К. Р. - Элла Матонина

Когда все вернулись домой, новоиспеченные флигель-адъютанты долго обсуждали предстоящую свитскую службу. А Константин подумал о том, что Александр III сильно сократил свиту и ему, и брату Мите приходилось дежурить каждую неделю. У нынешнего Царя флигель-адъютантов так много, что едва ли сыновьям выпадет раз в месяц быть при особе Его Величества.

И вдруг Иоанчик достал погоны с флигель-адъютантскими вензелями:

— Я заказал их заранее, в чаянии, что Государь нас отметит. И дарю их тебе, Гаврилушка.

Наступило молчание.

— Недопустимый, самонадеянный поступок. Я недоволен тобой, Иоанн, — сказал Константин Константинович. И вдруг понял, что счастлив.

Разве не счастье — представлять Царю свою мальчишескую гвардию, вполне достойную, умную, воспитанную. Когда-то он показывал в Павловске комнаты старших и младших детей, Николай его придержал и тихо сказал:

— У тебя все мальчики, а у меня все девочки. Распорядиться бы природе посоразмерней…

— Ах, Ники, главное — нашлось бы нам место в их душах…

Как хорошо идти на лыжах с дочерью и сыном по берегу Славянки и говорить о их делах свободно, без игры самолюбий, подозрений, обид: в какой полк поступить, где жить — дома или вдали от него, как вести себя в полку, быть с офицерами на «вы» или на «ты», нести службу наравне или пользоваться привилегиями.

Как хорошо давать бал для дочери и ее подруги Великой княгини Марии Павловны, той самой Мари, которую вместе с ее братом Дмитрием воспитывала Элла. И вот теперь большой бал в Павловске. Гости из Петербурга и Царского Села. Константин идет к Императрице с букетом цветов. Гаврилушка бал открывает вальсом — танцует с Анной Танеевой (в будущем — Вырубовой). А сам Константин Константинович с женой Елизаветой Маврикиевной танцевал кадриль. Чего не сделаешь для милой дочери, для успеха ее бала! Ярко горели свечи — в Павловских залах электричества не было, а в комнатах сохранялся таинственный полумрак вечных любовных волнений. Гости отмечали, как хороша его дочь Татьяна. Константин Константинович и сам любовался ею, как, впрочем, и всей молодежью, и страстно желал счастья для России…

Все говорили, что Павловск приносит удачу. Марии Павловне, несомненно, принес: ей сделал предложение герцог Вильгельм, сын шведского Короля Густава V. И Большой Царскосельский дворец вскоре сиял огнями, поражал красотой и богатством свадебного празднества: роскошные туалеты дам, драгоценности, парадные мундиры мужчин. После 1905 года это было первое такое торжество во дворце у Царя.

Перед тем как сесть за свадебный стол, возникло некое замешательство. Шведский пастор, приехавший венчать герцога и его невесту по лютеранскому обряду, не говорил ни на одном языке, кроме родного.

— Костя, выручай. Придумай какой-нибудь язык для общения с ним — ты же академик, — просил отец невесты Великий князь Павел Александрович. — За столом тебе сидеть рядом с ним, так все решили — другого выхода нет.

Константин Константинович весь вечер говорил с пастором на латыни. Потом свадебное торжество под названием «семейный обед» с иностранными гостями переместилось в Павловск. Обед проходил в Большой зале. Играли балалаечники любимого семьей Измайловского полка. Мария Павловна танцевала русскую, а сам Царь — польку. Такое большое общество видело его танцующим, пожалуй, в последний раз.

(Заметим в скобках, что в Павловске на «Татьянином балу», как почти всегда на балах, объявилась и роковая героиня. Была она в голубом платье и много смеялась. Гаврилушка пал жертвой этого платья и смеха. Но хорошо, что отец своих «мальчиков держал строго», — чувство не превратилось в пламень. А роковая графиня Марина Гейден, выйдя замуж за графа Мантейфеля, вскоре с ним рассталась, потому что Мантейфель убил на дуэли графа Николая Сумарокова-Эльстон (брата Феликса Юсупова), который, как оказалось, за замужней графиней ухаживал. Привыкший ко многому, Петербург был ошеломлен едва ли не меньше, чем когда-то дуэлью Пушкина. И никто не понимал, зачем судьба дает талант, молодость, богатство и красоту — и тут же приглашает смерть…)

Не успел отгреметь свадебный бал, как пришла пора готовиться К. Р. к серебряному дню и году свадьбы — 14 апреля 1909 года. Константин Константинович и Елизавета Маврикиевна прожили вместе 25 лет и родили шестерых сыновей и троих дочерей.

В сущности, К. Р. был упоен этими праздниками семейного дружества. Кажется, наступил момент, когда круг его большого дома может дать ему всё — любовь, умную беседу и взгляд, обращенный не только в прошлое, но и к будущему, к новому. В его упоении своей настоящей жизнью было столько глубокой радости зрелого пятидесятилетнего человека, что он даже мучился невыразимой прелестью этого зримого, осязаемого, пленяющего и прельщающего мира.

Празднование серебряного юбилея проходило сначала в Павловске, потом в столичном Мраморном дворце. За день до торжества великокняжеский двор Константина Константиновича начал принимать гостей. Сначала встретили на Царской ветке брата Елизаветы Маврикиевны Эрнеста Саксен-Альтенбургского. Его сопровождали флигель-адъютант Свечин и альтенбургский гофмаршал. Спешить начали уже на станции, чтобы успеть на богослужение в лютеранскую церковь Павловска, поскольку Елизавета Маврикиевна так и не перешла в православие, оставшись до конца жизни лютеранкой. Константин Константинович по своей привычке никогда никуда не спешил — и всё успевал. «Ну, если я до начала нашего праздника съездил в Тверь, Ярославль, Вольск и Воронеж и успел к сегодняшнему дню, то в церковь не успеть было бы странно», — говорил он жене.

После завтрака приехал Великий князь Андрей Владимирович и от всей Царской семьи преподнес серебряные тарелки, на обратной стороне каждой из них было выгравировано имя каждого члена Царствующего Дома.

На обед приехали Их Величества Император Николай II и Императрица Александра Федоровна. Они благословили юбиляров и преподнесли брошь с аквамарином в бриллиантах. Во время обеда играли Измайловские балалаечники, а после обеда Татьяна и братья устроили самодеятельный концерт: дули в чайники с водой и вполне узнаваемо сыграли несколько музыкальных вещей.

Всё это было накануне. А в самый день серебряной свадьбы Гаврилушка и Татьяна сели за фортепиано и встретили родителей свадебным маршем из оперы Вагнера «Лоэнгрин». Потом началось преподнесение подарков. Дети запечатлели себя в профиль на серебре — старался ювелир Фаберже — и «подарили себя» родителям. Константин Константинович вставил в серебряную рамку фотографические изображения жены, себя, сыновей, дочерей, трех дворцов и милого Осташева — все места, где 25 лет протекала их с Лизой жизнь. А Елизавета Маврикиевна отдарилась миниатюрами — своей и детей.