снарк снарк: Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как думаешь, он сказал правду? Про кровь?
Какая разница?
— Федя врет как дышит, — ответил я. — Он мог эту историю придумать на ходу. Так что деньги ты зря отдал, пригодились бы.
Поезд был уже виден.
— А если он не соврал? — спросил Роман.
— Федор врет почти всегда.
— Как ты думаешь, это действительно кровь убийцы?
Мне хотелось поскорее сесть в поезд, вытянуть ноги на своей боковушке и ехать, чудесно ехать на запад.
— Даже если это кровь убийцы… — сказал я. — Кровь на кепке нам ничего не дает.
— Почему не дает?!
— Потому что ты не работаешь в милиции. Вся информация для тебя недоступна. Это раз. И чтобы узнать, чья это кровь, надо иметь образцы для сравнения. Нужен подозреваемый. Это два. У тебя есть подозреваемый?
— Можно взять образцы у многих…
— У кого? У всего города?!
— Это, в принципе, несложно…
Кажется, он не шутил.
— Чагинск — не самый населенный город.
Двенадцать тысяч, не считая танцоров.
Поезд въехал на станцию и заполнил все вокруг.
— Рома, ты знаешь, сколько стоит один анализ ДНК? — спросил я. — Ты знаешь, сколько придется сделать этих анализов? У тебя есть квартира? Ты готов продать квартиру? Да и то не хватит…
— Ты можешь поговорить со Светловым.
Разумеется. Я поговорю со Светловым, он отдаст распоряжение высечь всех лиц мужескаго полу, а потом взять у них образцы для генетического анализа. А почему, собственно, лишь у мужескаго? Мир меняется. Злодейкой вполне может быть и леди. Леди Макбет Нельшинского ДЭЗа.
— Да, со Светловым, — повторил Роман. — Это же ему самому выгодно. Если вдруг окажется, что эта кровь принадлежит… какому-нибудь Механошину, он будет в его руках!
— Они и так все в его руках… Рома, лучше поторопиться, у нас вагон в начале.
Поезд не останавливался. Мы поднялись на перрон. Это самый мерзкий момент во всей посадке — шагать по перрону, догоняя свой вагон. Нет ничего печальней, чем бежать за поездом; мы побежали, третий вагон был пятым по счету от головы состава.
Поезд остановился. Дверь открылась, показалась проводница, откинула нижнюю ступеньку, стала протирать поручни. Мы ждали. Федора с паспортами не было.
— У вас есть вагон-ресторан? — спросил Роман.
Проводница не ответила, продолжала заниматься протиркой. Стоим всего ничего, откуда такая любовь к чистоте?
— Может, буфет есть?
Федора не видно. И других пассажиров. Никто, кроме нас, не собирался уезжать из Чагинска.
— А какая следующая станция? Там можно что-нибудь купить?
Проводница закончила процедуры и заметила нас.
На перроне появилась Аглая. Стояла, ссутулившись, сунув руки в карманы джинсов, осматривалась. Электровоз загудел снова и прижал к проводам пантограф. Аглая заметила нас и помахала рукой. Я обернулся: на перроне больше никого, Аглая махала именно нам. Роман помахал ей в ответ. Аглая сделала шаг в нашу сторону.
— Ты видишь?! — спросил Роман. — Это же Глашка! Пришла нас проводить… Наверное, узнала что-нибудь.
— Ваши билеты, — уныло сказала проводница. — Не задерживайте, скоро отправляемся.
Роман протянул билет.
— Гнида этот твой Федор, — сказал он. — Купил плацкарт, сволочь дешевая, мог бы и на купе раскошелиться…
Я тоже достал билет. Плацкарт лучше. В плацкарте легче бежать.
— Провожающие в вагон не допускаются… — бубнила проводница. — Стоянка три минуты, сразу предупреждаю — распитие алкогольных напитков в поезде запрещено, на линии работает наряд…
Появилась Нина Сергеевна и быстро затолкала Аглаю в вагон. Интересно.
— Отлично! — обрадовался Роман. — Надо с ней обязательно поговорить в поезде.
— Документы предъявляем, — буркнула проводница.
Роман растерянно поглядел на меня.
— Ваши паспорта, молодые люди, — повторила проводница. — Поторопитесь…
— У Федора, — пробормотал я. — Паспорта у Федора…
Я успел поймать Романа.
— Стой тут! Я сейчас!
И я побежал к вокзалу.
— Минуту стоим! — крикнула вдогонку проводница.
Бежал я быстро, как мог быстро, я не очень хорошо бегаю. На перроне оставались только проводники и Нина Сергеевна, увидев меня, она довольно ловко впрыгнула в вагон, а проводников я огибал, мимо вокзала, на площадь, на стоянку…
Машина Федора исчезла.
Парковка перед вокзалом была пуста. Федор уехал. Электровоз прогудел отправление. Я с тупым отчаянием оглядел вокзальную площадь, надеясь, что сейчас из-за почты все-таки покажется машина.
Но машина не появилась. И я побежал обратно.
Роман и проводница ждали возле вагона.
— Паспорта, — потребовала проводница нетерпеливо.
Я ее понимал, ей хотелось покинуть Чагинск как можно скорее.
— Вы понимаете, паспорта у нашего друга…
Дальше проводница слушать не стала, оттеснила Романа, вскочила в вагон. Быстро подняла нижнюю ступеньку, захлопнула дверь, поезд тронулся.
Состав нетерпеливо набирал ход, он тоже торопился отсюда сбежать, мы стояли. Я смотрел в окна вагонов. И Роман смотрел. Ни Нину Сергеевну, ни Аглаю мы не увидели.
— Где паспорта? — спросил Роман.
— Не знаю. Федора нет.
— А где он?!
Поезд уходил на запад, изогнулся на стрелке, исчез.
— Я не понял, — спросил Роман. — Что тут… происходит…
Я отправился на площадь, Роман плелся за мной и некоторое время матерился.
Я молчал. Я не понимал… перестал понимать давно, но сегодня…
Реальность… Реальность окончательно сдалась.
— Эта сволочь уехала, — выдохнул Роман. — Это как?!
Я промолчал.
— Что тут происходит, Витя?!
— Трудно сказать, — честно ответил я.
— Я ни хрена… ни хрена не понимаю…
Мы вернулись на площадь. Машин на ней по-прежнему не было. Как и людей.
— Что делать? — спросил Роман.
— У него наши паспорта, — напомнил я.
Мы отсюда вообще не выберемся, подумал я.
— Лучше нам… Я не знаю, что лучше.
Я потер виски.
— Надо… Надо что-нибудь…
— Пожрать? — спросил Роман. — Или лучше накатить?
Он потряс бутылкой, подаренной Федором.
— Не стоит, — сказал я.
— Правильно. Неизвестно, что он туда плеснул, — сказал Роман. — Хорошо, если пургена…
Он отобрал бутылку, скрутил пробки и выкинул бутылки в кусты.
— Я не знаю.
— Но это все надо осмыслить, ты не думаешь? Что здесь… ближе всего?
— «Чага», — ответил я.
— Закрыта.
— Тогда «Растебяка».
Мы срезали через заброшенный грузовой двор, вышли на Советскую, она тоже была немноголюдна. Но украшена: над улицей парусили нарядные растяжки с надписью «День города — 2001», на столбах беспокоились флаги, краснели букеты бумажных цветов.
— Нарядно, — сказал Роман. — Может, это и к лучшему, а? Ну, что мы не уехали. Отдохнем завтра, День города как-никак… съедим по шашлыку, памятник Чичагину посмотрим, его ведь завтра открывают? Повеселимся.
— Не сомневаюсь.
«Растебяка» была украшена шариками, флажками и цветами, видимо, по поводу завтрашнего праздника; на стене возле входа блестел свеженький плакат и приклеенное к нему скотчем объявление, извещающее, что завтра вечером после празднования Дня города состоится концерт Павла Воркутина.
— Ты прав, — сказал Роман. —
