Весь Хайнлайн. Угроза с Земли (сборник) - Роберт Хайнлайн

Заседание Ложи в тот вечер было самым грандиозным из тех, на которых мне приходилось присутствовать. Мы расположились в Центре связи. Начальник службы связи исполнял функции секретаря заседания, получая и тут же передавая генералу Хаксли, как Мастеру Востока, доклады и телеграммы с разных концов страны, по мере того как они поступали. Мне тоже предложили занять почетное место, произведя меня в младшие подмастерья. Генералу пришлось позаимствовать у кого-то шляпу каменщика, которая оказалась ему мала — но никто не обращал на это внимания. Мы произносили древние слова от всего сердца, так, словно мы произносили их впервые в жизни. И если церемонию приходилось прервать, потому что поступила телеграмма, что Луисвилл наш, такой перерыв никого не раздражал. Мы строили здание нашего государства. Долгие годы трудилось лишь наше воображение, теперь мы принялись за этот труд наяву.

Временная столица была перенесена в Сан-Луис. Я сам отвез туда Хаксли. Мы обосновались на военной базе Пророка, вернув ей. старое название казарм Джефферсона. Заняли мы так же помещения университета и восстановили его название — Университет имени Вашингтона. Если еще многие не понимали истинного значения этих переименований, скоро они поймут и это. Я тоже совсем недавно узнал, что Вашингтон боролся за свободу.

Хаксли называл себя военным губернатором и упорно отказывался от звания временного президента.

Положение было серьезное, более серьезное, чем могло показаться. Несмотря на то, что революция охватила всю страну и правительственные войска были практически разгромлены, мы не могли захватить сердце страны — Новый Иерусалим. Более половины населения было еще не с нами, многие были просто в растерянности. До тех пор, пока Пророк был жив и Храм оставался центром, вокруг которого могли собираться его сторонники, у него оставалась надежда победить нас.

Чудо дало только временный эффект. Пророк и его помощники были не дураки.

Они уже начали организовывать сопротивление тех, может и немногочисленных, но преданных приверженцев, которые отхватывали самые жирные куски при церковном режиме. Понемногу всем становилось ясно, что это мы подделали Пророка. Казалось бы, что вывод из этого ясен: если мы могли подделать Чудо, то, значит, и все предыдущие чудеса были подстроены, — телевизионные трюки — и ничего больше. Я сказал об этом Зебу, но он только посмеялся над моей наивностью. Верующие не подчиняются законам логики, сказал он. Трудно отказаться сразу от религии, которая обволакивает тебя с детства.

В любом случае Новый Иерусалим должен пасть, и время не было нашим союзником.

Тем временем в Университете собралось Временное конституционное собрание. Его открыл Хаксли, который отказался снова от президентского кресла, затем объявил, что все законы, принятые со дня вступления на пост Пророка Негемии Скаддера, теряют силу. Нашей единственной целью, заявил он, является выработать пути возрождения демократии и подготовиться к свободным выборам.

Тут он передал слово Новаку и покинул собрание.

Времени на политику у меня не оставалось, но как-то раз я оторвался от работы, чтобы посидеть на вечерней сессии Ассамблеи, потому что Зебадия намекнул мне, что надо ждать внушительных фейерверков. Я пробрался на задний ряд и смотрел, как один из молодых гениев Новака демонстрирует фильм. Я застал только вторую его часть. Сначала он показался мне обыкновенным учебным фильмом по истории. В нем рассказывалось, что такое гражданские свободы, каковы обязанности гражданина свободного демократического государства. Разумеется, фильм категорически противоречил всему, что было положено учить в школе Пророка, но притом создатели фильма использовали все те приемы и методы изготовления учебных фильмов, что и их коллеги в стане Пророка. Фильм закончился, и молодой гений (не помню его имени, может, потому, что он мне с первого взгляда не понравился. Стоукс? Назовем его Стоуксом, не все ли равно!) начал говорить:

— Вы просмотрели реориентировочную ленту. Такой фильм совершенно не годится для того, чтобы перевоспитать взрослого человека. Его привычки и рефлексы сидят в нем так глубоко, что таким простым фильмом его не убедишь.

— Зачем же тогда вы тратите наше время, заставляя смотреть его? — выкрикнул кто-то из зала.

— Погодите, пожалуйста. Я хочу сказать, что, несмотря на эти недостатки, мы предназначали фильм именно для взрослых. Разумеется, при условии, что данный взрослый готов предварительно принять пищу духовную, которую мы ему предлагаем.

Экран вспыхнул вновь. На нем возникла прелестная пасторальная сцена, сопровождаемая задумчивой музыкой. Я не догадывался, к чему это Стоукс ведет, но зрелище было умиротворяющим. Почему-то я вспомнил, что недосыпаю уже четвертую ночь подряд, да и вообще не помню, когда я высыпался. Я откинулся назад в кресло и расслабился.

Я не заметил перехода от пейзажа к абстрактным фигурам. Мне казалось, что звучит та же музыка и на нее накладывается голос — монотонный, теплый, успокаивающий… Фигуры на экране однообразно поворачивались, и я начал растворяться в этих узорах…

Тут Новак вскочил со своего стула и с проклятием выключил проектор. Я выпрямился с острым чувством протеста, почти боли, вызывающей слезы на глазах. Новак быстро, упорно, хоть и негромко выговаривал Стоуксу, затем обернулся к нам.

— Встать! — приказал он. — Начнем разминку! Глубоко вдохните, пожмите руку вашему соседу справа, постучите его ладонью по спине… крепче, не ленитесь!

Мы подчинились, но я чувствовал себя дураком. И притом раздраженным дураком. Мне было так хорошо всего минуту назад, а теперь я вспомнил о горах бумаг, которые мне никогда не разобрать и потому не приходится надеяться, что я выкрою вечером хотя бы десять минут для встречи с Магги.

Молодой гений Новака заговорил.

— Как мне сейчас указал доктор Новак, — в голосе его не было раскаяния, он был по-прежнему уверен в себе, — нет нужды подвергать нашу аудиторию действию пролога, так как вас не нужно переориентировать. Но сам фильм, усиленный предварительным внушением, а если представится возможность, и добавлением небольшой дозы гипнотического вещества, в восьмидесяти трех процентах случаев поднимает в аудитории политическое чувство в нужном направлении. Это было проверено на группе добровольцев. Сам же фильм является плодом нескольких лет работы аналитиков, основанной на изучении докладов каждого из членов нашего Братства о том, как они разочаровались в Пророке и присоединились к революции. Лишнее отбрасывалось, нужное суммировалось, и то, что в результате получилось, — должно отвратить от Пророка самого верного его последователя. Разумеется, при условии, что он получит порцию воздействия в момент, когда к этому подготовлен.