В подполье можно встретить только крыс… - Петр Григоренко

– Присмотрись. Это по-моему твои провожатые.

Минут через десять ввалился еще один молодец в полушубке, в унтах. Как на Северный полюс. Говорун, «рубаха-парень». Сам над собой подсмеивается. «Корреспондент», командирован на Магадан и Камчатку. На севере никогда не был. Вот и натянул на себя все, что советовали друзья.

На аэродром поехали со мной только жена и младший сын Андрей. «Корреспондент» всю дорогу пытался нас развлекать. Прощанье на аэродроме было грустное. Я как-то неожиданно, вдруг осознал – как же это далеко: Москва – Уссурийск. Если б я только мог в то время знать, что завтра я буду еще дальше – в Москве, на Лубянке, в объятиях КГБ. Но эта мысль мне почему-то не приходила. А вот Зинаида, наверное, чувствовала. Она после возбужденности на автостанции, вдруг как-то поникла и все прятала свои глаза, прижимая голову к моему плечу.

Но вот, наконец, я в воздухе. Впереди девять часов беспосадочного лета, и Хабаровск. Ровно гудят моторы. Место мое оказалось в четырехместной кабинке. «Случайно» там же места «корреспондента» и еще двух молодцов, помогавших мне в Москве. Все устали, что ли? Но балагурство прекратилось. Все сидят молча. Я незаметно уснул. Проснулся, летели над облаками. До Хабаровска два часа лету. Любуюсь нагромождениями туч. Время идет незаметно. Вот и команда: «Пристегнуть ремни». Посадка. Публика потянулась к выходу. Поднялся и я.

– Куда Вы торопитесь. Пусть выходят, кому спешно, – воскликнул «корреспондент». При подлете к Хабаровску он опять забалагурил. Не обращая внимания на его балагурство, тихо продвигаюсь к выходу. Он движется за мной вплотную, безотрывно, держа голову над моим левым плечом. Вот мы выходим на верхнюю площадку трапа. Я еще не успел окинуть взглядом прилегающую часть аэропорта, а «корреспондент» уже докладывает:

– Это, наверное, Вас встречают, тов. генерал-майор!

– Меня некому встречать здесь, – говорю я.

– Да нет, – не унимается он. – Вон майор наверняка встречает Вас.

Я прослеживаю за направлением его пальца и вижу коменданта города Хабаровска. Он смотрит в мою сторону, помахивает рукой и улыбается явно мне. У схода с трапа он подошел. Представился, попросил квитанции на багаж и передал их следовавшему за ним сержанту. Меня он пригласил в комнату депутатов Верховного Совета – отдохнуть, пока получат вещи. По пути туда он доложил, что встречает меня по приказанию начальника штаба округа.

Когда я зашел в депутатскую комнату, там царил дух КГБ. Посредине огромного зала стоял генерал – начальник отдела контрразведки «СМЕРШ». По периметру комнаты у стен стояли небольшие столики, за которыми восседали следователи контрразведки и прокуратуры вперемежку. Было их, сидящих, четверо. И еще около десятка стояли группами у стен зала.

– Петр Григорьевич! – провозгласил начальник контрразведки, – к сожалению, мне приходится, по долгу службы, выполнить неприятную обязанность. Вот телеграмма Комитета Государственной Безопасности. Прочтите ее. Я прочел: «Имеются данные, что генерал-майор Григоренко везет с собой антисоветские материалы. Обыскать генерала Григоренко П.Г. и, если таковые будут найдены, изъять их и направить в Москву». Я расписался в том, что ознакомлен с этой телеграммой, и начался обыск. Изъяли только пишущюю машинку на том основании, что «имеются данные о том, что на ней были напечатаны антисоветские материалы». Ничего другого криминального у меня не нашли. Но одновременно, как потом я узнал, шел обыск в нашей московской квартире. И там нашли все-все листовки, которые не были распространены. После обыска начальник окружной контрразведки – сплошная любезность – заявил, что как ему не неприятно, он должен выполнить еще одну обязанность. И он дал мне прочесть вторую телеграмму: «Задержать генерал-майора Григоренко и обратным рейсом направить в Москву». И новая «любезность». «Как задержанного, я имею право направить Вас в КПЗ (камеру предварительного заключения), но я не делаю этого, а устраиваю Вам ночлег в одной из служебных комнат нашего отдела; обед для Вас заказал в нашей столовой».

Вкусно и с аппетитом я пообедал, хотя время было ближе к ужину, чем к обеду. Потом меня повезли спать. Мне показали койку: «Можете ложиться, хоть сейчас. Но только, извините, вот этот капитан будет всю ночь дежурить у Вас в комнате. И свет будет гореть всю ночь. Таков порядок и здесь я ничего не могу изменить».

Решил ложиться сразу. Но когда сел на кровать, меня впервые охватил страх. Я испугался, что после пережитого не усну, и «эти сволочи подумают, что я не сплю оттого, что напуган арестом», хотя никакого испуга не было. Когда объявили телеграмму об обыске, я знал, что это арест и был готов ко всему. Душа моя как будто бы застыла. Ничего не переживала, смотрела на все происходящее, как бы со стороны. Один раз она только очнулась: «А как же с подарком от сына и невестки родителям последней?» Я обратился к начальнику контрразведки, и он, посетовав на то, что ему приходится нарушать закон (вещи задержанного должны оставаться при нем), согласился в конце концов отправить подарок по адресу.

Опасения мои в отношении сна оказались напрасными. Привычка спать в любых условиях меня не подвела. Только голова коснулась подушки, я уснул. И имел возможность утром следующего дня, когда меня будили для поездки на аэродром, пошутить над дежурившим капитаном: «Я Вас не сильно донимал своим храпом?». В тон он мне ответил: «Да, храп у Вас, действительно, богатырский».

В самолет я был доставлен ранее начала посадки. Встретили меня те же московские молодцы, во главе с «корреспондентом». «Ба, знакомые все лица!» – воскликнул я, увидя их. В четырехместном отсеке сидели в том же расположении, что и при полете в Хабаровск. Зачем нужна была эта прогулка из Москвы в Хабаровск и обратно, я думаю, никто ответить не сможет. Летим тихо. Балагуры, как по команде, умолкли. У меня тоже нет желания шутить. Один только раз, при встрече, не смог удержаться, когда увидел «корреспондента». Он был в великолепном гражданском костюме, чисто выбрит и прическу сменил.

– Куда же Вы девали такой прекрасный северный костюм? – спросил я его.

Он удивленно взглянул на меня и не менее удивленно молвил:

– Какой костюм? Вы что-то путаете…

– Ничего я не путаю, гражданин «корреспондент». Я просто сожалею, что такой замечательный работник пера не доехал к месту назначения, ввиду чего Камчатка и Магадан не будут должным образом представлены в центральной печати.

В ответ он снова удивленно пожал плечами и сказал:

– Не понимаю.

Для чего– то ему надо было не сознаваться. Видимо, проходили одновременно тренировку в изменении личности. У остальных «молодцов» личности тоже были изменены, но менее радикально, чем у «корреспондента».