Живой робот - Елена Умнова

— Цербер?

— Трехглавый пес. Он охраняет врата царства мертвых.

— Хм… эта статуя не похожа ни на одного из них. Значит, это все-таки не бог, — заключил Элиас.

— Да ты думаешь, всего три бога? Их там около сотни. Я всех не помню! Так что, вполне вероятно, что это кто-нибудь из детей главных богов, — пожала я плечами.

Глаза Элиаса зажглись фанатичным огнем.

— Если ты меня сейчас будешь расспрашивать о древнегреческой мифологии, то мы больше ничего не посмотрим и не обсудим, — поспешила сказать я.

Элиас окинул взглядом зал, задержался на каком-то стеллаже с мелкими экспонатами и, вздохнув, распрощался с идей ознакомиться с древнегреческой мифологией. Слава богу! Слава всем греческим богам!!!

— Пойдем тогда к неопознанным предметам, — предложил Элиас. — А то, если у всех предметов искусства такая богатая история, то мы точно ничего не посмотрим кроме них.

Мне было все равно. Мы подошли к той самой полке, на которую Элиас променял греческих богов. Ух ты, сколько мелочей.

— Ты можешь сказать, что это? — Парень окинул взором полку.

— Могу. Спрашивай! — предложила я. Если сейчас начну перечислять, то он потом будет расспрашивать обо всем сразу.

Эллис стащил с полки первую непонятную ему вещь и подсунул мне ее под нос. Супер, мы пришли на выставку в их времени, а они у меня спрашивают об экспонатах!

— Это зубная щетка, — ответила я. — Ей зубы чистят. Ну, точнее, еще паста зубная нужна. У вас сейчас ничего такого нет, вы просто поласкаете полость рта, и все.

— Понятно, а это? — Элиас забрал щетку, положил ее на место и предложил моему вниманию следующий предмет. — Это гвозди или иголки?

— Хи-хи-хи, не поверишь! Это расческа! Вернее, ее фрагмент, — рассмеялась я, взяв в руки резиновую часть с железными зубчиками от расчески-массажки.

— Расческа? — удивился Элиас. — Странная какая.

— Ну, это только ее часть, тут еще корпуса с ручкой не хватает. Как вы вытащили только этот кусок-то?

— А он отдельно лежал, а рядом, наверно, как раз корпус.

— Вот кто-то удивился, когда не обнаружил начинки от расчески, — расхохоталась я.

— Да… Вот это что?

— Это системный фильтр. Его подключают к сети, а в него втыкают вилки других электроприборов, чтобы они работали.

— Это подключается к сети? — удивилась Хати.

— Ну, не к такой, как у вас. К электричеству. Вот это вилка, ее надо воткнуть в розетку, где течет ток. Где-то я тут утюг видела. Ага, вот он. Ой, тут еще и защита от детишек! Так-так. Вот так надо! — Я подключила утюг к переходнику.

— И что теперь будет? — спросила Хати, разглядываю соединенный утюг с фильтром.

— Ничего, системный фильтр-то не подключен к сети.

— А что бы было, если бы подключили?

— Ну, утюг бы нагрелся, и им можно было бы гладить одежду.

— Гладить??? — хором спросили Хати и Элиас.

— Ну… вот одежда же мнется, особенно после стирки? Когда ее постирают, и она высохнет, тогда и гладят, — я изобразила, что надо делать.

— А что значит "защита от детей"? — спросила Хати.

— Ну, это когда просто так вилку в розетку не сунешь. Нужно как-то определенно совать. Я точно не знаю, оно как-то само получается или не получается.

— Мм… понятно, — сказала Хати, в глазах которой читалось явное непонимание.

— А это что? — Элиас подсунул мне под нос мобильник.

Я чуть за голову не схватилась. Может, лучше не говорить, а то это будет навечно, а если он окажется еще и заряжен…

— Это мобильный телефон, и давай я тебе потом как-нибудь о нем все расскажу. Это слишком долго, потому что он тебя точно заинтересует очень сильно.

— Сильнее греческой мифологии? — засомневалась Хати.

— Гораздо сильнее! — заверила ее я.

— Что же это за штуковина такая, — поразилась Хати.

— Ладно, потом, так потом, — покладисто согласился Элиас. О, все лучше, чем я думала! Потом я ему буду только устно рассказывать, но ничего не показывать. Если он, конечно, домой не принесет этот мобильник…

Я стащила с полки мягкую игрушку и осмотрела. Что это за зверь или иное я понять не могла — слишком буйная фантазия.

— Это чучело какого-то зверя? — спросил Элиас.

— Это мягкая игрушка, но вот что они хотели изобразить даже мне не понятно, — призналась я.

— А что за мягкая игрушка?

— Ну, дети играют с игрушкам, они у них разные. Вот эта мягкая. А вот это — скотч, клейкая лента, — я взяла его в руки, нашла конец и, чуть отмотав, показала Элиасу. — Это — контактные линзы, новые, запечатанные. Их вставляют в глаза, и это помогает лучше видеть.

— Это как так — это вставить в глаза? — ужаснулась Хати.

— Да нет. Это упаковка! Там внутри тонкая линза, — пояснила я, откладывая ее в сторону. — Это елочная игрушка. Такие праздники есть — Новый год и Рождество. На них наряжают елку разными игрушками. Вот, например, такими.

— А мягкими тоже?

— А это кто во что горазд, но обычно стеклянными или пластиковыми. Еще мишура есть и дождик. Вот, кстати, и мишура. Ей тоже украшают елки и одежду к празднику.

Вокруг меня уже собралось прилично народу, и все внимательно слушали и передавали друг другу предметы, о которых я уже рассказала. Почувствуй себя экскурсоводом!

— А можно спросить? — робко раздалось из толпы. Я повернулась. — Для чего вот это используется?

Толпа расступилась, открывая мне вид на соседний стеллаж. Там располагались разные коробочки, футляры и корзинки.

— Для хранения чего-нибудь. Вот это — шкатулки. В них хранили что-нибудь ценное. И это, кстати, мыльница, а не шкатулка, — я вытащила невесть как затесавшуюся в резные шкатулки обычную мыльницу ядовито-зеленого цвета.

— А что такое мыльница? — заинтересовался Элиас. — И чем она отличается от шкатулки.

— Ну, принцип у всех коробочек одинаковый. Но в шкатулках хранят, например, драгоценности, а мыльнице — мыло. Она стоит обычно в ванной или на кухне, около раковины. Частая соседка щетки, — я взяла зубную щетку и положила их рядом. Мылом руки моют, чтобы чистыми были, — спохватилась и пояснила я. — Специальное вещество такое.

Мой взгляд упал на полки с книгами, тетрадями и газетами, в самом центре которой стоял рулон туалетной бумаги. Я закрыла себе рот рукой и, посмеиваясь, стащила рулон с полки книг и добавила его к мыльнице и щетке. Тут он уместнее.

— Это тоже стоит рядом?

— В каком-то смысле, — я не выдержала и расхохоталась.

— А что такое? — немедленно спросил Элиас. — Что не так? На той полке все бумажное, и это тоже. В книгах пишут какой-то текст, но есть еще тонкие книги, называемыми тетрадями, в них пишут от руки. А это, видимо, хранилище чистой бумаги, чтобы писать.