Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

Предрассветный воздух был свеж и прохладен. Чуть синеватая тьма казалась идеальной грифельной доской, на которую так хорошо ложатся образы и мысли.

Попытаться вспомнить, когда это случилось впервые. Боль, пронзающая череп, — а затем образ, видимый как наяву и затмевающий остальной мир…

Годы юности. Рэм восстановил в памяти даже время и место — Истрис, винная лавка на Кувшинной улице, где он тогда как следует напился. Тогда он выбросил это из памяти, списав на опьянение, теперь уже и не вспомнить… И следующих двух или трех видений, свалившихся на него, — тоже не вспомнить. Имели ли они какое-то отношение к его жизни или к чему-то еще? Очень может быть. В конце концов, пророческие, сверхчувственные, какие бы то ни было — все они имели смысл. Даже то видение, которое застило ему глаза у дверей Кесара и тем подвело под порку.

Как раз его он мог вспомнить вполне четко: женщина с красными волосами, застывшая, словно камень — и мерцание новой жизни в ее чреве.

И Кесар, ступивший на путь, закончившийся тем безумным и роковым прощанием с сестрой — сестрой, которую он любил плотской любовью, Вал-Нардией, ставшей его возлюбленной в Анкабеке. Возлюбленной и матерью его ребенка.

И второе видение в глухом кольце храмовых коридоров Анкабека, от которого сейчас осталась лишь обгорелая скорлупа. Три женщины — с белыми волосами, с красными и с черными как смоль. И три зародыша внутри них, словно серебристые пузырьки…

Рэм припоминал прочие подробности, и все они, подтверждая недавно услышанное, имели отношение к Ральднору эм Анакир. Его — да, отцу.

Уже видение в Анкабеке дало ему подсказку, кто он такой. Ему показали трех женщин, носивших семя Ральднора. Беловолосая Сульвиан Ваткрианская — мать Ральданаша, нынешнего Повелителя Гроз. Черноволосая Лики, его собственная мать — разве сам Рэм не узнал ее по удару? И третья в этом раскладе, женщина с красными волосами — несомненно, Астарис.

Сколько людей знает, что она носила третьего ребенка Ральднора? Ни в одном предании об этом не говорилось ни слова. Даже Яннул не ведал о том.

Вне всякого сомнения, этот ребенок потерян. Ральднор и Астарис ушли неведомо куда. Их потомок, если он выжил, имел достаточно времени, чтобы обнаружить себя — но этого не произошло. Однако почитатели Анакир в Анкабеке как-то узнали о его бытии и об утрате этого бытия, и установили точное соотношение этих двух факторов. Они искали правильное сочетание плоти и крови. Может быть, странно и нелепо, но они предвидели и предсказали то, что случилось между Кесаром и Вал-Нардией. Плоть от плоти людей, в которых кровь Висов смешалась с иной, колдовское соединение близнецов, и еще — знамение знамений…

Неудивительно, что Анкабек удерживал от смерти тело Вал-Нардии, чтобы ребенок родился в срок…

«Верю ли я хоть во что-то из этого? Допускаю ли саму возможность вмешаться в священное таинство?» — Рэм затряс головой. Нет. Это лишь кислый осадок перегоревшей похоти и бессонница. Для чего им было выводить ее, как племенного скакуна — для того, чтобы их магия позволила ей сгинуть в волчьей стае?!

С той ночи, когда Рэм увидел нападение на Анкабек сквозь зримую реальность заравийского корабля, он прятал янтарное кольцо среди своих вещей, остерегаясь новых приступов. Достать его сейчас, подержать в руках, надеть — может быть, тогда все разъяснится? Но как раз полной ясности Рэм и не хотел.

В конце концов ему был дан еще один знак, чтобы испытать на прочность его безумие.

В свою последнюю ночь во дворце отца она пришла на пир. Еще до ее появления весь зал перешептывался, сколь прекрасна эта поздняя дочь королевского рода — и как похожа она на Астарис, красивейшую женщину в мире!

Рэма все это нисколько не впечатляло. Как правило, женщины не нравились ему. Если они были красивы, то вызывали в нем чувство мрачной отчужденности, но чаще он просто не замечал их.

Улис-Анет вошла в зал вместе со своими дамами.

Ее блестящие волосы были ярко-красными, как и говорилось ранее, и тот же оттенок повторялся в ее платье с поясом из красного золота. На ее шее сверкало ожерелье из полированных аметистов — камней, наиболее почитаемых в Зарависсе, ибо аметист был драгоценностью, сильнее всего напоминающей цвет Змеиного Ока.

Она была тоненькой и изящной. И тут Рэм осознал, что ее фигура и походка напоминают ему кое-кого другого…

Потом она приблизилась, и он увидел ее лицо.

Улис-Анет, по слухам, похожая на Астарис, была почти точной копией Вал-Нардии, сестры-возлюбленной Кесара.

Йеза, чья кожа благоухала травами, в которых она возлежала с Лap-Ральднором, была слишком умна, чтобы шуметь у дверей спальни своей госпожи. Однако она вполне могла остановиться и немного послушать.

Из-за дверей доносились два голоса, но отнюдь не сливающихся в песне любви. Прислушавшись, Йеза покачала головой и пошла прочь, все так же беззвучно.

За дверью стоял Айрос, не снявший ни единой детали своего изысканного наряда. Горел единственный светильник, и под ним сидела Улис-Анет, одетая для сна, хотя еще и не думала ложиться.

— Итак, мадам, я покидаю вас, — холодно произнес юноша. — И это конец.

— Ты вообще не должен был приходить сюда.

— Потайная дверь осталась незапертой и без охраны. Если вам так хотелось избавиться от меня, надо было поставить там нескольких людей. Они могли бы убить меня и тем освободить вас.

Девушка вздохнула. По ее шее, все еще украшенной аметистами, заметались лиловые сполохи.

— Ты знаешь, Айрос, что я желаю тебе добра. Но тебе стоило бы как следует подумать, прежде чем наносить мне ночной визит.

— Значит, мне надо дождаться, когда мы выйдем в путь, и нахально войти в ваш шатер на глазах у всех? Или ждать до самого Дорфара, пока ваш король с белыми волосами не устанет от вас? Судя по тому, что я слышал, это случится весьма быстро. Если он вообще удосужится лечь с вами в постель.

Улис-Анет уронила голову на руки. Она устала от этого спора, который за последние несколько месяцев повторялся снова и снова.

— Даже если в Дорфаре я буду жить как девственница, между нами все равно ничего не будет, — сказала она глухо.

— Значит, я ничуть вам не дорог.

Вся сдержанность разом покинула принцессу, и она резко поднялась.

— Не будь дураком, Айрос. Ты думаешь, я желаю этого союза? У меня нет выбора, и никогда не было. Как и у тебя. Ты не даешь мне покоя…

— Я и сам не знаю покоя!

— А что еще я могу сделать? Сбежать с тобой, словно сельская девица, которую против воли выдают замуж за крестьянина? Я была обещана Повелителю Гроз еще до того, как мы встретились. Ты знал об этом. И знал, что из этого следует.