Илиада. Одиссея - Гомер

Здесь, что еще ты отсюда уйти не успеешь, как сам он

Явится; можешь тогда ты своими глазами увидеть,

Если захочешь, какой с женихами расчет поведет он».

235 Кончил. Ему отвечал пастухов повелитель Филойтий:

«Если ты правду сказал, иноземец (и Дий да исполнит

Слово твое), то и я, ты увидишь, не празден останусь».

Тут и Евмей, свинопас благородный, богов призывая,

Стал их молить, чтоб они возвратили домой Одиссея.

240 Так говорили о многом они, от других в отдаленье.

Тою порой женихи, согласившись предать Телемаха

Смерти, сходились; но в это мгновение слева поднялся

Быстрый орел, и в когтях у него трепетала голубка.

Знаменьем в страх приведенный, сказал Амфином благородный:

245 «Замысел наш умертвить Телемаха, друзья, по желанью

Нам не удастся исполнить. Подумаем лучше о пире».

Так он сказал; подтвердили его предложенье другие.

Все они вместе пошли и, когда в Одиссеев вступили

Дом, положивши на гладкие кресла и стулья одежды,

250 Начали крупных баранов, откормленных коз и огромных,

Жирных свиней убивать; и корову зарезали также.

Были изжарены прежде одни потроха, и в кратеры

Влито с водою вино. Свинопас двоеручные кубки

Подал, потом и в прекрасных корзинах коровник Филойтий

255 Хлебы разнес; а Меланфий вином благовонным наполнил

Кубки. И подняли руки они к приготовленной пище.

Но Одиссею, с намереньем хитрым в уме, на пороге

Двери широкой велел Телемах поместиться; подвинув

К ней небольшую, простую скамейку и низенький столик,

260 Часть потрохов он принес, золотой благовонным наполнил

Кубок вином и, его подавая, сказал Одиссею:

«Здесь ты сиди и вином утешайся с моими гостями,

Новых обид не страшася; рукам женихов я не дам уж

Воли; мой дом не гостиница, где произвольно пирует

265 Всякая сволочь, а дом Одиссеев, царево жилище.

Вы ж, женихи, воздержите язык свой от слов непристойных,

Также и воли рукам не давайте; иль будет здесь ссора».

Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы,

Смелым его пораженные словом, ему удивлялись.

270 Но, обратясь к женихам, Антиной, сын Евпейтов, воскликнул:

«Как ни досадно, друзья, Телемахово слово, не должно

К сердцу его принимать нам; пускай он грозится! Давно бы,

Если б тому не препятствовал вечный Кронион, его мы

Здесь упокоили – стал он теперь говорун нестерпимый».

275 Кончил; но слово его Телемах без вниманья оставил.

В это время народ через город с глашатаем жертву

Шел совершать:307 в многотенную рощу метателя верных

Стрел Аполлона был ход густовласых ахеян направлен.

Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо,

280 Роздали части и начали пир многославный. Особо

Тут принесли Одиссею проворные слуги такую ж

Мяса подачу, какую имели и сами; то было

Так им приказано сыном его, Телемахом разумным.

Тою порою Афина сама женихов возбуждала

285 К дерзко-обидным поступкам, дабы разгорелось сильнее

Мщенье в гневной душе Одиссея, Лаэртова сына.

Там находился один, от других беззаконной отличный

Дерзостью, родом из Зама; его называли Ктесиппом.

Был он несметно богат и, гордяся богатством, замыслил

290 Спорить с другими о браке с женою Лаэртова сына.

Так, к женихам обратяся, сказал им Ктесипп многобуйный:

«Выслушать слово мое вас, товарищи, я приглашаю:

Мяса, как следует, добрую часть со стола получил уж

Этот старик – и весьма б непохвально, неправедно было,

295 Если б гостей Телемаховых кто их участка лишал здесь.

Я ж и свою для него приготовил подачу, чтоб мог он

Что-нибудь дать за купанье рабыне иль должный подарок

Сделать кому из рабов, в Одиссеевом доме живущих».

Тут он, схвативши коровью, в корзине лежавшую ногу,

300 Сильно ее в Одиссея швырнул; Одиссей, отклонивши

Голову вбок, избежал от удара; и страшной улыбкой

Стиснул он губы; нога ж, пролетевши, ударила в стену.

Грозно взглянув на Ктесиппа, сказал Телемах раздраженный:

«Будь благодарен Зевесу, Ктесипп, что удар не коснулся

305 Твой головы чужеземца: он сам от него отклонился;

Иначе острым копьем повернее в тебя бы попал я;

Стал бы не брак для тебя – погребенье отец твой готовить.

Всем говорю вам: отныне себе непристойных поступков

В доме моем позволять вы не смейте; уж я не ребенок,

310 Все уж теперь понимаю; все знаю, что надобно делать.

Правда, еще принужден я свидетелем быть терпеливым

Здесь истребленья баранов, и коз, и вина, и богатых

Наших запасов, – я с целой толпою один не управлюсь;

Новых обид мне, однако, я вам не советую делать;

315 Если ж намеренье ваше меня умертвить, то, конечно,

Будет пристойней, чтоб, в доме моем пораженный, я встретил

Смерть там, чем зрителем был беззаконных поступков и видел,

Как обижают моих в нем гостей, как рабынь принуждают

Злым угождать вожделеньям в священных обителях царских».

320 Так он сказал; все кругом неподвижно хранили молчанье.

Но Агелай, сын Дамасторов, так отвечал напоследок:

«Правду сказал он, друзья; на разумное слово такое

Вы не должны отвечать оскорбленьем; не трогайте боле

Старого странника; также оставьте в покое и прочих

325 Слуг, обитающих в доме Лаэртова славного сына.

Я ж Телемаху и матери светлой его дружелюбно

Добрый и, верно, самим им угодный совет предложу здесь:

В сердце своем вы доныне питали надежду, что боги,

Вашим молитвам внимая, домой возвратят Одиссея;

330 Было доныне и нам невозможно на медленность вашу

Сетовать, так поступать вам советовал здравый рассудок

(Мог после брака внезапно в свой дом Одиссей возвратиться);

Ныне ж сомнения нет нам: мы знаем, что он невозвратен.

Матери умной своей ты теперь, Телемах благородный,

335 Должен сказать, чтоб меж нами того, кто щедрей на подарки,

Выбрала. Будешь тогда ты свободно в отеческом доме

Жить; а она о другом уж хозяйстве заботиться станет».

Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:

«Нет, Агелай, я Зевесом отцом и судьбой Одиссея

340 (Что бы с ним ни было: жив ли, погиб ли) клянусь перед всеми

Вами, что матери в брак не мешаю вступить, что, напротив,

Сам убеждаю ее по желанию выбрать, и много

Дам ей подарков; но из дома выслать ее по неволе

Я и помыслить не смею – то Зевсу не будет угодно».

345 Так говорил Телемах. В женихах несказанный Афина

Смех пробудила, их сердце смутив и рассудок расстроив.

Дико они хохотали; и, лицами вдруг изменившись,

Ели сырое, кровавое мясо; глаза их слезами

Все затуманились; сердце их тяжкой заныло тоскою.

350 Феоклимен богоравный тогда поднялся и сказал им:

«Вы, злополучные, горе вам! Горе! Невидимы стали

Головы ваши во мгле и невидимы ваши колена;

Слышен мне стон ваш, слезами обрызганы ваши ланиты.

Стены, я вижу, в крови; с потолочных бежит перекладин

355 Кровь; привиденьями, в бездну Эреба бегущими,308 полны

Сени и двор, и на солнце небесное, вижу я, всходит

Страшная тень, и под ней вся земля покрывается мраком».

Так он сказал им. Безумно они хохотать продолжали.

Тут говорить женихам Евримах, сын Полибиев, начал:

360 «Видно, что этот, друзья, чужеземец в уме помешался;

На площадь должно его проводить нам, пусть выйдет на свежий

Воздух, когда уж ему так ужасно темно здесь в палате».

Феоклимен богоравный сказал, обратясь к Евримаху:

«Нет, Евримах, в провожатых твоих не имею я нужды;

365 Две есть ноги у меня, и глаза есть и уши; рассудок

Мой не расстроен, и память свою я еще не утратил.

Сам убегу я отсюда; я к вам подходящую быстро

Слышу беду; ни один от нее не уйдет; не избегнет

Силы ее никоторый из вас, святотатцев, губящих

370 Дом Одиссеев и в нем беззаконного много творящих».

Так он сказал, и, поспешно палату покинув, к Пирею

Прямо пошел, и Пиреем был с прежнею ласкою принят.

Тою порой, поглядевши с насмешкой один на другого,

Начали все Телемаха дразнить женихи, над гостями

375 Дома его издеваясь, и так говорили иные:

«Друг Телемах, на отбор негодяи тебя посещают;

Прежде вот этот нечистый пожаловал в дом твой бродяга,

Хищник обеденных крох, ни в какую работу не годный,

Слабый, гнилой старичишка, земли бесполезное бремя;

380 Гость же другой помешался и начал беспутно пророчить.

Выслушай лучше наш добрый совет, Телемах многомудрый:

Дай нам твоих благородных гостей на корабль крутобокий