Требуется волшебница. (Трилогия) - Юлия Набокова

Первой отмерла Полина.

– Идиот, – простонала она. – Что это такое?!

– Цветы… Как ты просила, – недоуменно пробормотал горе-поклонник.

– Ты их где взял?! – В голосе Поли отчетливо зазвенели истерические нотки.

– В садике, вон за дворцом. – Почуяв неладное, Геракл отполз на несколько шагов и поднялся с пола.

– Балбес! Урод! Вон!!! – сиреной взвыла Полина.

Геракл предпочел ретироваться через окно.

– Поль, ты чего? Он же как лучше хотел! – вступилась я.

– Как лучше, да?! – Поля опустилась на колени к цветам и зарыдала.

– Поль, да что такое-то?

– Варвар! Дурак! Дебил!

– Поль!

– Это вишня! Ты понимаешь? Единственная вишня в моем саду! Мне это дерево из-за моря привезли, я за него такую цену заплатила… – всхлипывала «богиня», перебирая сломанные веточки. – Я три года ждала, пока она плодоносить начнет. Знаешь, как мне эти апельсины с виноградом надоели? Я так вишенки мечтала поесть, всего-то месяц и оставался, они бы уже совсем скоро созрели… А этот дурак! Нет, ты понимаешь! Из всего сада он выбрал именно мою вишню!!! Я ее так холила, так лелеяла… Убила бы!!! Лучше бы он десяток апельсиновых деревьев ободрал, флорист несчастный!

Когда после продолжительных рыданий и обещаний свернуть Гераклу шею Полина наконец успокоилась и смирилась с потерей вишни, я попробовала вступиться за несчастного поклонника:

– Поль, но он же тебя любит!

– Любит он, как же, – фыркнула Афродита. – Любит он только себя, а я для него – очередной подвиг, трудный и красивый. Думаешь, охота ему войти в историю разгребателем вонючих конюшен и победителем трехголовой собаки-мутанта? А любовь богини мигом вознесет его до небес и очков прибавит, вот и старается мне угодить. Как может. Вот дура-а-ак! Ты еще погоди – он на тебя переключится. Я уже видела, как у него на тебя глаза загорелись. Увидит, что со мной ничего не светит, и к тебе начнет подкатывать. Ему ж все равно, кого окучивать, главное, чтоб богиню!

– И все-таки зря ты, по-моему, на него наговариваешь.

– Вот узнаешь его получше, еще не так заговоришь.

Как бы так деликатно намекнуть Полине, что оставаться здесь надолго в мои планы не входит? Да и стоит ли? Надежды на способности похитительницы Афродиты к магии не оправдались, а значит, и помочь мне она ничем не сможет. Не придумав ничего лучшего, я решила поинтересоваться у Поли происхождением Геракла:

– Он правда сын Зевса?

– А ты думаешь, почему он таким балбесом уродился? – хмыкнула Поля, – Может, и нормальный был бы парень, да папаша ему все мозги откомпостировал. Устроил, блин, фабрику одной звезды! Слушай…

Геракл и в самом деле был сыном депутата Зевса от местной аристократки. В детстве его воспитывала мать. Когда мальчику исполнилось десять лет, папаша вспомнил о родной кровиночке и взялся за его воспитание, подключив к этому процессу и всех остальных «небожителей». Аполлон преподавал ему музыку и актерское мастерство, Афина – философию, Гера учила хорошим манерам и искусству икебаны, омоновцы – рукопашному бою, сам отец – красноречию и дипломатии. Пикаповец по кличке Амур давал уроки безотказного соблазна, заядлый тусовщик Дионис – умению влиться в любую компанию. В общем, в стороне не остался никто.

По задумке главного продюсера, то бишь Зевса, сынок должен был вырасти звездой в своем отечестве и превзойти всех остальных ровесников в силе, ловкости и прочих талантах. Однако таланты силой и ловкостью и ограничились – ни в музыке, ни в науках юноша не блистал. Посему Зевс сделал ставку на физическое развитие сына, и того стали тренировать так, как спортсмена к Олимпиаде. Соскучившиеся без дела пассажиры рокового рейса живо включились в игру, соорудили целый арсенал спортивных пыток – от козла до гантелей со штангами – и стали гонять бедного Геркулесика от одного снаряда к другому. Тренировки проходили у подножия горы, к «золотому чертогу» наследника Зевса не допускали, но среди людей тот и так считался приближенным к Олимпу. Мать и родственники его баловали, папаша внушал, что сынишку ждет славное будущее. На совершеннолетие он даже вручил ему изрядно потертый и исхудавший ежедневник, чтобы Геракл записывал туда каждый из своих подвигов, и собственноручно нарисованную карту, где были помечены места обитания чудовищ – ценная информация, которую Зевс собирал годами…

– В общем, что выросло, то выросло! – закончила свой рассказ Полина. – А выросла самовлюбленная и повернутая на подвигах гора мускулов без единой извилины. А тут еще и оракул, будь она неладна, предсказала ему бессмертную славу и любовь богини. Вот он теперь из кожи вон и лезет, чтобы меня к себе расположить…

– А у вас еще и оракул есть? – оживилась я.

– Есть, конечно. Все как положено.

– И что, правду предсказывает?

– Ага, точь-в-точь как наши астрологи. Ни словечка конкретно не скажет, все сплошь намеки и недомолвки – как хочешь, так и толкуй. И главное – никаких осечек. Знай утверждает: «Я же говорила!»

– Поль, мне очень надо ее увидеть, – взмолилась я.

– Да когда захочешь!

– Сейчас.

– Что, так срочно? – усмехнулась Полина.

– Не поверишь, вопрос жизни и смерти.

– Ну раз так, идем. Только много надежд не питай. То, что она говорит, можно трактовать тысячей разных способов. Считай, я тебя предупредила.

Резиденция оракула находилась у подножия горы в мраморном здании с колоннами. Полина проводила меня до входа и остановилась в дверях:

– Дальше я не пойду – неохота наркоманскими парами дышать.

Я потянула носом и учуяла приторный аромат, похожий на запах дыма, который пускают на дискотеках и концертах.

– Вот-вот! – ухмыльнулась Полина.-Такого нанюхаешься – сама пророчествовать начнешь. Я лучше тут в сторонке постою – понаблюдаю, как ты сама с собой разговариваешь.

– Почему это сама с собой?

– А ты думаешь, там кто-то есть?

– А разве там нет оракула? – наивно поинтересовалась я.

– Оракул – это мраморная статуя, – хихикнула Поля. – И разговаривать она начинает только тогда, когда посетитель как следует надышится тамошних испарений.

Была не была. Мне терять нечего. Авось или оракул до меня снизойдет, или до меня скорее дойдет под воздействием опиума.

– Ну пойду проведаю, как она там поживает! Под звонкий смех подружки я ступила под своды здания. Зал, погруженный в полумрак, был пуст. Лишь в противоположной стороне от входа белела скульптура, изображавшая высокую женщину в длинных одеждах.