Фантастика 2025-69 - Вадим Бурденя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Думаю, этого маловато. — заключил я, ощупав царапины. — Ну же, девочки, я же воин! Как-то раз меня пыталась прожевать глубинная саламандра и ничего, подавилась… А мастер Гастон в бою у ворот пробил меня насквозь раз десять, не меньше. И всё же я стою перед вами. Не волнуйтесь, парой ударов меня не сломать. Может кто-то ещё хочет? Кейтлин, как насчёт правой щеки? У тебя неплохо выходит.
Я тепло улыбнулся девочке, не обращая внимания на сочащуюся из порезов кровь, и ободряюще кивнул ей. Но желающих воспользоваться уникальную возможностью королевского избиения, к моему лёгкому удивлению, больше не нашлось: видимо, авторитет Лукреции для того был достаточно высок. Сама же юная целительница смотрела на меня со странным непониманием в глазах, кажется, сама слегка ошарашенная от собственной смелости и такого поворота событий. Но главное, из её взгляда ушла ненависть…
— Чего ты хочешь? — устало спросила меня Лукреция.
— На данный момент, думаю, я хочу устоять на ногах после следующего удара милой Кейтлин. — спокойно ответил я, посмотрев на старуху — Было бы неловко потерять равновесие… Не дай Отец, гвардейцы узнают, байки по казармам будут ещё лет пятьдесят ходить.
Внезапно я почувствовал лёгкое пощипывание и тепло на левой щеке. Юная целительница поднесла руку к моему лицу, встав на цыпочки, и принялась залечивать глубокие царапины.
— Пожалуйста, окажите мне ответную любезность, и не начинайте ходить вокруг да около, Ваше Величество. — вздохнула старуха.
Я повернулся к Кейтлин, которая довольно быстро справилась с последствиями собственного удара, и вновь опустил перед ней на колено.
— Есть ещё что-нибудь, что я могу для тебя сделать? — серьёзно спросил я девушку.
Кейтлин долго смотрела мне в глаза, ища что-то в них, но я остался безмятежно спокойным.
— Я была бы очень признательна, если бы вы больше никогда не совершали подобной ошибки. — тихо ответила юная повелительница жизни, опустив глаза.
— До тех пор, пока ты будешь со мной, чтобы напоминать об этом… У тебя есть моё слово. — серьёзно ответил я. — Никогда больше.
На лице девушки появилась слабая, несмелая улыбка. Она почтительно поклонилась мне, аккуратно взяв мою руку.
— Хорошо, милорд. — просто ответила девушка, откинув капюшон и показав мне длинную копну иссиня-чёрных волос. — Тогда и у вас есть моё слово.
Я поднялся с колена, ободряюще улыбнувшись Кейтлин, и перевёл взгляд на Лукрецию.
— Я не собираюсь шантажировать вас какими-то репрессиями из-за оскорбления, нанесённого короне, если вы имеете это в виду, леди Лукреция. — почесал зажившую щеку я. — А совет я собрал потому, что хочу, чтобы вы выбрали новой королевой Лилию Тофотенскую. Мы поженимся, и Таллистрия останется в составе соединённого королевства.
Лукреция покачала головой.
— Ты просто поразительно самоуверен, тебе никто это не говорил?
— Благодарю. — невозмутимо кивнул я. — Кстати, раз уж об этом зашёл разговор, возможно, стоит обсудить компенсацию за произошедшее с Кейтлин и остальными. Знаете, я родился в Аурелионе, и у нас там есть одна славная традиция: если юноша прошёл ночь с невинной девой и тем самым обесчестил её, то родители девушки часто требуют его жениться… Конечно, я сомневаюсь, что все пострадавшие девы Таллистрии горят желанием выйти замуж за моих солдат, но, как король, я думаю, что могу взять ответственность за всех сразу, и жениться разом на всех желающих пострадавших. Думаю, под это дело можно издать особый закон, который позволяет лордам соединённого королевства иметь любое количество жён, как в Ниоре…
Глаза юных целительниц стали напоминать натуральные блюдца, поэтому я остановился, изобразив на лице полное непонимание, и простодушно спросил:
— Я что-то не так сказал?
Лукреция аж закашлялась.
— Ниора — самое шовинистское королевство, милорд. — мелодичным голоском просветила меня Кейтлин. — Думаю, словосочетание “права женщин” способно ввести тамошних мужчин в ступор. Я твёрдо уверена, что никто в Таллистрии не будет рад, если вы будете ориентироваться на законы Ниоры, особенно, в такой деликатной области, как свадьбы.
— Но само предложение подходящее? — уточнил я.
— Учитывая, что вы только что предложили выйти за себя замуж всем присутствующим, помимо госпожи Лукреции, думаю, его можно назвать… смущающим. — дипломатично ответила Кейтлин, слегка покраснев.
И правда, девицы старались смотреть куда угодно, но только не мне в глаза.
— То, что ты сделал, является для девушек глубокой душевной травмой. — наконец, прокашлялась Лукреция. — Я не думаю, что кто-то из них вообще желает иметь хоть какие-либо отношения с мужчинами, по крайней мере, в ближайшие лет десять. Просто оставь их в покое.
— Как скажете, леди Лукреция. — безмятежно пожал плечами я. — Я просто хочу помочь, вот и всё. Это мой долг.
— Долг? — прищурилась старуха. — Со смертью Меллистрии у тебя нет никаких долгов перед нами. Как, собственно, и прав… Надеюсь, ты не будешь делать вид, что не понимаешь этого?
— Вот здесь вы ошибаетесь, леди Лукреция. — посерьёзнел я. — Я обещал Меллистрии, что позабочусь о Таллистрии так же, как забочусь о самом себе. И пусть моя жена мертва… Данное слово не имеет срока давности.
— А мы-то гадали, чём ты её купил. — презрительно фыркнула старуха. — Даже стыдно, что наша королева продалась так дешёво…
Я поднял глаза к потолку и принялся загибать пальцы.
— Я вылечил её бесплодие — раз. Сохранил все права и традиции Таллистриек — два. Согласился разделить власть, подписывая любые законы только вместе — три. Дал слово заботиться о королевстве, как о самом себе — четыре. — я опустил взгляд и пристально посмотрел на Лукрецию. — И, что немаловажно, сделал всё это, имея настоящую возможность подчинить себе Таллистрию, вообще не считаясь с ней. Вы действительно считаете, что этого мало?
Расширившиеся глаза старухи дали мне понять, что этого она не знала: на пожилом лице застыла гримаса настоящего изумления.
— Нет. Не считаю. — наконец ответила Лукреция. — Как тебе удалось? Я лично пыталась вылечить её, и не я одна, это просто невозможно, любая жизнь уходит словно в никуда… Я думала, что она солгала, объявив о беременности, чтобы оправдать сдачу королевства.
— Разве люди лгут? — изогнул бровь
