Красавица для Чудовища - Диана Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Михаил
— Миш, я собрала почти все документы, но все не так просто, —отчитывалась Оля. Ей не нравилось то, что я делал и хоть она и молча соглашалась, все равно всячески демонстрировала свое недовольство. — По закону, с беременной женщиной можно развестись только с ее письменного согласия.
— Получи ее согласие, — настаивал я. — Свяжись с ее родственником, у которого она сейчас живет.
Прикрыв глаза, впервые за день расслабился, запрокидывая голову назад в своем кресле. В голове были какие-то шумы, и даже таблетки, прописанные врачом, уже совсем не помогали.
— Тебе бы, лучше поговорить с ней лично, — с грустью в голосе, проговорила Оля.
Этого мне еще не хватало. Да, я уже признался самому себе, что боюсь видеться с этой девчонкой. Боюсь, что начну жалеть ее и чувствовать себя ничтожеством еще сильнее, чем сейчас.
— До сих пор поверить не могу, что ты настаиваешь на разводе, — подруга опустила голову, а затем, покачала головой, вздыхая.
— Не хочу возвращаться к этой теме, — отрезал я. — Сделай все, что нужно.
Когда остался наедине с собой и со своими мыслями, мне стало еще хуже. Раздраженно выпустив воздух сквозь зубы, позвал к себе домработницу, которая как раз была в коридоре.
— Таисия, верно? — нервно спросил я. Женщина кивнула, и от меня не скрылся страх в ее взгляде. — Вы работали здесь раньше. Можете сказать, куда делись все фотографии моей жены?!
Как мне доложили, эта женщина работала в моем доме раньше, но из-за моих провалов в памяти, я ее совсем не помнил, а она все время выражала ко мне какое-то недоверие. Видимо, я успел ее изрядно напугать в прошлом. Тем не менее, она вернулась этим утром сразу же, стоило Петру Ивановичу пригласить ее.
Таисия непонимающе покачала головой, а затем ее взгляд переменился.
— Господин, — протянула она ласково. — Они в фотоальбомах. Вы сами дали поручение нам с Катей, — осекшись, она рассказала еще о другой девушке, которая раньше работала с ней в этом доме. — Сложить фотографии вашей жены в альбомы, — меня словно ударили чем-то тяжёлым по лицу. Хотелось завыть на стену от безысходности и собственной глупости. Как я мог так поступить? Чертов предатель. — Вернуть их на место? — вкрадчивым тоном поинтересовалась женщина, наклоняя голову.
— Нет, — даже не понял, почему отказался от предложения женщины.
Еще утром, на кладбище, я понял, что ощущаю нечто другое, чем любовь, которую я испытывал к Марине раньше. Больше не было всепоглощающего чувства, которое заполоняло меня изнутри, каждый раз, когда я видел ее лицо, приходил на ее могилу или же, представлял ее.
Я больше не скучал по Марине, как раньше.
Окликнув напоследок Таисию, я разузнал, где сейчас располагались семейные фотоальбомы, и носимый невидимой силой, спустился на первый этаж, в библиотеку. Дрожащими руками схватился за толстый, семейный фотоальбом, обернутый в кожаную обложку. На последних, пустых страницах, сразу же, после свадебных фотографий с 2011 года, я увидел фотографии своей покойной жены. И был готов прикончить себя за подлость, потому что мои чувства действительно изменились. Закрыв с шумом фотоальбом, я вернул его на место, в нижний ящик, а затем, плотно закрыл глаза, пытаясь что-нибудь представить. Промелькнули яркие вспышки света, звуки, от которых начинала дико болеть голова.
Мне нужно было вернуть эти временные пробелы, которые отравляли мне жизнь. Будучи озлобленным, вернулся в свой кабинет, случайно громко хлопнув дверью.
Залез в верхний ящик стола, чтобы проверить договоры и все те документы, связанные с работой. Привычные мне сделки по строительству помещений, десятки выигранных тендеров, среди которых были даже с заграничными бизнесменами. Мои деловые навыки никуда не исчезли, что ни могло меня ни радовать, только от этого не становилось легче. Мне по-новой начать глушить дыру внутри себя бесконечной работой? Снова, как раньше? Мне категорически запретили рыться у себя в мозгах, но я все равно был намерен вернуть себе память в ближайшее время.
Достал свой старый органайзер из ящика, который уже был заполнен почти до конца. Улыбнулся, перечитывая свои записи, оставленные ужасным, доступным для понимания только мне, почерком, словно прикоснулся к чему-то из другой жизни. Стал искать номер телефона одного бизнес-партнера, роясь в своих ящиках, интуитивно листая страницы, на которых могли быть необходимые данные. У меня была записная книжка в прошлом, но ни в ней, ни в органайзере нужного мне номера, не имелось.
Рассмотрел несколько новых договоров и внезапно мой взгляд зацепился за пометки на углах черновых вариантов: каллиграфический, аккуратный почерк, явно принадлежал не мне. И не Оле.
Покачав головой, стал перепроверять документы, договоры с партнерами и случайно, перелистнув страницу в органайзере, наткнулся на розовый стикер, приклеенный к странице. Тем же, красивым почерком было написано:
«Я люблю тебя», — на шведском языке, с символом в форме сердца вместо точки. Вздрогнул моментально, и сомнений в том, что почерк принадлежал тому же человеку, что и оставлял пометки на договоре — не было. Но я все же перепроверил этот момент, доставая договоры и сравнивая этот почерк на стикере с почерком на документах.
— Оля, с кем я работал? — дождавшись окончания гудков, которые действовали мне на нервы, без приветствий спросил я. Коллега явно опешила от моего тона, это было заметно по ее вздоху. — Кто составлял мои договоры?!
