Проект Деметра - Райдо Витич

Советник повел девушку к себе, и та хоть и не упиралась, но все время оглядывалась, надеясь, что Хранитель отменит свое решение. А тот застыл в кресле, глядя перед собой.

Эрлан был взбешен. Давно он не белел скулами и не темнел глазами от ярости. Последний раз Лири помнил как раз перед встречей с Эйорикой, когда по заданию Дендрейта убирали последних богов. Правда тогда и Эберхайм вне себя был. Оно понятно – его последней опоры лишили. А Лой… для того само упоминание "Эберхайм", как сигнал к буре.

Ох, рубились они тогда. С рыком.

Чудо что Этан не стал добивать Эрлана. Впрочем, наоборот, понятно – оскалился, придавливая поверженного ногой в рану и процедил:

– Сам подохнешь. Но хоть часть своих проступков смоешь кровью и муками. Щщщенок!

Не так давно это было, раны долго заживали и рубцов, благодаря Лайлох, не оставили. Вроде даже на душе их заживила, но как только отодвигать Эрлана стала, снова вскрываться начали. Оно понятно – родителей, друзей, знакомых, невесту – всех Эберхайм положил. Дома и мира привычного лишил. Потом в бою победил, почти к предкам прямиком отправил. А теперь еще и меж свитыми встает. Даже здесь влезает, и ясно, переживает Лой, что как в те случаи, опять повержен будет.

Только не по себе Лири было, глядя на хозяина. Знал он, чем дело кончиться может.

Эрлан к комнате Эрики подошел, не глядя на Майльфольма, но тот в дверях встал, не пуская.

"Зря-я", – поморщился Лири.

Эрлан уставился на стража и тот отодвинулся, буквально втиснувшись в двери:

– Приказ хранителей, – просипел.

– Приказ? – мужчина улыбнулся, но лучше б этого не делал. Май желваками заиграл, чувствуя, что его сейчас вместе с башнями снесут.

– Я ее муж. Забыл?

– Нет. Знаю. Но она выдвинула требование, и ты тянешь с ответом…

– А вот это не твое дело, – схватил его за грудки и втиснул в косяк, так что тот трещать начал. – Так что тебе хозяин пообещал за помощь? Что вы с ним задумали? – процедил.

Майльфольм бледнел, но упрямо молчал, язык прикусывая. И вот отпихнул, забыв закон.

– Я могу задать те же вопросы, – бросил как вызов, но ответа ждать не стал. Добавил твердо, как отрезал. – К Эйорике ты пройдешь в двух случаях – если будет решение совета и через мой труп.

Эрлан пару минут оглядывал его с ног до головы, как самого презренного из существ, и бросил лениво, но так что проняло сразу:

– Второй вариант мне нравится.

И пошел прочь, но у лестницы остановился и кинул обещающий взгляд на стража:

– Мы с тобой еще за Нейлин не посчитались, а ты уже и этот счет в сто крат увеличил… Если хоть волос с головы Эи упадет – я тебя на куски порежу.

И как испарился, в пару прыжков с лестницы слетев.

Май к двери прижался, в себя приходя – худо дело. А главное по закону Лой прав даже если убьет. Другое непонятно: как Хранителю ума хватило развенчанного стража, взаимоотношения которого с Эберхаймом он и не отрицал, допустить до службы Лайлох.

Кейлиф отошел от окна и встал рядом, подперев плечом стену.

– А я прослежу, – заметил тихо и взглядом продублировал обещание Лой. Майльфольм отвернулся: понятно – веры ему и на грамм нет. Тогда, бабку Вегу за ногу, какого его в стражи вернули?

Этан прислушался к шуму за дверью, и снова уставился на дочь, как только все стихло:

– Щенок, видимо, буянил.

– Ты так его ненавидишь?

– Все что связано с ним – связанно с потерями. Он и тебя к пращурам отправляет одним своим присутствием. Я рад, что совет запретил ему тебя тревожить, – поправил девушке волосы, убрав прядку у щеки. После того как он заставил ее принять еще один кристалл, ей стало много лучше – жар спал, взгляд стал осмысленным и вид не таким жалким. И все же, о здоровье говорить рано.

– У тебя хороший слух, – заметила тихо.

– Не жалуюсь.

Эя с прищуром смотрела на отца, еще только пытаясь уложить в голове, кто он. Разум, вопреки сердцу, принимал его с трудом.

– Надеюсь, мне не придется выбирать меж ним и тобой, – заметила сухо. Она с трудом и только -только свыклась с мыслью, что любит Эрлана и он надолго в ее жизни, как все рухнуло, и теперь нужно свыкаться с обратными фактами. Она долго привыкала, что Эрлан идеал, а теперь с трудом воспринимает его грешный образ. Он и Вейнер так долго тянули ее каждый в свою сторону, что еще одну "перетяжку" уже меж отцом и любимым, она не выдержит – не канат, однако.

И загрустила – "любимый". А ведь факт. Вот такой, далеко не идеальный, не "плакатный герой", где-то неоднозначный по поступкам, даже отрицательный, он стал ей еще ближе и дороже. Только попытка примирить Монтекки и Капулетти, как ей помнится, прошла неудачно. И как-то не хочется заниматься плагиатом финала.

– Ты уверен, что он все знал? Стефлер спокойно мог использовать его вслепую.

– Эйорика, Лой правая рука Дендрейта, – сухо бросил мужчина и, было видно, что само упоминание этих двух имен его изрядно раздражает.

– И что? Он и нам дал задание. Выдал фото твоей Анны в зубы и приказал найти и домой вернуть. Все. И мы пошли. Как бараны. Как всегда. Никто не станет задавать лишних вопросов – есть приказ, его надо выполнить – рассуждения оставь при себе.

– Ты пытаешься его оправдать?

– Я хочу быстрее войти в норму и поговорить с ним. Прямо. Чтобы он, глядя мне в глаза сказал…

– Ты примешь, все, что он скажет, причем не осознавая. Такое право у Лой, – напомнил весьма прохладным тоном.

– Пока пролетает.

– Тебе кажется. Он крепко держит тебя, девочка. И ты это знаешь – признавать не хочешь.

– Дендрейта остановили? – решила перевести разговор на другую тему – не то состояние, чтобы в полемику вступать.

– Не знаю, – и вздохнул, глядя на девушку. – Мне казалось, что раны давно зажили, а увидел тебя тогда, и словно вновь вернулся на двадцать пять лет назад. Как вчера было. Знаешь, у тебя очень сильное право – ты притягиваешь так, что не отлепить. Только с мясом и костями отодрать.

"Угу. Только почему-то увечных – тебя, Эрлана, Шаха… все слегка душой исковерканы. Все трое в ненависти много лет по жизни шагали", – подумала и вспомнила слова Маэра: "тебе дано возвращать любовь в сердце иссушенное ненавистью и болью".

Проклятье, а не дар… Но, действительно может пригодится. Если и Стефлер в сердце Сахару носит. Убивать любовью она еще не пробовала, но, похоже, это посильней, чем ЭП. Сносит наглухо и бесповоротно.

– Что ты собираешься делать? – спросила у отца.

– Дождусь когда ты выздоровеешь и заберу тебя. Вернемся ко мне, на красную сторону.

– А меня ты спросил – хочу я с тобой ехать?

– Тебе нельзя здесь оставаться. Даже здесь.

– Я давно взрослый человек, отец, и сама решу, куда и зачем мне идти, и стоит ли идти вообще. И кстати, с кем – тоже.