Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди - Фёдор Раззаков

Пародист Виктор Чистяков в те дни осваивался в Москве, куда он переехал из Ленинграда вместе с женой — актрисой Натальей Рыбаковой. В городе на Неве супруги прожили почти всю свою сознательную жизнь, там же, в Театре имени Комиссаржевской, началась их творческая карьера. Однако больших ролей им не давали (Чистяков, например, был по-настоящему занят всего лишь в одном спектакле — "Принц и нищий"). Поэтому последнюю пару лет они были озабочены поисками нового места работы. Занимался этим Чистяков, периодически "забрасывая удочки" во многие Столичные театры. Однако ему долгое время не везло. Например, в 71-м Юрий Любимов согласился было взять его в свою труппу, но с условием — без жены. Чистяков от такого варианта отказался. И только главреж Театра имени Гоголя Борис Голубовский "клюнул" на Чистякова и его жену, рассчитывая с их помощью осуществить постановку комедии "Тетка Чарлея". Поселили Чистяковых в общежитии театра на улице Чехова.

Вспоминает Г. Бардин: "Мы познакомились в 1971 году в большом актерском общежитии, где в трех комнатах жили тогда актеры Театра имени Гоголя. В одной из комнат жил я, в другой — один актер нашего театра, а третья освободилась после того, как актеры-молодожены получили квартиру. В освободившуюся комнату и должны были приехать артисты из Ленинграда. Поначалу мы даже не знали, кто именно приедет. Потом прошел слух, что едет артист Виктор Чистяков с женой. На него Борис Голубовский собирался ставить "Тетку Чарлея". В театре было настороженное отношение к этому, потому что все мы знали Чистякова как эстрадную звезду, а не как драматического актера. Театр — сложный организм, и нового человека чаще встречают в штыки, пока он не проявит себя. Так что Чистяков еще не приехал, а коллектив уже был как-то настроен против него, тем более что сферы влияния у нас были поделены, и при вечном лозунге театра "Против кого дружите?" выходило тогда, что дружили против новичка из Ленинграда.

И вот Виктор с Натальей приехали, поселились у меня за стенкой. У нас была одна кухня, один туалет, общий телефон, который с его приездом трещал не переставай. Виктор с людьми сходился не сразу, всегда давал почувствовать дистанцию. И по телефону, и в обычном общении просил называть себя Виктором Ивановичем, а было-то ему двадцать восемь лет. Он не любил панибратства, тем более что уже вошел в плеяду лучших эстрадных артистов Советского Союза. Требовал к себе соответствующего отношения и, надо сказать, заслуживал его. Вообще чувство собственного достоинства у него было развито, но никогда не переходило в настырность, в наглость. Наоборот, в этой хамской стране он хотел отгородиться от норм общепринятых хотя бы этой формой общения: "Виктор Иванович", "вы". Мы тоже вначале были на "вы", ну а потом уж как-то разговорились один-другой раз и перешли на "ты".

Театр на Таганке тем временем продолжает свои гастроли в Киеве. Они начались со спектакля "10 дней, которые потрясли мир" по Джону Риду. Желающих попасть на представления скандального театра набралось столько, что вполне можно было устраивать их на стадионе — и то места всем не хватило бы. Поэтому столичные гости, помимо спектаклей, давали еще и концерты. 9 сентября в три часа дня целая группа ведущих актеров "Таганки" (Зинаида Славина, Валерий Золотухин, Алла Демидова и др.) во главе с Юрием Любимовым выступили в Доме ученых ИТФ АН УССР.

Продолжается работа над фильмом "Джентльмены удачи". С 6 по 10 сентября переснимали ряд эпизодов в декорации "заброшенный дом": Трошкин-Доцент делает гимнастику, а Хмырь с Косым с интересом за ним наблюдают; Хмырь крадет у Доцента червонец; "джентльмены" сидят за столом, и Трошкин, забыв, что он играет роль "засланного казачка", рассказывает, как воевал на фронте; Хмырь и Доцент беседуют ночью у окна и др.

Ранним утром 11 сентября состояние Никиты Сергеевича Хрущева, вот уже несколько дней находившегося в "кремлевке" — Кунцевской больнице (или Кунцлагере, как называли его шутники), резко ухудшилось. В короткий миг просветления больной внезапно обратился к дочери Раде, которая все эти дни неотступно была рядом с ним: "Пивка очень хочется и огурчика солененького". Дочь бросилась исполнять волю отца. Правда, из двух желаний выполнила только одно, поскольку спиртное Хрущеву было запрещено. После этого врачи попросили Раду Никитичну выйти из палаты, а сами сделали больному укол. Но он уже не помог. Спустя каких-то 15 минут бывший первый секретарь ЦК КПСС скончался. Далее послушаем воспоминания очевидцев.

Е. Чазов (в те годы начальник 4-го управления Минздрава): "В памяти осталось 11 сентября 1971 года. За два дня до этого у меня умерла мать, и на этот день были назначены похороны. В этот день умер Хрущев, и мне даже не пришлось присутствовать по русскому обычаю на поминках матери. Это был выходной день (суббота. — Ф. Р.). Я позвонил Брежневу на дачу, сообщил о смерти Хрущева и спросил, будет ли официальная информация и как будут организованы похороны. Он ответил: "Подожди, никому, кроме родственников, ничего не сообщай". Я жду час, второй, наконец раздается звонок. "Можешь сообщить о смерти Хрущева в обычном порядке. Ну а там делай все, что делаете вы в таких случаях". Я понял, что в течение этих двух часов шло обсуждение, как объявить стране о смерти Н. С. Хрущева и где его хоронить…"

Отмечу, что, кроме Брежнева, о смерти Хрущева тут же было сообщено первому секретарю Московского горкома Виктору Гришину. Посоветовавшись, они приняли решение, что хоронить Хрущева следует только на Новодевичьем кладбище и только в семейном кругу. Заниматься этим было поручено заместителю начальника Управления бытового и коммунального обслуживания населения Москвы Курильчику. Он позвонил директору Новодевичьего кладбища Аракчееву: "Можешь принять Хрущева?" — "Могу". — "У тебя трибуна есть?" — "Есть". — "Убери. Прощание "будет прямо у могилы. Поставь туда стол, и никаких трибун".

Первоначально могилу для Хрущева вырыли в другом месте — там, где позже похоронят Твардовского. Ее показали супруге покойного Нине Петровне и сыну Сергею. Они попросили похоронить Хрущева в другом месте. Им пошли навстречу, но могилу выбрали в том же ряду, правда, поближе к дороге. Далее вновь обратимся к воспоминаниям очевидцев.

А. Злобин (писатель): "11 сентября 1971 года. Слушали с Н. Эйдельманом (русский писатель, историк, публицист. — Ф. Р.) в Переделкине радио: у него хороший приемник. Поймали на середине диктора, говорившего о десталинизации. И вдруг мелькают слова о Хрущеве: с 64-го он жил на даче… Мы насторожились, прошлись по всем диапазонам. И по всему миру это имя — "мор", "дайд", "гешторбен".

Н. С. Хрущев умер. Завершилась целая эпоха, пришедшаяся на середину нашей жизни. Впрочем, эпоха завершилась еще раньше: 14 октября 1964 года, когда Хрущева сняли. Теперь же это окончательно отошло в историю. Однако всем интересно знать — как его будут теперь хоронить? Наши Чингисханы пока хранят молчание. Завтра в газетах появится небольшой некролог, который будет подписан: группа товарищей. Затем хорошо, если дадут ему место на Девичке (Новодевичье кладбище. — Ф. Р.), считайте, что покойнику крупно повезло…"

В тот же день в газете "Советская культура" появилось интервью с легендой отечественной эстрады, певицей Клавдией Шульженко. Не буду касаться всего интервью, процитирую лишь ту его часть, где она касается творчества некоторых коллег по эстраде:

"Мне нравится Гелена Великанова. Она знает, что поет, мне близко ее творчество… Нравится тембр голоса Мулермана… Кобзона. Они оба мне нравятся… Мне приятен Ободзинский. У него очень своеобразная манера пения. Он из тех певцов, которые по радио узнаются с ходу, без всяких дикторов. Ну, и, конечно, сейчас очень обаятелен Магомаев… Как только Магомаев появился — это стало явлением. Он был на голову выше всех молодых. Он всем безумно нравился… Но потом он в своем творчестве остановился и, пусть меня уж заранее извинят, пошел даже вниз… К счастью, все вроде обошлось благополучно. И сейчас смело говорю: Муслим Магомаев — снова явление, снова чертовски обаятелен…"

А теперь вновь вернемся к дневнику А. Злобина:

"12 сентября, воскресенье. Москва безмолвствует, тупое молчание. С утра кто-то приехал из города.

— Слышали про Хрущева? Что говорят в Москве?

— По-разному.

— Где же вы слышали?

— Разумеется, в электричке. Пенсионер говорил. Он спрашивал: умер Хрущев или не умер?..

Вечером пытаюсь обзвонить знакомых: никто ничего не знает, слышу в ответ возгласы удивления. Значит, у нашей страны нет никакого прошлого, нет истории, столь же беспросветно и ее будущее…"

В тот же день на Новодевичье кладбище приехал управляющий делами ЦК КПСС Павлов, который вместе с директором кладбища осмотрел могилу Хрущева, никаких замечаний при этом не высказал и так же стремительно, как появился, уехал.

13 сентября в Киеве, на заводе шампанских вин, Владимир Высоцкий дает свой третий концерт (два первых были еще 6 сентября). Вспоминает Э. Ващук: