Секс (июнь 2008) - журнал Русская жизнь

Что до сексуального поведения в печатной русской прозе - ни для кого не секрет, что распределение ролей почти всегда сильно зависит от государственного строя. Секс давно перестал быть чем-то чрезвычайным для большинства западных литератур и культур, точно так же, как и отношения народа с государством в этих социумах давно вошли в берега и представляются чем-то почти рутинным; проголосовать или попротестовать для среднего американца и француза так же естественно и просто, как заняться любовью в автомобиле. Если же обозреть русские романы последнего десятилетия, в которых состоявшиеся бизнесмены грубо обладают восхищенными фотомоделями, - нельзя не увидеть самовоспроизводства одной и той же схемы: он чувствует в себе зверя, входит в нее грубо, страстно, злобно и т. д., в полном соответствии с тютчевской формулой «и роковое их слиянье, и поединок роковой». Далее авторы, однако, несколько преувеличивают женский (и народный) восторг по случаю столь грубого обладания: она застонала, выгнулась, сладострастно закричала - почувствовав в себе, наконец, напряженную плоть самца. Всякий легко продолжит по памяти этот глубоко патриотический по сути фрагмент. Кажется, и патриоты, и писатели идеализируют реальность: далеко не всегда грубость выглядит признаком силы - и, однако, почти во всех современных русских текстах эта симфония народа и власти описывается с восторгом и придыханием, хотя в действительности однообразие приемов уже несколько наскучило пассивной стороне, и она не прочь, чтобы ее иногда хоть поцеловали для разнообразия. Не все ж за волосы хватать.

Алексей Крижевский

Как дети

Двадцать лет невинности

Малая Грузинская улица, прекрасный майский день. У здания с огромной кеглей на фасаде бурлит, смеется, подпрыгивает и целуется очередь человек на двести. В 90-х здесь был спортзал, в котором бандиты младшего состава обучали премудростям жизни старших школьников. Теперь здесь рок-клуб. Очередь ужасно симпатичная, и на первый взгляд здесь мало кому дашь больше шестнадцати. Вот маленькая девочка со смешными хвостиками подскочила ко мне с пакетом засахаренных орехов - не хотите ли, мол? Нет, милое, беспричинно доброжелательное создание, спасибо тебе, - и через секунду она пытается угостить еще кого-то. Сегодня здесь концерт питерской рок-группы, спонсированный американской табачной маркой. Лицам до 18 лет по сему поводу вход запрещен. Стоп, это что же значит - всем этим детям больше?

Все правильно. Мне 32; в то время, когда мне было 18, девушку с такими хвостиками-рожками сочли бы нездоровой на голову; как правило, мои ровесницы накануне совершеннолетия уже выглядели как «молодые женщины». И, увы, едва ли кто-то из нас сохранялся до того времени невинным. За этими мыслями я сам не замечаю, как встаю в очередь и роюсь в бумажнике в поисках входной платы - раз вы так удивили меня, мои юные друзья, пойду-ка я посмотрю на вас поближе. Пока стоим, я пытаюсь понять, что же у нас было с этими ангелами общего, - и понимаю, что почти ничего. Ангелы родились при Горбачеве, сделали первые шаги при Ельцине, а возраста сексуального дебюта достигли при Путине. В нашем случае эта триада выглядит иначе - Брежнев, Горбачев, Ельцин. Какое отношение к теме имеют эти солидные мужчины? Самое прямое.

В 90- е в жизнь прыгали, как в прорубь -зажмурившись и сразу. Прыгали мэнээсы и инженеры, вузовские преподаватели и пенсионеры, - но только людям молодым предстояло дебютировать еще и в сексе. И делать это им приходилось не только в условиях, когда ветры перемен накладывались на гормональные бури. На сексе тогда все вдруг помешались, в газетах и журналах это слово писалось с частотой предлога. Киноиндустрии, а затем и телевидению резко стали интересны проститутки. Газета «Московский комсомолец» публиковала бесконечный публицистический сериал «Куда катится молодежь в наше трудное время» и тревожно смаковала подробности того, как в подмосковном городе Железнодорожный девочки в 12 лет расстаются с невинностью под кустом. Газета «Спид-инфо» под видом просветительских материалов публиковала захватывающие, многофигурные эротические фантазии, выдаваемые за разоблачительные очерки, а также весьма откровенные фотоснимки, выдаваемые за искусство. Ошарашенные дебютанты в результате этой агрессивной пиар-кампании поделились на две части. Одни действительно решили поскорее взять от взрослой жизни то приятное, что она с собой несет, - и, дебютировав, врубали сразу пятую скорость. Другие, наоборот, в поисках чистоты и гармонии протестно отшатывались от зацветшего на развалинах коммунистической нравственности разврата - и надолго (нередко до самой свадьбы) оттягивали свое посвящение в радости тела. Затем они, впрочем, предавались им с неменьшей истовостью, чем более раскрепощенные сверстники. И в этой их общей истовости была некоторая проблема, которая становится очевидной при взгляде на нынешний рассудительный и уравновешенный молодняк, - с девственностью мои ровесники прощались с каким-то необъяснимым надрывом. Выросшее в эпоху тотального пересмотра ценностей поколение было в своем половом сознании совершенно советским, а в чем-то и патриархально-русским.

В историографии каждое поколение отмечено своими психофизическими особенностями, своими парадоксами коллективного сексуального бессознательного. Шестидесятников, к примеру, принято считать образцовыми либертинами - хотя, кажется, следующие генерации их по этой части сильно превзошли. Во время оттепели часть сексуального пара уходила в общественно-политический вербальный свисток, и разврат гнездился в основном не в перенаселенных коммуналках, а в богемных резервациях. А вот в последовавшие застойные времена выскочил, как сумасшедший с бритвою в руке, и забарабанил уже во все двери отдельных квартир. Власть уже не требовала к себе любви, а только лояльности и невмешательства, однако в одной руке у нее по-прежнему был моральный кодекс строителя коммунизма, а в другой - тестикулы всего семидесятнического поколения. Над глупой, плоской, одномерной, изверившейся коммунистической властью можно было смеяться и даже издеваться, но устранить эту хватку было не под силу никому. Сексуальность была загнана в подпол коллективного бессознательного, - и, спускаясь туда по мере надобности, люди вели себя соответственно правилам поведения в отхожих местах: развязно, вульгарно и даже буднично. Интересно, что потом этот настрой очень точно передавала советская киночернуха 90-х, - к этому моменту режиссеры-семидесятники как раз достигли среднего возраста. Моему поколению от них по наследству достались стандарты внешнего облика и шаблоны поведения.

А в коллективном сексуальном бессознательном девяностых гулял ветер. К нашим услугам было множество уже брошенных, но еще не опечатанных подвалов и чердаков, лосины у девочек, китайские ковбойки у мальчиков, ламбада из телевизора и Depeche Mode из магнитофона. Однако советское чудовище, даже скончавшись, держало в руках наши гениталии. На фоне стремительно меняющейся жизни дом и брак сделались важнейшей ценностью. И ранние, и поздние девушки-дебютантки рассматривали расставание с невинностью как стартовую ступень для замужества, а вовсе не для бури гедонистических наслаждений, и весь добрачный период нетерпеливо поерзывали в ожидании подачи заветного заявления. Напряженно-выжидательное выражение не сходило с лиц наших дам даже во время танцев на домашних вечеринках, - в каждом «медляке» им слышался марш Мендельсона.

А что же теперь, что в своем совершеннолетнем возрасте знают о сексе выглядящие сильно младше своих юных лет девочки и мальчики из очереди в клуб? Выясняется, что все. «РЖ» провела небольшое исследование, опросив около двух десятков тинейджеров, - и его результаты выглядят как сбывшаяся мечта половых просветителей 90-х. Нормальным возрастом вступления в половую жизнь почти все респонденты называли возраст 17-18 лет, зато табу на секс до брака посчитали ересью все без исключения. Юным гражданам по-прежнему плевать на возраст согласия - хотя почти все они, по их признанию, его не нарушали и почти все использовали при первом интимном свидании средства контрацепции. Это, кстати, вполне отвечает данным социологов, зарегистрировавших увеличение среднего возраста сексуального дебюта с 15 лет в лихие 90-е до 18 во времена стабильности нулевых.

Есть у нынешнего гомонящего молодняка и нечто такое, чему впору позавидовать. Разговоры о половых успехах, судя по ответам их сверстников, из невротически часто обсуждаемого предмета, наконец, превратились в тему для шуток, которые позволяют себе даже разнополые компании. Другое дело, что и сам секс, за годы демократии утративший черты пусть и легитимизированного, но все еще греха, перестал быть способом инициации во взрослую жизнь, и превратился в еще одну забаву тех, кто еще пять лет назад доигрывал в солдатики и куклы. От потери невинности девушки не превращаются в женщин, а продолжают скакать с пакетиком орехов и строить своим мальчикам невинные глазки; фата и подгузники хоть и делаются ближе, но не возникают в воображении только что познавших друг друга подростков. Костлявые пальцы скелетированного совка истлели и рассыпались, хватка разжалась.