Элитные группы в «массовом обществе» - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Италии с 1911 по 1966 г. численность государственной администрации выросла с 263 тыс. до 1450 тыс., к началу 70-х гг. в полугосударственных органах собеса имелось 200 тыс. и в местных органах 700 тыс. – всего около 2,5 млн. В госаппарате было занято более 10 % всех лиц с высшим образованием. Чиновники делились на три группы, а позже – на 1–3 категории. За 20 послевоенных лет численность чиновничества выросла на 60 %. Чиновников высшей группы А в 1948 г. насчитывалось 24 933 человека, а в 1968 г. чиновников 1-й категории (бывшей группы А) – 41 612247. В Японии в 1883 г. насчитывалось всего 5 тыс. чиновников, но к 1920 г. их число выросло почти в 7 раз, до 34 тыс., а за следующие 40 лет, к 1960 г. – еще втрое, до 94 тыс. человек. Но в составе самодеятельного населения они, в отличие от развитых европейских стран, составляли очень небольшую долю: в 1883 г. – 0,02 %, в 1920 г. – 0,12 % и в 1960 г. – 0,21 %.
Таким образом, во всех развитых странах численность и доля в населении «профессионалов» и «чиновников» на протяжении XX в. росла значительно быстрее, чем численность населения. «Профессионалы» составляли в большинстве случаев 5–8 %, «чиновники» (которых в крупных странах насчитывалось 1,5–2 млн человек) – порядка 2–3 % самодеятельного населения. И хотя эти группы в целом сохраняли отрыв от основной массы населения по доходам, и их статус в общественном сознании оставался еще довольно высок, общая девальвация социальной значимости профессий интеллектуального труда, принявшая в 60-х гг. особенно широкие размеры, стала источником недовольства различных слоев интеллигенции. Став массовыми, эти профессии потеряли ту исключительность, которая была свойственна им прежде, а вместе с ней – значительные материальные и престижные преимущества248. Поэтому в среде этих групп (как «профессионалов», так и «чиновников») стала проявляться тенденция к органичению своей численности.
Во Франции «большие корпуса» ограничивали свою численность путем жесткого отбора. Например, Инспекция финансов, имевшая численность менее 200 человек, брала из ЭНА ежегодно 3–4 человека249, набор в Корпус горных инженеров в 1900–1966 гг. составлял 4—10 человек, в 1970 г. – 14. Если выпуск из непрестижных вузов в необходимой мере расширялся, то из высокопрестижных сохранялся на одном уровне, чтобы не обесценивать статус их выпускников: так, выпуск из ЭНА составлял в 1947 г. 37, в 1970 г. 90 человек, число студентов Политехнической школы увеличилось с 1900 по 1967 г. с 250 до 304 человек, а число студентов Парижского университета с 1900 до 1970 г. – с 12,4 тыс. до 170 тыс.250; в 1945–1965 гг. выпуск из университетов вырос в 2,5 раза, а из Политехнической и Нормальной школ – лишь на 58 и 70 человек соответственно. В Италии в среде врачей и других представителей свободных профессий зарождались различные консервативные проекты выхода из кризиса: ограничение приема на соответствующие факультеты, прекращение записи в профессиональные списки, отмена всех государственных мер, направленных на регулирование отношений между «свободным профессионалом» и клиентом251. Американская медицинская ассоциация и Американская ассоциация адвокатов стремились ограничить число получающих высшее образование по их специальностям. В результате в 50—60-х гг. в медицинские вузы ежегодно принималось 8–9 тыс. человек, а прием в юридические удерживался в 60-х гг. на уровне 20 тыс. В результате число юристов на 1 млн населения в 50—60-х гг. оставалось на уровне 1900 г., увеличившись лишь к концу 70-х252.
2. Социалистические страны
Статистика социалистических стран отличается тем, что здесь группе «профессионалов» соответствует понятие «специалисты», которые иногда именуются «интеллигенцией» в отличие от «служащих». Но к группе «специалистов» или «интеллигенции» статистика этих стран безусловно относит всех лиц, замещающих должности, для которых требуется не только высшее, но и среднее специальное образование (включая так называемых «практиков»– такого образования не имеющих). То есть такие группы, как школьные учителя, техники, средний медперсонал и т. п., не отделялись от более высокой страты специалистов, которая в западной статистике и социологии только и называется «профессионалами». Наконец, в СССР и европейских социалистических странах не выделялась категория «чиновников» (хотя функционально соответствующие лица существовали как в виде партийных функционеров, так и персонала органов государственного управления). Это, впрочем, логично, т. к. здесь не существовало частного сектора экономики, единственным работодателем являлось государство и хозяйственное управление не было формально отделено от административно-государственного, и за исключением лишь очень немногих ведомств (МИД, прокуратура, некоторые транспортные министерства) служащие не имели формальных чинов, рангов, особого правового статуса и других атрибутов чиновничества, отличающих его от прочих – как государственных, так и частных служащих. Однако в некоторых азиатских соцстранах, в частности, Китае и Северной Корее существовало понятие «гань-бу» (кор. – «канбу»), т. е. «кадры», которое охватывало всех лиц, имевших право принимать административные решения.
Определить в СССР численность группы, равнозначной «профессионалам» в западных странах, затруднительно. Однако численность всего социального слоя лиц умственного труда, как и в западных странах, росла еще быстрее численности студентов и была гораздо значительнее, чем число выпускников учебных заведений, поскольку для советского строя всегда было характерно (особенно в довоенный период) так называемое выдвиженчество – массовое назначение на должности для исполнения интеллигентских функций людей, не получивших соответствующего образования. Основной скачок численности этого слоя пришелся на 30-е гг., когда темпы роста за десятилетие составили около 300 %, а по лицам с высшим и средним специальным образованием – 360 %. Второй «всплеск» роста пришелся на 50—60-е гг., когда по отдельным категориям он составил до 100 % за десятилетие. Показатели этого роста по десятилетиям приведены ниже253:
Что касается группы, равнозначной «чиновникам», то о ней в социалистических странах также можно судить лишь приблизительно, т. к., во-первых, статистически отсутствовала разница между лицами, выполняющими функции «ранговых чиновников», и низшими служащими госаппарата, во-вторых, трудно провести четкую грань между служащими чисто административных органов и аппарата управления народным хозяйством, в-третьих, партийно-комсомольские функционеры (которые и были реально главной управляющей силой) проходили как «служащие общественных организаций». Если до революции на государственной службе состояло менее четверти всех представителей образованного слоя, то после нее – подавляющее большинство, а к концу 20-х гг. (с ликвидацией НЭПа) – до 100 %.
Тотальный контроль социалистического государства над всеми сферами жизни привел к невиданному разрастанию и собственно административно-управленческого слоя. Уже в конце 1919 г., несмотря на потери во время мировой и гражданской войн, эмиграцию и отпадение от России огромных территорий с многомиллионным населением, только в 33 губерниях
