Шардик - Ричард Адамс

Пару раз навестив Горлана, Кельдерек рассудил за лучшее пока что держаться от него подальше. Во время нападения Шардика на Геншеда мальчик серьезно пострадал, и из-за отсутствия должного ухода у него развилась жестокая лихорадка, от которой он только чудом не умер. Он сходил с ума от страха, убежденный, что йельдашейцы намерены предать его мучительной смерти, а при виде любого из тех, с кем он сам дурно обращался в недавнем прошлом, впадал в еще сильнейшую панику. Кельдерек оставил Горлана на попечение Мелатисы и наемной женщины, но все же нет-нет да и задавался вопросом, что с ним станется. Может, мальчик сумеет добраться до Терекенальта и там найдет себе нового преступного хозяина? А может, он не зря боится и его еще в Тиссарне убьют те, у кого есть причина его ненавидеть?

Саркидский отряд тоже остался — часть солдат стояла в деревне, а часть там, где Кельдерек впервые их увидел: на самых подступах к проходу Линшо. Тан-Рион объяснил Кельдереку, что йельдашейцы по-прежнему прочесывают провинцию в поисках беглых работорговцев, от слияния Врако и Тельтеарны до самого Прохода, и саркидский отряд образует нечто вроде кармана рыболовной сети. Назавтра вечером поймали еще двух работорговцев, которые несколько суток шли на север поодиночке — и оба в последней стадии истощения, — спасаясь от солдат, следовавших за ними развернутой цепью. А уже на другое утро йельдашейский отряд достиг Линшо, и охота закончилась.

Через пару дней, когда Кельдерек и Мелатиса возвращались с короткой рыбалки (сил у него хватило лишь на час), они повстречали на берегу Эллерота и Тан-Риона — неподалеку от места, где недавно стоял погребальный плот Шардика. Несмотря на обещание, данное Эллеротом при встрече, они с Кельдереком еще ни разу с тех пор не разговаривали. Однако Кельдереку не приходило в голову приписывать это забывчивости Эллерота. Последние несколько дней бан Саркида в деревне отсутствовал — проводил проверку своих сторожевых застав и биваков, — но Кельдерек в любом случае понимал, что не вправе рассчитывать на сердечное отношение Эллерота или на дальнейшее проявление формальной вежливости, выказанной утром по прибытии в Тиссарн. По чистой случайности бывший король Беклы оказался в плену вместе с сыном Эллерота и помог мальчику избежать смерти. Тем самым он спас жизнь себе, но теперь он не представляет никакой ценности для саркидского бана, уже сполна воздавшего ему долг благодарности.

Эллерот приветствовал Кельдерека с обычной своей учтивостью, справился о самочувствии и выразил надежду, что Мелатиса не находит условия жизни в деревне чересчур суровыми.

— Послезавтра большинство моих людей отбывают в Зерай, — сказал он далее. — И я тоже. Вероятно, вы оба захотите отправиться с нами? Сам я спускаюсь по реке, и у нас, вне сомнения, найдется для вас место.

— Мы будем очень вам признательны, — ответил Кельдерек, невольно чувствуя приниженность своего положения и полную свою зависимость от доброй воли этого человека. — Нам уже пора возвращаться в Зерай, а я, боюсь, еще недостаточно окреп для пешего похода с войском. Вы говорите «большинство людей». Значит, уйдут не все?

— Мне следовало бы раньше объяснить, — сказал Эллерот. — По условиям мирного соглашения с ортельгийцами мы берем под свою власть эту провинцию — всю территорию к востоку от Врако. Решение совершенно справедливое и разумное, потому что Бекла никогда Зерай не контролировала, а последний — и, собственно, единственный — здешний барон, ортельгиец Бель-ка-Тразет, не далее как несколько месяцев назад предложил нам аннексировать провинцию. Какое-то время — пока мы не обустроим местность — здесь будут находиться оккупационные войска со сторожевыми заставами на границах.

— Меня удивляет, что вы готовы тратить время и силы в этой глухомани, — заметил Кельдерек, решивший наконец высказать собственное мнение. — Будет ли провинция приносить хоть мало-мальский доход?

— Доходом с нее мы будем обязаны Бель-ка-Тразету, — ответил Эллерот. — Я никогда с ним не встречался, но, судя по всему, он был человеком незаурядным. Если я не ошибаюсь, именно он первый замыслил дело, которое я считаю предприятием чрезвычайной важности.

— Барон и вправду был незаурядным человеком, — подтвердила Мелатиса. — Он умудрился бы получить прибыль даже с акра выжженной земли.

— Бель-ка-Тразет посоветовал нам навести паромную переправу у Зерая, в самом узком месте реки, — продолжал Эллерот, — и даже в общих чертах пояснил, как это сделать. Насколько я понимаю, весь план он придумал самолично. Наши фортификационные войска вместе с дильгайцами уже взялись за работу, но нам придется обратиться за помощью к ортельгийским канатчикам. Никто не разбирается в разновидностях и свойствах канатов лучше ортельгийцев. Когда переправа заработает, Зерай превратится в важный торговый город, так как через него будет пролегать кратчайший путь из Икета и Беклы через Тельтеарну и дальше на восток. Какие бы страны там ни находились, с появлением переправы у нас неминуемо появятся совершенно новые рынки. — Эллерот немного помолчал. — Помнится, Крендрик, ты хотел развивать торговлю, когда правил в Бекле? Нет-нет… — Он вскинул ладонь. — Я без всякого подвоха спросил, не имея в виду задеть твои чувства. Но ведь ты действительно играл большую роль в руководстве торговой политикой империи, верно?

— Да, — ответил Кельдерек. — Я не аристократ, как вам известно. Я никогда не владел землей, а для благополучного существования людей, которые не занимаются фермерским делом и не служат солдатами, торговля решительно необходима. В отличие от наших генералов, я хорошо понимал значение торговли для Беклы. Из этого вышло великое зло… — он на миг замялся, — но ведь и польза тоже была.

— Да, я понимаю, — рассеянно промолвил Эллерот и тут же принялся расспрашивать Мелатису о возможных нуждах тугинды.

Новость об уходе войска селяне восприняли с сожалением, потому что в общем и целом солдаты вели себя хорошо и платили за все вполне честно. Вдобавок они внесли приятные перемены и оживление в убогую, беспросветную жизнь Тиссарна. Началась обычная суета, сопутствующая сборам в поход: солдаты приводили в порядок оружие и снаряжение, освобождали жилье, распределяли между собой ноши, и передовой отряд уже выступил из деревни, чтобы подготовить первую ночную стоянку (свободных челнов было мало, и по реке спускались только Эллерот да несколько офицеров со своими слугами).

После полудня Кельдерек, утомленный шумом и суматохой, взял лесу с наживкой и двинулся вдоль по берегу. Неподалеку от деревни он наткнулся на группу детей-рабов, плескавшихся на мелководье, человек девять-десять. Подойдя к ним и завязав разговор, он обнаружил, что настроение у них значительно лучше прежнего, и даже начал находить удовольствие в общении с ними, вызывавшем в памяти былые дни на Ортельге. Один из мальчиков, смуглый шустрый паренек лет десяти, научил товарищей палтешской песенной игре. Потом остальные тоже принялись наперебой рассказывать, какие игры знают, и под конец Кельдерек, осаждаемый требованиями внести свою лепту, показал детям первую пришедшую на ум ортельгийскую игру.