, вместо того чтобы встать и отогнать странных гостей. – У вас ко мне все?

– Говори, где этот старый дурень спрятал руновязь и цату? Иначе на всю оставшуюся жизнь сделаешься немым! Ну?!

Илья с неимоверным трудом заставил себя подняться на ослабевших ногах.

– Шел бы ты своей дорогой, несвятой отец! Убирайся вон!

Глаза горбуна полыхнули черным огнем. Он поднял посох, направляя острие в грудь Пашину, и в это мгновение из палатки выскочила Владислава с карабином в руках.

– Прекратите сейчас же! Уходите! Я буду стрелять!

Посох повернулся к ней, метнул извилистую зелено-фиолетовую молнию, вонзившуюся в карабин. Девушка вскрикнула, отшатнулась, роняя оружие, и упала на палатку.

Илья кинулся было к ней, потом уловил краем глаза движение горбуна и изменил направление, ныряя на траву и пропуская над собой новый энергетический разряд. И все же справиться с разъяренным его сопротивлением магом он, наверное, не смог бы, если бы не вмешательство другого действующего лица.

Что-то просвистело над плечом Пашина, и в руку горбатого монаха вонзилось льдисто мерцающее лезвие ножа. Старик гортанно вскрикнул, выронил посох.

Илья бросился к нему, наткнулся на чернобородого Потапа и вынужден был некоторое время отбивать его вполне профессиональные атаки, пока не поймал его на прием и не бросил противника боковым хватом через бедро прямо в костер. Бывший сотник Пелагеи ошалело подхватился на ноги, начал сбивать искры с бороды и с рубахи на груди, кинулся было на Пашина, и в этот момент раздался гулкий, разорвавший тишину леса на каркающие отголоски выстрел. Пуля попала в другую руку колдуна, дотянувшуюся до посоха, – нож из правой руки он уже успел вытащить, – и старик вторично уронил свое неказистое с виду, но грозное оружие, представляющее собой разрядник черной силы.

Костер, разметанный по сторонам телом сотника, почти погас, однако на фоне темно-синего неба шевельнулся человеческий силуэт с карабином в руке, раздался сильный уверенный баритон:

– Мужчина, вы стрельбу-то прекратите!

Горбатый монах вытянул в сторону незнакомца руку, сжатую в кулак. С перстня на указательном пальце сорвалась пронзительно голубая искра, но в человека не попала, с треском пробила полог палатки и погасла. В ответ раздался еще один выстрел – совсем не с того места, где только что стоял неожиданный союзник Пашина. Пуля звучно вошла в ствол сосны за спиной горбуна.

– Не мечи икру, Хрис, – посоветовал тот же голос. – Ты нынче не в форме, пожалей ниргуну, чай, запасов-то мало осталось. Не следовало тебе расходовать юаньшэньши на женщин.