Заговор судьбы. Трилогия - Александра Первухина

Пока женщина-диин произносила эту тираду, девочка поднялась с пола и села, скопировав ее позу. Молча глядя на мачеху, она не пыталась спорить или оправдываться, только плотно сжатые губы выдавали ее отношение к происходящему. Когда Хиза замолчала, Лиа несколько секунд буравила ее взглядом, а затем обвиняюще выкрикнула:

– Но ты совсем меня не учишь!

– Интересно. – Диин задумчиво прищурилась. – А не подскажешь ли ты мне, как именно следует тебя учить?

– Не знаю! – Девочка чуть не плакала, но упрямо стояла на своем. – Но точно не так!

– Не знаю, как правильно, но это все равно неправильно. – Женщина-диин уже не скрывала, как ее забавляет их диалог. – Замечательная жизненная позиция, не спорю, только она не способствует выживанию, к сожалению. Что ж, специально для упрямых человеческих детенышей разъясняю: система обучения боевым искусствам существует у диинов не первое тысячелетие, и до сих пор жалоб на результаты вроде бы не поступало, поэтому прекращай свою самодеятельность с предсказуемым исходом и начинай заниматься по программе, которую я для тебя разработала. Ясно?

Хиза жестко усмехнулась, глядя на растерявшуюся дочь, и, легко поднявшись с пола, направилась к столу, сиротливо растопырившему ножки у дальней стены под углом, явно не предусмотренным его создателями. Отметив, что еще один предмет мебели не перенес близкого общения на этот раз с человеческими детьми, женщина перевернула его и легко выдернула застрявший в столешнице меч. Дерево жалобно треснуло от такого обращения, и стол окончательно пришел в негодность, развалившись на две неровные части (что поделаешь, удар, всадивший в него клинок, был далек от совершенства). Хиза, небрежно отшвырнув обломки в сторону, повернулась к дочери, все еще сидящей на полу и тоскливо созерцающей результаты своей самостоятельной попытки овладеть непростым искусством умерщвления ближнего своего при помощи острозаточенного предмета.

Женщина-диин только вздохнула, глядя на поникшие плечи девочки и в который раз спрашивая себя, не слишком ли она с ней сурова. Но с другой стороны, Лиа сама пожелала стать воином, а в настоящем бою никто не будет щадить ее чувства и заботиться о том, какие раны ее самолюбию и не только нанесут его действия. Тут уж либо – либо. Или ее дочь станет безжалостным бойцом, которого мало заботит тот факт, что его поступки причинят противнику и, возможно, его близким жестокую боль, и который спокойно воспринимает тот непреложный факт, что в бою может пострадать и он сам, или в скором времени Хиза будет вынуждена отложить все свои дела и заняться похоронами девочки, должным образом при этом отомстив за ее раннюю кончину. Женщина-диин категорически не желала, чтобы события развивались по второму варианту, но иногда в. ее душу все-таки закрадывались сомнения. Особенно когда Лиа, обычно жесткая и рассудочная, вдруг начинала вести себя совсем как многочисленные дочки дворянских семей, которых «заботливые» отцы притаскивали во дворец, чтобы как можно раньше и как можно выгоднее выдать замуж. Что поделаешь, воспитание, полученное в раннем детстве, давало себя знать.

Хиза отвлеклась от своих невеселых размышлений и решила, что все-таки немного перегнула палку в попытках сделать из детеныша сурового бойца. Теперь предстояло исправить последствия своей ошибки. И как можно скорее. В конце концов, ребенок есть ребенок, и иногда он нуждается в ласке и понимании, а не нотациях наставника. Вот только как продемонстрировать эту самую ласку маленькому человеку, не перепугав его при этом до полусмерти, диин представляла смутно, опыта в данной области у нее не было никакого. Что поделаешь, у их народа подобными вещами обычно занимались мужчины, а человеческие женщины при дворе ничего такого в ее присутствии не делали. Оставалось только аккуратно экспериментировать, чем Хиза немедленно и занялась. Одним стремительным прыжком она преодолела разделяющее их расстояние и, опустившись на колени, осторожно, чтобы не насадить дочь на какой-нибудь из многочисленных острых предметов, которые, как обычно, составляли уличный вариант ее экипировки, прижала девочку к себе. Лиа вскинула на нее глаза, покрасневшие от отчаянных попыток сдержать слезы, и внезапно уткнулась носом ей в плечо, тихо всхлипывая. Женщина-диин растерянно замерла, не зная, что же ей делать дальше. Как обращаться с капризничающим и вредничающим детенышем, она знала прекрасно, в конце концов, Хальзар в детстве тоже не отличался ангельским характером, а вот как себя вести с плачущим ребенком, не представляла совершенно.

Внезапно Хиза навострила уши, ей показалось, нет, не показалось, что сквозь всхлипы и горестные вздохи пробиваются едва слышные слова. Дочь просила прощения за все совершенные ею глупости, рассказывала, как она испугалась, когда из-за неудачной попытки вытащить меч, намертво застрявший после первого же удара, потеряла равновесие и едва не упала на смертельно опасное острие, признавала собственные ошибки и обещала не повторять их в будущем. Ну вот, довоспитывалась! Женщина-диин горестно вздохнула и осторожно, чтобы, не приведи Саан, не задеть когтями, принялась гладить ребенка по голове (однажды она видела, как Эфа успокаивала таким образом свою дочь, когда та была совсем маленькой, и логично предположила, что и в данной ситуации подобное будет уместно), одновременно пытаясь сообразить, что следует сказать, дабы утешить девочку, не вселив в нее при этом ложной уверенности в себе, которая в будущем может привести к неприятным последствиям. Так ничего и не придумав, Хиза решила приметить метод, всегда срабатывающий с Лотаном, когда тот бывал расстроен ее поведением, а именно переключить внимание девочки на что-нибудь другое. Осторожно отстранив от себя Лиа, женщина-диин села напротив нее и серьезно произнесла, внимательно наблюдая за реакцией дочери:

– Успокойся, ничего особо страшного не случилось, просто на будущее будь поосторожнее, вот и все. – Девочка проглотила слезы и решительно кивнула. Так-то лучше, теперь можно было переходить к более занимательным вещам. – Лиа, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Скажи, ты что-нибудь знаешь о семье своей матери?

– Нет. – Дочь тыльной стороной ладони потерла глаза, смахивая снова набежавшие слезы, и потерянно добавила: – Мама осталась сиротой очень рано, ей не было и трех лет. И никаких, даже самых дальних, родственников у нее не оказалось. Как-то я подслушала разговор взрослых на приеме по случаю дня рождения отца… – Девочка запнулась и поправилась: – То есть главы семьи, тогда все считали его нашим отцом. Они говорили о том, что семья нашей матери чем-то серьезно мешала двум самым влиятельным семействам страны, и те приняли меры, чтобы никого из этого рода не осталось. Но никаких фактов, подтверждающих это, нет. Просто в течение десяти лет все члены семьи, кроме моей матери, умерли от болезней или погибли в результате несчастных случаев. Семья была не очень большой, так что вполне возможно, никаких происков коварных врагов не было, просто роковое стечение обстоятельств.