Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы - Абрам Рейтблат

Твой Греч

РГАЛИ. Ф. 1231. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 33.

Любезнейший Булгарин!

Нельзя ли в рассуждении «Revue de Paris» и «Revue des Deux Mondes» сделать следующее: выписать их чрез Ригу на наш счет, на имя Дерптского университета, которому мы дарим сии журналы, с тем условием, чтоб ты мог сделать из них предварительно выписки. Ведь эти два журнала стоят 295 рублей. Ты имел бы их без ценсуры. Как ты думаешь? Если так можно уладить, то я и деньги пошлю в Ригу для выписки. Уведомь.

Все обстоит благополучно.

Твой Греч

РГАЛИ. Ф. 1231. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 35.

Напрасно ты употребляешь слово дружба в сношениях наших. После твоих поступков со мною по поводу неотыскания заключенного нами контракта, после открытия моего, каким образом ты восставлял против меня родного моего сына, после твоих оскорблений, которые ты мне нанес, – дружба между нами существовать не может: остались одни литературные или даже коммерческие отношения2.

Ты не подчинен моей воле в финансовых своих делах, а, предоставляя их мне, получал все, что тебе, по условиям, следовало, и если иногда сомневался в исправности счетов, то, при первом моем объяснении, соглашался, что я прав. Ни одна твоя копейка не тяготит моей совести.

Нынешний недочет произошел не от увеличения расходов, а от уменьшения дохода. Мы не смели отставать от других журналов, должны были расширить журнал, увеличить число сотрудников, плату за статьи, за телеграфические депеши и тому подобное. Наши недочеты произошли от рождения и распространения дешевых газет, перепечатывающих нашу тяжелую работу. Тягаться и судиться с ними было бы напрасно.

Я никак не могу согласиться на то, чтоб ты продал свою часть. Тогда мне придется свою бросить, ибо «Пчелу» купит какой-либо спекулятор, мошенник, для употребления ее во зло и для придания ей нынешнего, противного мне, характера.

Но я согласен продать «Пчелу» вместе с тобою. Только это может последовать не иначе как с будущего года. Во-первых, сделали закупки, заподряды и тому подобные условия, которых покупщик не примет. Во-вторых, к концу года число подписчиков будет более нынешнего, следовательно, и покупная цена будет выше. В-третьих, отдать «Пчелу» другому среди года и тем нарушить обязанность нашу к публике было бы дело бесчестное и унизительное, на которое я согласиться не хочу и не могу. Начали, так должны и кончить.

Вот мое мнение, от которого я не отступлю3.

Н. Греч

РНБ. Ф. 859. К. 4. Ед. хр. 14. Л. 26. Опубликовано: Древняя и новая Россия. 1876. № 1. С. 99.

1 Иванов-Разумник и Д.М. Пинес датируют письмо серединой 1857 г. (см. их комментарии в: Греч Н.И. Записки о моей жизни. М.; Л., 1930. С. 843). Мы же полагаем, что оно написано в 1858 г., поскольку тут идет речь о «распространении дешевых газет»: в 1857 г. таких газет было только две («Сын Отечества» и «Золотое руно»), в 1858 г. к ним добавились еще две («Иллюстрация» и «Листок для всех»). Кроме того, формат газеты в 1858 г. был увеличен (Греч пишет о «расширении журнала»).

2 По воспоминаниям П.С. Усова, «отношения между Гречем и Булгариным, бывшие <…> в 1849–1850 году искренние, дружеские, стали постепенно охлаждаться, причем всякая мелочь, прежде проходившая бесследно и неизбежная при издании ежедневной газеты, стала впоследствии каждый раз обращаться в бурю. Греч обвинял Булгарина в утайке акта (согласно которому после смерти Булгарина его право на половину доходов от издания «Северной пчелы» должно было перейти не к его детям, а к А.Н. Гречу. – А.Р.), а последний первого в взведении на него неблагородного поступка. В 1853 году, когда несуществование акта в официальных книгах сделалось несомненным, раздор между обоими издателями принял размеры более прежнего, хотя они еще видались друг с другом; столкновение между ними по поводу статей о Контских было только одним из эпизодов их размолвки. Они стали отзываться друг о друге колко, язвительно. В 1855 году <…> вражда <…> приняла еще большие размеры. Они перестали видеться друг с другом» (Усов П.С. Ф.В. Булгарин в последнее десятилетие его жизни. С. 326). 15 мая 1855 г. Булгарин писал И.П. Липранди, пытавшемуся примирить Греча и Булгарина: «Чего хочет от меня Н.И. Греч!!!??? – Моего тела и моей крови? Пусть придет взять! Стыд и срам! На могиле нашей, аки вран хищный, хочет отнять у меня кусок хлеба, кровью и мозгом зарабатываемый!! Прошу вас покорнейше, прочтите и отошлите ему сегодня большое мое письмо <…>. Сущая чума нашла на меня! Каждый час вспоминаю предостережение нынешнего приятеля Н.И. Греча [Ф.Н. Глинки]: “Берегись Греча, он продаст тебя!” Не верил я – а теперь удостоверился! За грош режет!» (ОР РГБ. Ф. 18. К. 5. Ед. хр. 10. Л. 3; с неверным архивным шифром и рядом ошибочных прочтений было опубликовано Н.Я. Эйдельманом в его книге «Тайные корреспонденты “Полярной звезды”» (М., 1966. С. 162)). 3 марта 1856 г. Булгарин писал Усову: «Я никак не понимаю, какую цель имеет Н.И. Греч, штурмуя меня самыми оскорбительными бумагами! В последнем письме своем, сообщенном мне чрез посредство Ивана Петровича Липранди, Н.И. Греч называет меня трусом, а, между тем, в том же письме, пишет, что если я вызову его на дуэль, то он немедленно будет жаловаться обер-полицеймейстеру! Как это понять и как растолковать?» (Усов П.С. Ф.В. Булгарин в последнее десятилетие его жизни. С. 322). Лишь осенью 1856 г. при посредничестве П.С. Усова «мир официальный был восстановлен, но о прежнем дружестве между ними не было более речи» (Там же. С. 327). 7 июля 1857 г. Греч писал А.П. Глинке: «Булгарин в Дерпте, все еще в том же положении (Булгарин был тяжело болен. – А.Р.): ест, пьет и ругается. Слава богу, что я с ним кончил» (РГАЛИ. Ф. 141. Оп. 3. Ед. хр. 24. Л. 108 об.).

3 20 мая 1859 г. А.С. Усов купил долю Булгарина в «Северной пчеле» за 13 000 рублей серебром, с тем, чтобы вступить во владение ею с 1 января 1860 г. См.: Усов П.С. Ф.В. Булгарин в последнее десятилетие его жизни. С. 331.

Был ли Булгарин автором первой книги о Пушкине? [849]

В своей остроумной статье «Кто был автором первой книги о Пушкине?», основанной на внимательном чтении ряда текстов Булгарина и анонимной брошюры «Разговор помещика, проезжающего из Москвы через уездный городок, и вольнопрактикующего в оном учителя российской словесности» (М., 1831), а также на подключении контекста взаимоотношений Булгарина и Пушкина, Михаил Гронас выстраивает красивую и, на первый взгляд, убедительную конструкцию, доказывающую, что автором упомянутой брошюры был Ф.В. Булгарин[850]. Однако конечный вывод Гронаса основывается лишь на косвенных уликах, прямых свидетельств обнаружить ему не удалось, и, как мне представляется, даже если бы наблюдения и логика автора были бы верны, вынести решительный приговор все равно было бы нельзя. Максимум, что можно было бы сделать, это (использую формулу, которую практиковало законодательство того времени) «оставить Булгарина в сильном подозрении».