Сейф олигарха - Алексей Макеев

– Ну, у меня все-таки не сыскное агентство, – невесело усмехнулся Прокопов. – Но кое-какую информацию попытаюсь собрать. Только скажи, как тебя найти?

– Я сам позвоню, – упрямо заявил Бардин. – Через пару дней.

Прокопов покрутил головой.

– Значит, не доверяешь все-таки! – подавился он злым смешком. – Странный ты стал, Николай!

– Странные вещи происходят, вот и я странный, – буркнул в ответ Бардин. – И вообще, в газетах не зря пишут, что банкам доверять нельзя.

– В газетах заказуха, Коля! – воскликнул с упреком Прокопов. – Ты взрослый человек, а не понимаешь. Банк – это надежность, гарантия и уверенность в будущем. Привыкай к этому – и будешь всегда в шоколаде.

– Пока что я в дерьме, – кратко ответил Бардин. – А вот к этому трудно привыкнуть.

– Оставь свои страхи, – отеческим тоном сказал Прокопов. – И все наладится. Вот увидишь. Ты просто устал.

– Да, наверное, – согласился Бардин. – Вот и отдохну пока, пораскину мозгами…

– Ну, раскидывай! Только все не разбрасывай! Пригодятся еще, – пошутил Прокопов и протянул Бардину руку. – Так я жду твоего звонка. Не тяни только.

Он повернулся и решительным шагом пошел к машине.

«А я опять несолоно хлебавши, – осознал Бардин. – С чем пришел, с тем и ушел. Жадноват оказался наш банкир! И что дальше?..»

Сверкающий «Лексус» сорвался с места и умчался. Улица показалась Бардину совсем пустой. Он огляделся, а потом медленно побрел к дому.

«Ясно, Прокопов напугался, – размышлял он на ходу. – Не вообще испугался, а за свою гребаную репутацию. Он просчитал на раз, что, если при выемке камней произойдет заваруха, он может влипнуть в скандал. Ему это ни к чему, эти денежные мешки привыкли чужими руками жар загребать. Поэтому на его дальнейшую поддержку рассчитывать проблематично. А какой выход? Предложить товар кому-то еще? Это будет в десять раз опаснее. Да и Прокопов наверняка считает эти камни на пятьдесят процентов своим имуществом. Вариантов нет. Надо настаивать. Пускай сам не вмешивается, пускай дает ему десяток надежных людей, с оружием – тогда еще можно будет чувствовать себя более-менее спокойно».

Но спокойно Бардин себя не чувствовал даже у Анны дома. Он пялился через бинокль на улицу, не находил там ничего подозрительного, но тяжкое неприятное чувство не отпускало. Он просто физически чувствовал, как чужие люди ищут его, внюхиваются в его следы, высматривают на улицах его лицо, задают вопросы…

Бардина очень волновала судьба Бобкова. Он не мог с ним связаться, а это нужно было сделать обязательно. Бардин был реалистом и знал, что, как правило, обстоятельства оказываются сильнее людей, и даже самые крепкие в какой-то момент ломаются. Если бы так случилось, что Бобков все о нем рассказал, Бардин нисколько бы не обиделся, а лишь философски пожал плечами. Но он должен был знать – вот что главное.

Бардин решил рискнуть. У Анюты как раз выдался выходной день. Он тщательно ей все объяснил, предупредил строго-настрого о том, чего делать нельзя ни в коем случае, и отправил в Глухово. Она уехала утром и приехала вечером, усталая, с трудом скрывающая раздражение.

– Домина у твоего Бобкова! – с неприкрытой завистью объявила она, когда раздражение ее понемногу улеглось. – Сразу видно, куркуль! Гребет обеими руками – и все к себе! Как бы я хотела жить в таком домике! Да нет, видно уж, что кому на роду написано…

Это был уже явный камень в огород Бардина. Он был взбешен, но проглотил обиду. С бабами всегда так – сегодня они клянутся тебе в вечной любви, а завтра видят на соседке новое платье, и это равнозначно концу света. Нет, он знал, что Анюта на самом деле любит его. Вот только уж очень быстро привыкает. Ей начинает казаться, что он всегда был и всегда будет рядом. А с того, кто всегда рядом, и спрос другой. Он и сам был отчасти виноват – пообещал ей, что совсем скоро деньги польются на них дождем.

– Что-нибудь узнала? – тихо, но сурово спросил он, преодолевая искушение сорваться на крик.

И этот тон отрезвил Анну гораздо быстрее, чем любая ругань. Она вспомнила о тех странных вещах, которые услышала в далеком поселке, и оживилась.

– Уж не знаю, что за человек этот твой Бобков… – начала она.

– Брат это мой, – отчеканил Бардин. – Не родной, правда, но это и неважно. Он мне много добра сделал. Что с ним?

– Я людей порасспросила, которые там поблизости живут, – сказала Анна. – Как ты велел – осторожно, будто из бабьего любопытства. Не знаю уж, как тебе это понравится, но только про твоего Бобкова никто слова доброго не сказал. Уголовник, богатей, на людей не смотрит… Это не я, это люди так говорят…

Бардин скрипнул зубами. Слушать эту бабью галиматью было невыносимо.

– А теперь с ним вот еще что приключилось, – торопливо продолжила Анна. – Говорят, его на днях в больницу свезли. С пулевым ранением! – добавила она многозначительно. – И вообще, там у них такое творится – жить страшно! Чуть не каждый день у твоего Бобкова из пистолетов стреляют. Все разборки у них какие-то. Поговаривают, что он и человека убил… А теперь вот самому досталось. Милиция приезжала – так и милиционера одного застрелили. Хорошо, хоть не насмерть. Только говорят, что Бобков и теперь выпутается. Говорят, у него там все куплено…

– Бобков лежит в больнице? – насторожился Бардин. – Под охраной? Куда ранен?

– Не знаю, – обиженно ответила Анна. – Ты сам не велел никуда нос совать. Порасспрашивала, что смогла. А люди кто как говорит. Кто говорит, что арестован он, кто говорит, что ничего подобного, что милиция просто охраняет его – от врагов, значит… А ты… Неужели ты тоже?.. – с беспокойством всмотрелась она в непроницаемое лицо Бардина.

– Что – тоже?! – зло сказал он. – Не мели языком! И поменьше слушай умников! Тебе сказано – Бобков мой брат. За брата душа болит или нет?

– Так я просто за тебя волнуюсь, – растерянно отозвалась Анна и тут же поправилась: – За нас с тобой. А вдруг ты тоже связался… – Она прикусила язык и с испугом уставилась на Бардина.

Он махнул рукой.

– Для чего только бог вам, бабам, разум дал? – безнадежно спросил он. – Простых вещей не понимаете. Узнала, что жив брат, и ладно – твое дело теперь сторона. И ни с кем я не связался, заруби это себе на носу. Я сам по себе всю жизнь был. А вот на наши с тобой денежки кое-кто глаз положил.

– Денежки-денежки! – вздохнула Анна. – Сколько я уж слышу про эти денежки… Увидеть бы хоть раз.

– Увидишь, – жестко сказал Бардин. – Если будешь меня слушать. Ты вот про денежки думаешь и как будто меня не слышишь, а я думаю, как нам в живых остаться, потому что до наших денег много желающих.

Анна наконец осознала, что он не шутит.

– Ты хочешь сказать, что нас убить хотят? – с дрожью в голосе спросила она. – И ты меня послал туда? Одну! А если бы…

– Глухово тут ни при чем, – хмуро сказал Бардин. – Я про брата хотел узнать. Про тебя пока никто не знает. Только вот какая история – сегодня не знают, завтра узнают. Поглядывай по сторонам. Увидишь, что вокруг какие-то подозрительные личности крутятся – сразу мне сообщи.

– Я в магазине работаю, – озабоченно сказала Анна. – Вокруг меня все время крутятся. Такие рожи – страшнее даже с перепоя не приснятся!

– У этих с рожами все нормально будет, – пробурчал Бардин. – Я тебе не про алкашей говорю. Эти люди в полном порядке будут. Увидишь – скажи сразу, Анюта.

Анюта пообещала сказать. Она была похожа на человека, у которого земля уходит из-под ног. Но пообещала.

Однако первым увидел их он. И не с помощью бинокля, а невооруженным глазом. Нос к носу, так сказать.

Анна ушла с утра на работу. Бардин напился чаю и принялся в который раз взвешивать в уме предложение Прокопова. Он не сразу понял, почему банкир вдруг уперся из-за скромного, в сущности, аванса, и это непонимание рождало в душе дискомфорт. А потом Бардин вдруг догадался. Это же типичная манера деловых людей – тянуть переговоры, пока партнер, зажатый в угол обстоятельствами, не начнет сбавлять цену. Он сам напросился, заговорив об авансе и своих неприятностях. Но ведь он был уверен, что они с Прокоповым – одна команда. Временная, но все-таки команда. У Прокопова были совсем другие соображения на этот счет. Вообще-то за такие штучки в порядочном обществе вышибают мозги, но Прокопов не обращает внимания на условности. Он может это себе позволить. Но, имея дело с такими хитрецами, нужно постоянно держать ухо востро. Вместо бешеных бабок можно получить мигрень и горсть медяков пополам с заверениями в вечной дружбе. Из осторожности Бардин не торопился. Вот только промедление ничего не решало. Узел проблем затягивался все туже. «Скоро дышать будет нечем, – невесело размышлял Бардин. – В общем, развязывать нужно этот узел. По крайней мере, все будет как на ладони».

Но он все еще колебался. И в этот момент с лестницы донесся какой-то необычный шум, громкие голоса, шарканье дверей. Обычно в подъезде было тихо, поэтому шум встревожил Бардина. Он подкрался к двери и посмотрел в глазок.