Ехидные драбблы и микрофики по Поттериане - The Killers

Вдруг раздался хлопок и на ее месте появилась сильно похудевшая бледная Лили. Снейп опустился на пол и положил ее голову себе на колени, принялся водить палочкой над ее телом, нараспев читая какие-то неизвестные заклинания.

Лили слабо пошевелилась и открыла глаза. Джеймс, убитый и ошарашенный произошедшими событиями, даже не возражал, что скользкий слизеринец дотрагивается до его дорогой жены, он едва сдерживал рвотные порывы, вспоминая, как занимался бурным сексом с чудовищной образиной.

Пришедшая в себя Лили рассказала, что ее постоянно что-то притягивало к зеркалу, она могла часами стоять перед ним, а потом вдруг очнуться и вспомнить, кто она и что делает… в тот страшный день она готовила ужин и по рассеянности порезала руку. Затем пошла наверх, к зеркалу и слишком близко подойдя к нему, дотронулась пораненной рукой до поверхности. Очнулась уже в незнакомом месте, в темноте, везде зеленая и серая плесень, душно и тихо, и выбраться нет возможности. Через стекло она все видела, но ни звука не доносилось с этой стороны, сколько бы она ни билась и не кричала.

Снейп, в свою очередь, рассказал, как увидел в Лютном Лили, очень удивился тому, что она делает в таком сомнительном месте и пошел за ней. Но псевдоЭванс направилась прямиком к контрабандистам ингредиентов и потребовала продать ей крови девственниц, очевидно решив навсегда обосноваться в этом привлекательном молодом теле. Такое необычное поведение озадачило Северуса, который достаточно хорошо знал свою бывшую подругу и он, подкараулив ее на выходе, обездвижил и связал ее…

Опознал же он ее по бледно-голубым губам, стерев помаду и сразу поняв, что за тварь лежит перед ним.

Поттер вскочил и галопом понесся в ванную, откуда послышались характерные специфические звуки, услышав которые Снейп довольно и злорадно ухмыльнулся — вот тебе и светлые гриффиндорцы! Если бы они хоть немного внимательнее изучали Темные Искусства и происхождение Темных Артефактов, с ними не случалось бы таких вот курьезных и страшных вещей!

Вскоре Джеймс вывалился из ванной полностью уничтоженный и упавший духом. Он долго вздыхал, мялся и мямлил что-то, пока не собрался с духом и не выпалил:

— Спасибо тебе, Снейп, за то, что выручил Лили… мы тебе очень благодарны и извини за то, что доставали тебя в школе. Если бы не ты…

— Избавь меня, Поттер, от своих слюнявых, сумбурных извинений и благодарностей. Ради тебя я и пальцем бы не пошевелил — это только ради Лили. А ты просто сволочь, ты не в состоянии даже защитить ее… поэтому впредь будь осторожнее, меня может не оказаться рядом. Все Лили, я пошел, у меня много дел.

И Снейп, стремительно выйдя из дома, аппарировал в неизвестном направлении.

Злосчастное зеркало с живущей в нем зеркальницей было разбито и размолото в пыль, которую утопили на дне Блэковского пруда. Сириус, выпучив глаза, яростно утверждал, что он никогда не интересовался артефактами своей темной семейки, на что разъяренный Поттер высказал ему, что надо было хоть немного изучать секреты своих родственничков, а так незнание семейных традиций чуть не угробило их с Лили — поумневший Поттер переворошил всю библиотеку, пока не нашел упоминание о зеркальных тварях, которые рано или поздно, под видом жен или близких родственников, пожирали свои жертвы — недаром они так любили сырое мясо с кровью.

А Поттер еще долго содрогался в ужасе, глядя на рыжие волосы жены и вспоминая жуткий скальпированный череп…

13. Кто выполнил обещанное...

Северус Снейп просил двух величайших волшебников спасти Лили Поттер...

Кому он будет служить?

POV Северуса Снейпа

Cегодня Самайн. 31 октября. Время, когда открываются Темные врата, и сверхъестественные силы приходят ненадолго в мир людей. Именно сегодня Волдеморт пошел убивать Поттеров. До этого они скрывались, причем достаточно успешно, правда, я не знал, кто именно был Хранителем тайны, но подозревал, что это кто-то из дружков Поттера, скорее всего Блэк. Они ведь были не разлей вода в школе, да и после окончания Хогвартса, как я слышал, жили чуть ли не втроем.

Эх, Лили... Как же я жалею, что вообще заговорил с тобой, что в тот далекий-далекий летний день вышел из кустов, в которых спрятался, увидев двух девочек на игровой площадке, потому что стеснялся своей странной рубашки и потрепанной большой куртки, и не сдержался, вышел, увидев, как колдует рыжая малышка. Ведь так хотелось найти кого-то столь же необычного, ненормального, как орал в гневе мой отец, когда я временами устраивал дома что-то странное, вроде скачущих по гостиной стульев или превращения отцовской газеты в стаю мелких, прозрачных ночных мотыльков... Я сам не понимал, как у меня это получалось, ведь я знал, что моя мать колдует только палочкой, когда отец на работе. Мама говорила, что это детская стихийная магия, и что когда я поступлю в Хогвартс, самую лучшую магическую школу Британии, я научусь колдовать так же хорошо, как и она. Именно она научила меня множеству заклинаний, полезных и просто интересных, а я по нескольку раз прочитал ее старые учебники, ведь других книг в нашем доме не было, даже маггловских — отец отнюдь не был поклонником чтения, а вечера предпочитал проводить с бутылкой пива перед телевизором. Телевизор часто не показывал или ломался. Я знал, что это из-за того, что мама потихоньку колдует и показывает мне правильные движения при произнесении заклинаний, но отец думал, что перегорают транзисторы и предохранители и с руганью тащил телевизор через дорогу в ремонт бытовой техники. Под горячую руку попадало и нам, чтоб не распускались.

Так вот, Лили... Помню, мне она понравилась с первого взгляда, а уж когда я узнал, что она тоже волшебница... Радости моей и восторгу не было предела. Я глупо размечтался, что мы с ней подружимся и будем друзьями навек. Ей было интересно со мной, я видел, она, как губка впитывала все то, что я ей рассказывал, то, что сам узнал от матери об учебе в Хогвартсе — что письма с приглашением и списком необходимых для учебы вещей принесет сова, что в школе полно привидений, что распределяет учеников на четыре факультета Говорящая Шляпа, и нам с ней надо будет обязательно попасть на Слизерин, ведь там училась моя мама...

Лили соглашалась, что красный с желтым цвета не подойдут к ее огненно-рыжим длинным волосам, тогда как изумрудно-зеленый с серебром идеально подходит рыженьким. Я был счастлив и с нетерпением ждал момента, когда мы окажемся в этом волшебном, чудесном месте — Хогвартсе.

Ее старшая сестра, Петунья, недолюбливала меня и часто оскорбляла нас, обзывая ненормальными и уродами — мы не были на нее в обиде, нам даже было жаль ее, некрасивую, тощую и вредную, ведь дети зачастую жестоки и эгоистичны. Между тем, сейчас я даже завидовал Петунье — она училась в нормальной школе, закончила после обычный магловский колледж, жила с родителями, пока они не умерли от болезни, словом, была с ними и как могла, заботилась о стариках, в то время как Лили, обласканная всеми в школе, и преподавателями, и студентами, постепенно стала считать себя неотразимой и самой гениальной, как она в шутку говорила мне, пока мы еще общались, но я чувствовал, что за шутками скрывается изрядная доля правды — она и впрямь считала себя суперодаренной и способной ведьмой, ведь она опережала по учебе и магическим показателям многих чистокровных и полукровок в Хогвартсе. А может, она просто с головой окунулась в этот волшебный завораживающий мир и поглощала знания с жаждой человека, дорвавшего до воды в пустыне. Чистокровные волшебники с рождения жили в магической среде, им все было привычно и они не особо вникали в то, как и почему происходит волшебство — оно было у них в крови и механизмы действия были им не очень интересны, в отличие от нас, я сам по себе стремился постигнуть самую суть вещей, их глубинный смысл, а Лили просто заучивала и запоминала как можно больше из того, что нам давали наши учителя. Лили не была аналитиком и создателем, она была прекрасным исполнителем и кабинетным ученым, но ей не давались ни создание новых заклятий, ни синтез кардинально нового во всех смыслах зелья. Это ее сильно раздражало и она, бывало, неделями дулась на меня и не разговаривала только из-за того, что у меня получался новый рецепт какого-нибудь модифицированного зелья от бородавок или фурункулов, а у нее — нет. Она варила зелья по старым рецептам, которые давал Слагхорн из учебников. Я пытался объяснить ей, что я не виноват, что все это, рецепт нового зелья, рождается спонтанно у меня в сознании, в моей голове, но она фыркала и уходила, а я бежал за ней, оправдываясь и извиняясь.

Так продолжалось все пять лет, пока мы дружили, учась в Хогвартсе. Наша дружба постоянно балансировала на грани — она требовала от меня не общаться с однокурсниками— слизеринцами, я ревновал ее к идиоту Поттеру, который постоянно цеплялся если не ко мне, то к ней, красуясь и хвастая перед моей подругой. Она фыркала на него точно так же, как и на меня, но я не мог не замечать скрытого удовольствия и удовлетворения тем, что самый известный популярный мальчик Гриффиндора, богатый, родовитый, мастерски играющий в квиддич и талантливый в остальных науках, особенно в Трансфигурации и Чарах, обращает на нее, маглорожденную, столько звездного внимания. Лили и сама была весьма популярна в школе, но это было совсем не то... Ей приходилось много работать и учиться, чтобы учителя беспрестанно хвалили ее и ставили в пример другим ученикам, приходилось прилагать массу усилий, чтобы очаровывать Слагхорна, МакГонагалл и Флитвика, по возможности сдерживать свой горячий нрав и острый язычок в общении со сверстницами, большинство которых происходили из известных обеспеченных магических семей и были весьма заносчивы и надменны, особенно рейвенкловки. Слизеринки же предсказуемо не обращали внимания на яркую, способную маглорожденную ведьму. Мало того, что учится отлично, так еще и хороша собой... Конечно, представительницам чистокровных семей это не нравилось. Все же предрассудки в магическом обществе были достаточно развиты, и даже самые либеральные слои населения, не могущие похвастать безупречным родословным древом порой отзывались о маглах и маглорожденых колдунах пренебрежительно, а многие из тех, кто имели дальних родственников-маглов, старались не упоминать о постыдном родстве и спешно переводили разговор. Сами маглорожденные, которых в магическом обществе презрительно называли «грязнокровками», были весьма обижены, хотя не старались оспаривать грубость прозвища, предпочитая делать вид, что не слышат шепотков и усмешек за спиной.