"Фантастика 2023-162", Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Лидин Александр

— Как же так? Вы же сами запрещали мне…

— Твой «дар» (назовем это так) теперь будет работать на пользу Родины. И не забудь, на тебе висит больше тридцати трупов.

— Хорошо. Но если у меня не получится…

— Должно получиться.

— Мне придется лечь с этим человеком в постель?

— Тебе виднее. Хотя лучше всего этого не делать. Ведь тебе достаточно лишь коснуться его кожи? — вопрос «завуча» был чисто риторическим, так как после многочисленных медицинских тестов он знал о «даре» Валентины даже больше ее самой. — Чем меньше ты станешь светиться, тем лучше.

— Но мне как минимум нужно коснуться его тела. Хотя бы один раз. Иначе я не смогу…

Валентина замолчала. Это был ее шанс. Этим людям что-то нужно от нее, и она будет последней дурой, если не выторгует ничего взамен. Не зная об Искусстве, не ведая его путей, она не могла облечь в словесную форму свои ощущения, не могла даже самой себе объяснить, откуда у нее этот внутренний протест. На самом деле все было просто: обычный человек хотел заставить Искусство работать на себя, а Искусство этого не терпело.

— Мы знаем, — вновь заговорил «завуч», — что для тебя очень просто убить человека… Вот фото.

Он вынул из папки большую, чуть смазанную по углам фотографию. Высокий красивый человек шел по улице. Судя по одежде — иностранец.

— Кто это?

— Немецкий журналист. Он приготовил клеветнический материал о наших диссидентах. Нельзя, чтобы эти документы попали в западную прессу. Тебя выведут на него. Он должен погибнуть. Его смерть должна быть естественной и произойти в людном месте. После этого ты вернешься в лагерь продолжать обучение.

Валентина глубоко вздохнула, словно собиралась нырнуть в глубокий омут.

— Оплата? — холодно спросила она.

— ?..

— За работу нужно платить.

«Завуч» ошарашенно уставился на Валентину.

— По-моему, милочка, достаточно и того, что тебя не передали в суд за твои школьные художества.

— Тогда вы сами и убейте его. А у меня будет страховка, — Валентина подалась вперед и демонстративно коснулась руки «завуча», хотя у нее уже давно была его «струна жизни».

Валентина не знала, что на нее нашло. Но слишком уж неприятно, сидя в такой шикарной обстановке в теплом, мягком халате, думать о жесткой пружинной кровати в лагере и бесконечных тренировках в гимнастическом зале. Нельзя сказать, что военная жизнь пришлась Валентине не по нраву. В такой жизни была своя изюминка, свой стержень — та целеустремленность, которую Валентина утратила, отойдя от общественной жизни. Но существовала и другая жизнь, та, где, кутаясь в меха, женщины демонстрировали свое тело, без стыда глядя в фотообъектив.

«Завуч» было потянулся за пистолетом в наплечной кобуре, но Валентина остановила его взглядом.

— Не стоит. Вы же знаете о скорости, с которой действует мое проклятье. Мысль всегда быстрее пули. Вы все равно умрете. Я прошу не так много: отдельную двухкомнатную кооперативную квартиру на мое имя.

«Завуч» сглотнул.

— Ты, наглая тварь, хоть понимаешь, чего требуешь? Ты приняла присягу. Ты должна служить Родине.

— За те гроши, что вы платите мне, пока я надрываюсь в лагере? К тому же я не помню в присяге ни строчки о необходимости убивать немецких корреспондентов.

«Завуч» поморщился.

— Ты должна исполнять любой приказ вышестоящего начальства! Изволь подчиняться! Изучи фотографию. Как только вспомогательные службы подготовят операцию, тебя известят. Вероятно, местом операции будет выбран ресторан, где обычно бывает объект. Кроме того, мы должны будем обсудить все нюансы операции. У спутников немца и общественности не должно возникнуть ни малейшего подозрения относительно причастности к его смерти советских спецслужб.

— Я еще не слышала вашего ответа насчет квартиры.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться… — «завуч» раздраженно швырнул фотографию на стол. — Единственное, что я могу сделать: сообщить о твоем желании начальству, и поверь, это тебе на пользу не пойдет.

— Интересно, с каких это пор вы стали заботиться о том, что мне пойдет на пользу, а что — нет?

— Не наглей!

— Квартира против немца.

— Послушай, ты хоть представляешь, что с тобой может случиться? — казалось, «завучу» уже надоело уговаривать эту вздорную девчонку.

— Да. Все люди, кожи которых я хоть раз в своей жизни коснулась, погибнут. Они станут сдыхать один за другим, — Валентина говорила и смотрела в глаза «завучу», а Искусство несло ее на своих волнах все дальше и дальше. — Знаете, мне уже почти двадцать, и за это время я коснулась кожи многих ни в чем не повинных людей. Десяти… двадцати тысяч? Я не считала. Я — убийца. Так вы сказали? Вот я ею и буду. А вам понадобится лопата… много лопат… экскаваторов и людей, чтобы закопать все трупы.

— Ты этого не сделаешь! Ты не сможешь! — он почти кричал.

Валентина снова подалась вперед. Глаза ее блестели, как у хищной кошки, завидевшей кусок свежего мяса.

— Вы будете виновны в смерти этих людей. Вы! А я все равно буду мертва. Мне будет все равно! — И она откинулась на спинку кресла, запрокинула голову и расхохоталась. Как ей было весело наблюдать за бессильной яростью «завуча», всегда невозмутимого, степенного, раньше взиравшего на нее сверху вниз, чувствовавшего за собой могучий механизм государства, а теперь напоминавшего растерянного слепца, потерявшего единственного поводыря. Она смеялась все время, пока «завуч» с кем-то говорил по телефону, уговаривал, ругался. И напряжение этих четырех лет бесконечной учебы и тренировок уходило из ее тела. Ее дух высвобождался, чтобы творить Смерть не во имя нужд партии, а во имя Искусства.

Наконец Валентина перестала смеяться. «Завуч» опустил трубку.

— Я сделал все, что мог.

— И?

— Ответ будет завтра… или послезавтра. Такой вопрос сразу уладить нельзя.

— Вот и вашего немца убрать нет никакой возможности… Завтра… или послезавтра…

— Но…

— Возвращайтесь, все уладив, — сменив гнев на милость, Валентина улыбнулась. — Когда все уладится, приходите, и мы с вами обсудим наши планы…

Магия Искусства, заключенная в Валентине, снова сработала. «Завуч» встал, собрал бумаги и, не прощаясь, вышел из номера, хлопнув дверью.

Оставшись одна в комнате, Валентина опять начала смеяться, но волевым усилием остановила истерику. Она рисковала, сильно рисковала. Если бы «завуч» знал, что она блефует… Но он этого не знал. А поэтому Валентина включила телевизор и, пошарив в баре, выудила какую-то импортную бутылку. Завалившись на кровать, она уставилась в телевизор. Что показывают, не имело значения.

Напиток оказался приятным на вкус, немного напоминающим ликер, но не таким сладким. Валентина знала, что впереди у нее долгий вечер, а в баре была еще одна точно такая же бутылка.

Естественно, начальство «завуча» согласилось с условиями Валентины.

На следующий день Валентина прогулялась по городу. Денег у нее не было, но она с интересом прошлась по Невскому, разглядывая многочисленные перемены, происшедшие за последнее время.

Когда она вернулась, «завуч» уже ждал ее. Он привез потрясающее платье для ее «премьеры», которая должна была состояться в тот же вечер.

Валентина работала под тройным прикрытием. Первым щитом был молодой человек в строгом костюме с бабочкой. У него не было оружия, но Валентина подозревала, что он, как и она сама — живое оружие. Несмотря на очки в тонкой золотистой оправе, парень выглядел туповато. Валентина же, наоборот, выглядела очень эффектно: черное платье с блестками, короткий ежик белых, как снег, волос, темные зовущие губы и такие же темные ногти.

Второй линией были два молодых человека с девушками. Они должны были сидеть через столик от Валентины. Одну из девушек Валентина раньше встречала в лагере по спецподготовке.

А на улице напротив выхода из ресторана находился микроавтобус с десятью спецназовцами, переодетыми в милицейскую форму.