Невероятные расследования Шерлока Холмса - Марк Валентайн

Сперва я не мог понять, какую игру он ведет, но затем увидел перемену, произошедшую с директором приюта. Моран действительно отпустил его, отойдя на несколько шагов назад. С плеч Трокмортона соскользнул пиджак на толстой подкладке, за ним последовали подложенная под рубашку подушка, затем копна растрепанных рыжих волос и такие же бакенбарды.

Шерлок Холмс выпрямился во весь свой рост. Его лицо ничем не отличалось от лица моего друга, если не считать более глубокие морщины вокруг глаз.

— Так намного лучше. Изменить внешность — дело несложное, но у этого человека столь невыносимый характер, что я не понимаю, как можно выдержать рядом с ним хотя бы минуту. Профессор, когда вы распознали обман?

— Не сразу. Я стал подозревать, что разговариваю не с настоящим доктором Трокмортоном, заметив, что одна из ваших бакенбард приклеена неудачно. Вы превосходно сыграли. Несомненно, могли бы стать хорошим актером, — сказал Мориарти.

— Благодарю вас! Подобно многим, я мечтал о театре. Возможно, если бы моя жизнь пошла по иному пути… Но к делу это не относится. Ваше внезапное появление вынудило меня поспешить с исполнением моего плана.

Опустив тонкие пальцы в карман жилета, Холмс извлек длинный серый ключ, вставил его в замок и с торжествующим видом распахнул дверь.

— Ваше высочество, не будете ли вы так любезны пойти со мной?

Виктор Уэнсди продолжал расхаживать туда-сюда, не обращая внимания на Холмса. Наконец остановившись, он даже не взглянул ни на Шерлока, ни на открытую дверь, а уставился на картину.

— Это реальность или обретший форму очередной кошмар? — прошептал он.

— О, самая настоящая реальность, ваше высочество. Кошмаром эта ночь станет для тех, кто вас здесь запер, — ответил Холмс.

— Хорошо, — сказал принц.

Впервые мне показалось, будто Виктор Уэнсди исчез, а его место занял принц Альберт Виктор.

— Мы были бы рады, если бы вы пошли вместе с нами, доктор Морстен, — небрежно бросил Холмс, направляясь к двери.

При мысли о том, что Мэри может оказаться в руках изощренного преступника, известного как Джек-потрошитель, я, не думая о последствиях, с криком бросился на Холмса. Но путь к двойнику моего старого друга преградила человекоподобная гора. Моран схватил меня за лацканы пиджака и с размаху швырнул на решетку камеры.

Последнее, что я услышал, прежде чем лишиться чувств, — голос Мэри, звавшей меня по имени.

Прошла не одна вечность, прежде чем тьма рассеялась. Я попытался что-то сказать, но слова заглушил грохот в голове, напоминавший смену караула у Букингемского дворца. Попытка приподняться закончилась ничем: слабость накрыла меня как волна и снова опустила на пол.

— Спокойно, доктор. Вы не только лишились чувств, но и сильно ударились головой о решетку. Сотрясения, похоже, нет, но немного полежать нужно, — сказал Мориарти.

Мы находились в камере принца — это стало ясно почти сразу. Чтобы понять, что дверь надежно заперта, спрашивать не требовалось.

— Как долго я был без сознания?

— Минут десять, не больше.

Мориарти, похоже удовлетворенный моим состоянием, повернулся к двери и начал внимательно ее изучать.

— Не думаю, что стоит обсуждать очевидное, — сказал я. — Но если мы не выберемся отсюда, Мэри рискует стать шестой жертвой Джека-потрошителя.

— Восьмой. Были еще две, о которых общественности неизвестно. Впрочем, полагаю, вы правы, — ответил он.

В тот же миг дверь распахнулась. Повернувшись ко мне, Мориарти показал тонкую проволоку, которую он вновь прикрепил к цепочке карманных часов.

— Идемте, доктор?

Прежде чем я успел подняться на ноги, Мориарти подошел к противоположной стене и сунул руку в мусорную корзину возле поста охраны. Покопавшись там, он извлек револьвер, который дал мне накануне вечером Мюррей.

— Вышибив из вас дух, Моран обыскал нас обоих. Он нашел у вас оружие, но самолюбие не позволило ему оставить себе обычный армейский револьвер. Вряд ли он ожидал, что мы так быстро им воспользуемся. — Профессор протянул находку мне.

Главный холл «Друидс-Хилла» был почти пуст. Я услышал, как старинные часы пробили десять.

— Вероятно, они направляются к каретному сараю, — сказал Мориарти.

Я уже бежал к двери, опережая его на десяток шагов. К несчастью, мы опоздали. Я едва успел выскочить из дверей, как мимо галопом пронеслась открытая коляска. Человек, державший поводья — похоже, Моран, — силился управлять лошадьми, одновременно борясь с соседом, явно намеревавшимся вытолкнуть его из коляски. Судя по всему, это был принц.

— Нам их не догнать! — крикнул профессор. — Стреляйте, Ватсон, стреляйте!

Я трижды выстрелил.

Моран потерял управление, когда лошади на дорожке вошли в крутой поворот. Коляску несколько раз бросило из стороны в сторону, затем она опрокинулась набок, и ее пассажиры вместе с перепуганными лошадьми растянулись на траве.

Мэри я обнаружил в нескольких футах от того поворота. Она попыталась приподняться, чтобы выползти из смягчивших падение кустов, но ее лицо тут же исказилось от боли.

— Не уверена точно, — сказала она, — но, кажется, я сломала руку.

К счастью, перелом был закрытый. Остальные повреждения сводились к синякам и ссадинам.

— Честная плата за мою жизнь, — улыбнулась она.

Морана мы нашли лежащим без сознания на земле, а тело принца со сломанной шеей оказалось под перевернутой коляской — смерть наступила почти мгновенно.

Мориарти досталась незавидная задача — известить отца и деда о том, что история, сочиненная ими много лет назад, стала реальностью.

— Что произошло в коляске? Почему принц напал на Морана? — спросил Мориарти у Мэри.

— Я сама не успела понять. Как только мы выехали из сарая, Моран что-то сказал принцу, тот яростно закричал и вцепился полковнику в горло. Впрочем, я этому рада, — ответила она.

— Что бы ни случилось, похоже, Джек-потрошитель спас вам жизнь, — заметил Мориарти.

Вдруг до меня дошло, что Холмс исчез.

— Его следы ведут в сторону от приюта и теряются в четверти мили к востоку, — сказал профессор. — На них есть немного крови. Однако мы наверняка еще услышим о мистере Шерлоке Холмсе.

— Поезд опаздывает, — сказал я, защелкивая крышку часов.

Мэри взяла меня под локоть и улыбнулась. Ее левая рука висела на перевязи — напоминание о нашей встрече с другим Холмсом.

Должен признаться, я изрядно волновался, что не удивительно, учитывая случившееся со мной за последние несколько дней.

Это был не привычный мне вокзал Виктория, а скорее сельская железнодорожная станция. Собственно, это мог быть зал ожидания на любой станции от Ливерпуля до Глазго. По нему бродили редкие встречающие и пассажиры. Профессор Мориарти сидел с блокнотом на коленях, полуприкрыв глаза, и время от времени записывал несколько слов или математические формулы. Периодически слышался уже знакомый звук ударявшихся друг о друга металлических шариков, которые он перекатывал в ладони.

Наш с Мэри разговор иссяк, и последние несколько минут мы молчали, изредка ободряюще улыбаясь друг другу.

— Похоже, прибывает поезд, — сказала Мэри.

Станция заполнилась знакомым шипением и свистом. На западе появились огни, я услышал лязг тормозов, а мгновение спустя увидел в облаках пара подъезжающий к платформе поезд.

Мориарти достал из жилетного кармана часы.

— Девять с половиной минут опоздания. Несущественно с точки зрения математики, особенно учитывая расстояние, которое ему пришлось преодолеть.

Из поезда выходили пассажиры. Многие направились к багажному отделению, некоторые в замешательстве озирались по сторонам. Сквозь толпу прокладывала себе путь знакомая фигура в пальто-крылатке и цилиндре, с тростью в руке.

— Холмс, мы здесь! — крикнул я.

Признаюсь, до этого момента я опасался, что все мои воспоминания о другом мире — долгий сон.

— Ватсон, дружище! Рад вас видеть, — сказал Холмс, пожимая мне руку. — Я совершил самое потрясающее путешествие в моей жизни и видел такое, что удивило даже меня.

— Надо полагать, зрелище и впрямь впечатляющее, — заметил я.

— Именно! Уверен, что обратное путешествие окажется еще удивительнее, — ответил он.

Я бросил взгляд на Мэри. В ее глазах светилась житейская мудрость, которая всегда мне помогала.

— Холмс, я совсем забыл… Позвольте представить вам…

— Очень приятно, доктор Морстен.

— Мое почтение, мистер Холмс. Вы в самом деле замечательный человек — именно такой, каким вас описывал Джон. Поскольку он уже объяснил, откуда вам известно мое второе «я», меня больше интересует, как вы определили, что я доктор?

Холмс сверкнул знакомой улыбкой.

— Проще простого. Вашу профессию выдают многие признаки. Упомяну лишь два: едва заметное пятно ляписа на вашей здоровой руке и наушник стетоскопа, торчащий из рукава. Поскольку я вижу, что Ватсон продолжает носить свой стетоскоп в шляпе, легко сделать вывод, что первый принадлежит другому врачу, в данном случае вам, — сказал он.