Собачий оскал - Илья Деревянко

— А как он вычислил наше местонахождение? — полюбопытствовал я.

— Да очень просто. — Шеф вновь посмотрел на часы. — Сычев прикинул в уме, как бы он действовал сам, имея на руках такую же информацию, и выстроил четкую схему: сосед — «опускатель» Глущикова — сутенер Парфюм из «Лотоса» и допрос оного с пристрастием. Возможно, прямо в мотеле. Расколов сутенера, вы установите взаимосвязь между Глущиковым и Кадкиным, ну а дальше наш отдел без особого труда разгадает этот ребус. Неглуп, подлец, совсем не глуп! — Тут шеф почему-то вздохнул и тоже потянулся за сигаретой…

— Прибыли. Цель в полукилометре. Дальше придется пешком, — донесся из рации голос майора Шувалова, командира спецназовцев. (По настоянию Маркова к нам прикрепили для усиления ребят из «Омеги».)

— Выгружаемся, — старчески прокряхтел начальник отдела. — И-эх, ноженьки мои казенные, поношенные, ревматические…

Снаружи в небольшом лесочке уже ждали семь наших оперативников и десять «омеговцев» во главе с Шуваловым!

— Попрыгали, — негромко сказал он.

Все привычно попрыгали, проверяя, хорошо ли подогнано снаряжение. Полковник тоже. Говоря о «поношенных ревматических ноженьках» он, естественно, прибеднялся. На самом деле Рябов обладал железным здоровьем и, допустим, в силовом задержании мог дать фору любому из своих подчиненных. Если в машине полковник и впрямь напоминал ленивого офисного сидельца, то на воздухе мгновенно преобразился: выбросил сигарету, весь подобрался, затвердел глазами…

— За мной, — скомандовал начальник отдела и быстро, бесшумно двинулся впереди отряда. В маскировочном халате «снег» он напоминал призрак, стремительно плывущий над землей. «Целью», как лаконично выразился спецназовец, являлось логово Сычева, где предатель, не сумев удрать за границу, укрылся после разоблачения. Оно представляло собой старый, но крепкий двухэтажный дом покойных родителей генерала, стоящий на окраине провинциального городка в соседней области. Про дом, естественно, знали в ФСБ, и надеяться спрятаться там мог лишь круглый дурак. Однако Сычев дураком не был и, похоже, вовсе не хотел прятаться. По крайней мере, так считал Рябов. Перед выездом между ним и генералом Марковым состоялся краткий разговор. При разговоре присутствовали мы с Шуваловым — в качестве мебели…

Марков: Ты уверен, что Сычев не использует «Оскал»?!

Рябов: Напротив, обязательно использует, если у него не будет другого выхода и если, конечно, успеет. В Слоенове (тот самый городок. — Д.К.) порядка двухсот тысяч жителей. Предатель потребует дать ему «зеленый свет», вертолет, самолет и т. д. А в случае отказа разобьет ампулы. Более того, он как пить дать связался с зарубежными хозяевами, дабы те подняли шум на весь мир и обвинили нас в чудовищном геноциде. Представляете заголовки газет: «Двести тысяч граждан России погибли в адских страданиях по вине ФСБ!!!»

Марков (угрюмо): Все предусмотрел, ублюдок!

Рябов (с усмешкой): Не совсем так, Игорь Львович. Сычеву неизвестна одна очень существенная деталь. Бобровский на наркодопросе показал: из двадцати обнаруженных в контейнере ампул он одну тайком оставил себе. Для подробного изучения (видать, инстинкт ученого сработал). И вскоре выяснил — микробы находятся в ампулах из специального, не пропускающего ни тепло, ни холод материала, по остальным параметрам похожего на стекло. Внутри них держится постоянная температура — минус два градуса по Цельсию, при которой микробы сохраняют стабильность. Когда температура изменяется, они начинают бурно размножаться и убивать любого, кто подвернется. Но… при минус двадцати пяти сами мгновенно погибают. А сейчас на дворе минус тридцать четыре. Так что опасаться нечего!

Марков: Только бы не потеплело!!! Ладно, Бог вам в помощь…

Теплеть, судя по всему, не собиралось. Если верить термометру Шувалова, температура воздуха опустилась до отметки минус сорок. И, невзирая на нашу отличную зимнюю экипировку, мороз продирал до костей. По крайней мере, меня.

Вдали показалось сычевское «логово» — небольшая усадьба, обнесенная дощатым забором. В глубине двора виднелся дом — квадратный, деревянный, с остроконечной крышей. А прямо у него под окнами пристроился новенький гараж-ракушка. На подступах к «цели» наш отряд рассредоточился. Спецназовцы, кольцом окружив усадьбу, заняли позиции. Позади них залегли оперативники. А в арьергарде (бесхозном сарае через улицу) устроились я, Рябов и Шувалов. Полковник держал в руках мегафон. Майор, присев на корточки, приспособил на коленях включенный «Кенвуд».

Прошло десять минут, пятнадцать…

— Первый, я восьмой, вижу три мишени, — прорезался в рации хриплый шепот.

— Кто? — спросил Шувалов.

— Охранники с «валами». Один в мансарде, двое на первом этаже. Наблюдают за окрестностями. Нас пока не видят…

— Убрать!

— Понял, — шепнул восьмой и спустя несколько секунд доложил: — Мишени убраны. Наши действия?

— Ждите…

— Остался один телохранитель, — резюмировал Рябов. — Где — неизвестно. Ладно, шут с ним. Переходим ко второй стадии. — Полковник поднес ко рту мегафон и заорал так громко, что я чуть не оглох: — Сычев! Сдавайся! Ты окружен! Сопротивление бесполезно!!!

В ответ из полуподвального окошка зарокотал пулемет, тут же, впрочем, заглохший. «Омеговцы» ориентируясь по вспышкам, моментально «стерли» стрелка.

Тогда из укрепленного на крыше громкоговорителя донесся голос Сычева:

— Действительно, обложили плотно. Проверка подтвердила. (Телохранителя, оказывается, он специально подставил. — Д.К.)… Но вы забыли об одном — У МЕНЯ «СОБАЧИЙ ОСКАЛ»!!! — Изменник дьявольски расхохотался. — И если вы не выполните мои условия… Все!!! До единого!!! Без задержки и препирательств, я разобью ампулы. КЛЯНУСЬ!!!

— Но ты же сам сдохнешь в мучениях. Противоядия у тебя нет, — резонно заметил Рябов.

— Ну и пусть! Пусть!! Пусть!!! — по-звериному зарычал Сычев. — Микробы вне тела носителя живут двадцать четыре часа. За сутки они целиком накроют этот городишко, да половину области в придачу. Десятки! Сотни тысяч носителей! Обреченных на кошмарные муки и неминуемую смерть. А первыми станете вы, уроды! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

— По-моему, он совершенно спятил, — покачал головой Шувалов.

— Или бес в него вселился, — тихо добавил я.

— И то и другое одновременно, — подытожил полковник и вновь взялся за мегафон: — Ты блефуешь, ничтожество! Всем известно — ты отъявленный трус и вечно дрожишь за свою жалкую шкуру. Ты! Никогда! Не осмелишься! Пожертвовать! Жизнью!!!

— Ну-у, твари! Я вас предупреждал! — даже не прорычал, а прохрипел Сычев.

Под окном второго этажа отодвинулась железная заслонка. Из открывшегося отверстия по металлическому желобу стали скатываться небольшого размера «стекляшки» и с тихим звоном разбиваться о крышу гаража-ракушки.

— …одиннадцать, двенадцать, тринадцать… — шевелил губами начальник отдела.

Наконец заслонка задвинулась обратно. И тут вдруг из дома донесся длинный, отчаянный нечеловеческий вой. За темным окном промелькнул смутный силуэт генеральской фигуры. Вскоре вой прервался, сменившись визгливым хихиканьем и фальшивым пением. Силуэт появился вновь, качаясь и странно приплясывая.

— Ща-а-ас я его, — поднял автомат Шувалов.

— Не надо, — положил руку на ствол полковник. — Он уже мертв.

— Согласно показаниям Бобровского, в контейнере оставалось девятнадцать ампул, — начал пояснять Рябов. — О «ракушку» разбилось восемнадцать. Я специально считал. Похоже, последнюю, девятнадцатую, он случайно выронил себе под ноги и дико перепугался. Отсюда тот вой, который мы слышали. А теперь он испытывает на собственной шкуре все «прелести» заразы, при помощи которой собирался ставить Россию на колени…

Фигура за окном упала. Из дома больше не доносилось ни звука.

— Одно непонятно, — задумчиво молвил я. — Откуда такое отчаяние? Ведь Сычев знал, что обречен в любом случае! Не плевать ли ему на ту ампулу?!

— В любом, говоришь?! — остро глянул на меня шеф. — Гм! Кто знает… Кто знает… Ладно, скоро разберемся…

Ровно через сорок пять минут спецназовцы отрезали усадьбу от парового отопления, сняли крышу из гранатометов, изрешетили пулями стены. А спустя еще три часа мы вошли в хорошо выстуженный дом. Тело Сычева валялось на втором этаже, в успевшей заиндеветь комнате без потолка. Синее лицо мертвеца искажала страшная гримаса, напоминающая морду оскалившейся собаки. А рядом на полу лежал костюм химзащиты. Чутье не подвело Рябова. Обрекая на лютую смерть сотни тысяч людей, само это чудовище рассчитывало спастись!!!

Вместо эпилога