Русский Моцартеум - Геннадий Александрович Смолин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Обе машины здесь, – заметил Глотцер. – Но почему, чёрт побери, они…
Из хижины донесся пошлейший женский визг. Молодец Романцов: всё-таки придумал, что делать, а Ольга ему подыграла. Я мысленно расцеловал обоих.
Шофер рассмеялся.
– Теперь ясно, почему нас не встречают, – им не до этого.
– Чёрт бы их побрал! – взорвался Глотцер, – Я их проучу!
Я прицелился в шофера, полагая, что из этой парочки он наиболее опасен. Глотцер, должно быть, уже давно не развлекался стрельбой. Дело было бы проще пареной репы, если бы не наставления Сансаныча: «Сохраняйте хотя бы, видимость законности, чтобы наши коллеги были счастливы».
– Руки вверх! – выкрикнул я. – Полиция! Вы арестованы!
Получилось чертовски глупо, я понимаю. Но ведь полицейским это как-то удается! Глотцер и водитель тут же бросились врассыпную.
За водителем я следил неотрывно, так что он сам нарвался на пулю. Когда же я поднял голову, ища глазами Глотцера, что-то обжигающе полоснуло меня по груди и по правому боку, а правую руку вмиг парализовало.
Револьвер вывалился из правой руки на землю. Я попытался нащупать его левой рукой. Времени у меня было немного. Я печёнкой чувствовал, что ствол пистолета Глотцера направлен на меня, и только гадал, куда угодит следующая пуля…
Грянул выстрел, за ним второй, но я ничего не почувствовал. Найдя, наконец, револьвер, я выглянул из-за куста. Глотцер с недоумевающим лицом стоял невдалеке, словно разглядывая валяющийся у ног пистолет. В следующую секунду он тяжело осел на землю.
Я посмотрел в сторону особняка. Что ж, Романцов и впрямь заслужил свою репутацию, великого белого охотника Ливингстона. И как он ухитрился добраться до двери с размозженной ногой – ума не приложу. Даже с помощью Ольги.
Евгений Романцов аккуратно, словно на тренировке, всадил еще две пули в дергающееся тело герра Глотцера. Да, старина Романцов ни в чем не полагался на случай.
– Недурно сработано, старина, – подхватил я. – Пока мы одни, можете дать слово, что один из ваших подвигов следует предать огласке? В печати, например…
Евгений пристально посмотрел на меня.
– Если удастся, то лучше промолчать, – попросил он.
Романцов бросил взгляд на свою жену Ольгу.
– Мы предпочли бы не светиться в таком деле, – сказал он, а Ольга согласно кивнула. Евгений чуть заметно улыбнулся. – Мне бы не хотелось слыть человеком, который переправил через польскую границу изрядное количество антиквариата, не говоря уж кое о чем другом. Если вам, конечно, всё равно.
Мне же было не совсем всё равно, но Романцов спас мне жизнь – так я считал в то время.
XXXIV. Нам помогает наше правительство
Рour les yacances.[94]
– Конечно, вы понимаете, Рудольф, что всё это сугубо конфиденциально, – сказал молодой человек.
– Естественно, – поддакнул я.
Молодой человек рассмеялся.
– Что ж, поправляйтесь, герр Рудольф, – сказал он. – Ваш шеф пожелал, чтобы вы знали, ради чего так рисковали. Надеюсь, я не слишком вас утомил.
Я проводил его взглядом. Да, рассказ меня поразил, но, по большому счету, я не знал, к чему мне такие подробности.
Я уснул. Утром меня навестила Ольга. Она вошла как-то нерешительно, словно не рассчитывая на то, что я буду рад ее визиту. Она была в своем любимом ковбойском костюме.
– Медсестра сказала, что если я посижу недолго, то это тебе не повредит, – робко произнесла Ольга. – Как ты себя чувствуешь, Рудольф?
– Прекрасно, – ответил я. – А ты?
Ольга казалась удивленной.
– Со мной всё в порядке, – ответила она. Потом сообразила, что я имел в виду, и покраснела. – Да… всё нормально. Правда.
Она нервно рассмеялась.
– Семья Романцовых попала в тяжелое ДТП?
– А, вот как они решили это обставить!
– А ты не знал?
Ольга чуть помолчала.
– Да, твой босс и в самом деле влиятельная личность. Никто даже не упомянул об огнестрельных ранениях. Да и в газетах появилась лишь пара строчек об ДТП.
– Передай, что я желаю ему удачи, – попросил я.
– А мне? – спросила Ольга.
– И тебе, ясное дело.
Она улыбнулась.
– Ты ведь там проклинал меня, да? Я тебя вовсе не виню. По твоим меркам, я вела себя…
– Просто профессионально! – воскликнул я. – Если бы не ты, не знаю, где мы были бы сейчас: в аду или раю.
– Ты преувеличиваешь, Рудольф. Я сделала всё, что могла. Я прекрасная жена и надёжная спутница жизни. Рудик, даже если тайный агент из меня прескверный.
– Ты классный тайный агент – бесспорно, – ухмыльнулся я.
Потом я, должно быть, заснул, потому что, когда открыл глаза, то увидел передо собой Соню. Одета она была во все чёрное и выглядела изумительно, хотя казалась опечаленной. Волосы были наконец-то причесаны и аккуратно уложены. Глаза заметно повзрослели.
– Привет, Соня.
– Привет, малыш.
– Я думал, ты на меня злишься.
– Я злилась вчера, когда ты неизвестно куда пропал. К сожалению, я не злопамятна. А ты кажешься таким беспомощным в постели.
Она окинула взглядом мои повязки.
– Принести тебе цветы, или конфеты, или еще чего-нибудь?
– Нет.
– Так и думала, что ты откажешься.
Она еще постояла, потом снова заговорила:
– Красавчик-Ник ничего не смог довести до конца, верно?
– Послушай, Соня, у меня просто шикарное предложение. Как только я вылечусь, мы можем отправиться на Телецкое озеро. Это в Сибири, в Алтайском крае. Нечто похожее на Химзее в Баварии.
– Хорошее предложение. Я подумаю. Пока, Рудольф.
Я поступил благородно, в который уже раз. И в который уже раз ощутил себя из-за этого последним болваном, так что очень обрадовался, когда зазвонил телефон. Впрочем, услышав голос на другом конце провода, я уже не так радовался.
– Как ты себя чувствуешь, Рудольф? – спросил Сансаныч.
– Точный диагноз можете узнать у лечащего врача, – ответил я.
– Я узнал. Он заверил, что ты будешь жить.
– Я рад, что он, наконец, пришел к такому выводу.
– Когда ты совсем поправишься, я бы хотел получить подробный рапорт, – сказал Сансаныч. – Кое-что еще нужно объяснить. За последние две недели мне пришлось изрядно поломать голову, чтобы придумать правдоподобные версии о двух покалеченных юных недоумках, трёх убитых и одной даме в разорванной блузке.
– Не говоря уже об артефактах и кое о чём ещё, – сыронизировал я.
– Совершенно верно. Впрочем, наши коллеги остались вполне довольными результатами, хотя твои методы их потрясли.
– А вы, шеф? Вы тоже умиротворены?
– А как ты думаешь, Рудольф? Если верить полученным сведениям, то один из моих лучших людей позволил: ударить себя по голове колотушкой, выстрелить в себя противнику, которого уже держал на мушке.
– Что ж, ваши сведения вполне
