Битва при Пуатье - Жан-Анри Руа

Появление на границе Амра и его воинов обычно относят к концу 639 или началу 640 г. Они воспользовались полной неожиданностью своего нападения и захватили Фараму, находившуюся на месте древнего Пелусия;[102] сколько длилась осада, месяц или даже два, ответственность за это промедление следует возложить не на неприятеля, а на разлив Нила, затруднивший доступ к городу. Затем мусульмане заняли Бильбейс, на краю пустыни. В результате они, так и не замеченные, достигли самого сердца Египта. Когда паводок отрезает деревни от остального мира, новости распространяются медленно, а те, что смогли достичь правительства, убедили его лишь в том, что речь идет о незначительном набеге, которые в то время частенько случались в этом регионе.

Тем не менее, выйдя из Гелиополиса и приблизившись к Вавилону,[103] Амр понял, что столкновение с главными силами византийской армии, поспешившими на помощь столице, неизбежно, и малочисленность его трех тысяч воинов была тем более ощутимой, что для осады этой цитадели требовались куда более значительные силы. Тогда он обратился к халифу Омару, который прислал ему Зубайра с четырьмя или пятью тысячами человек.[104] Византийская армия совершила ошибку, устремившись на открытое поле на равнине Гелиополиса. Это дало возможность пятистам всадникам атаковать ее во фланг, что и определило победу арабов. Мусульманам удалось даже обосноваться в предместье Вавилона. Тогда патриарх Кир решил договориться с победителями и отправился в Константинополь с тем, чтобы Ираклий утвердил заключенный им договор. Последний, разгневавшись, отказался сделать это, обвинил патриарха в измене и осудил его на изгнание. Не выдержав ожидания, Вавилон сдался. Таким образом, Верхний Египет, за исключением крупного порта Александрия, оказался открыт для завоевателей. Будучи уверен в поддержке населения и присоединившихся к нему партизан, в числе которых были мятежные египетские солдаты, Амр без колебаний осадил этот город. Батлер считает,[105] что в распоряжении арабского военачальника находилось от четырнадцати до двадцати тысяч воинов, а гарнизон Александрии насчитывал пятьдесят тысяч человек. Амелино, как и Масперо,[106] цифры кажутся преувеличенными, и он сокращает их до двенадцати тысяч с обеих сторон. Осада затягивалась: после смерти Ираклия Кир получил свободу, снова возглавил правительство Египта, и на него возложили ответственность за проведение переговоров с арабами. Его роль в этом деле вызывает споры и остается достаточно туманной.[107] Он подписал с Амром договор, зафиксировавший передачу города и падение Египта.

Чтобы закрепить свое завоевание, Амр дошел до Киренаики и заложил мусульманский город Фустат, военную базу и религиозный центр на месте лагеря, разбитого под Вавилоном.

За десяток лет двум первым халифам удалось завоевать для ислама значительные территории и чрезвычайно богатые страны, населенные немусульманами. Омар сумел дать им административную систему, иногда рабски подражавшую ранее существовавшей, но цель ее состояла в том, чтобы обеспечить новому государству ресурсы, в которых оно нуждалось для организации и улучшения своих завоеваний. Если бы не была введена эта хорошо задуманная и эффективная система, то натиск ислама оказался бы не более чем минутной вспышкой и не привел бы к образованию империи, прочность которой удивляет нас еще и сегодня. Истинным инициатором этого снова является Мухаммед, так как в основе всей организации по-прежнему остается Коран. Но заслуга его практического применения с учетом обстоятельств, которые Пророк не мог предвидеть, принадлежит Омару.

Согласно Откровению, земля принадлежит Аллаху, который отдает ее в пользование мусульманам,[108] по крайней мере, когда ее оккупация является результатом принуждения или насилия (анват), хотя и не без какого-либо соглашения с побежденными (кулх). В первом случае земли составляют часть добычи (ранима), четыре пятых которой распределяются между воинами, а халиф получает пятую долю, пятину. На практике побежденные продолжали обрабатывать свою землю, продукцию которой они по большей части отдавали своим новым хозяевам. Но во втором случае, когда заключался договор, за побежденными оставалось своеобразное право распоряжаться землей, которая тем не менее являлась собственностью мусульманской общины, и они могли передать это право кому угодно при условии выплаты хараджа, ежегодного налога, размер которого устанавливается договором. Следовательно, вопрос о договоре, предупреждающем завоевание, имел большое значение для побежденных и часто вызывал ожесточенный торг, который вынуждает упрекнуть мусульман в отступлении от собственной веры: когда речь идет о настойчивом стремлении к переговорам, это анват или кулх? Разумеется, Кир согласился на встречу с Амром именно для того, чтобы обеспечить Египту и Сирии выгоды кулха, и, возможно, именно неуважение к этому сговору стало причиной подозрений в предательстве.

По существу, это налог для «неверных», мусульмане не были обязаны его платить. Но он связывался исключительно с самой землей, так что даже после обращения ее владельца в ислам представители власти продолжали требовать уплаты налога. «Люди Писания», желающие остаться в лоне своей религии (то есть иудеи, христиане и, в широком смысле, зороастрийцы), должны платить другой, персональный налог, джизью (поскольку этот налог приносит хороший доход, можно утверждать, что мусульмане вовсе не были заинтересованы в обращении неверных или в их преследовании и при оккупации завоеванных территорий на деле доказали свою огромную веротерпимость, вопреки заявлениям христианской традиции). На самом деле, эта теоретическая система допускает подгонку к условиям конкретной страны, при этом араб не становится администратором, оставляя на своих постах местные власти, и административный язык остается таким же, как и до завоевания. Например, в Египте со времен фараонов земледелец был лишь пользователем своего земельного участка; в Сирии и Ираке крупными императорскими, муниципальными и церковными владениями распоряжались крупные арендаторы и обрабатывали их, используя труд колонов. Таким образом, ужесточения повинностей не происходило, просто прибыли отправлялись в другие руки. Они-то и становились собственностью победителей, которые не имели права владеть землями за пределами Аравии. Представляется, что именно поэтому в чужих странах они строили лагеря и не оседали в них, питали отвращение к жизни в старых городах и строили новые, которые прежде всего представляли собой военные базы; их главным занятием по-прежнему оставалось воинское ремесло. Кроме добычи они получали денежное довольствие, которое колебалось в зависимости от ранга в мусульманской иерархии и распределением которого ведал халиф. Именно эта система способствовала росту его авторитета, но в то же время порождала интриги среди его приближенных и даже стремление устранить его у тех, кто считал себя обиженным. Вероятно, именно по одной из причин подобного рода в ноябре 644 г. Омар был убит персидским рабом.

В результате этого деяния безвременно и трагически оборвалась жизнь одного из величайших наследников Пророка, который завещал своему народу империю, охватывавшую Сирию, Ирак, Верхнюю Месопотамию, Армению, Персию, Египет и Киренаику. Абу Бакр и Омар в едином усилии и с замечательной преемственностью во взглядах сумели нейтрализовать все разъединяющие факторы, которые существовали среди арабов. Они преподнесли им неожиданный подарок – удивительно легкое завоевание, в ходе которого военные подвиги стали цементом их единства. Сплотившись между собой и расставшись со всякими личными амбициями, они открыли для одной из беднейших стран мира путь к несметным богатствам и дали некогда презираемому всем остальным миром народу возможность задуматься о мировом господстве.

Нож раба снова поставил все под сомнение. Уже тогда он предвозвестил святотатственный удар меча, убивший следующего халифа, Османа, во время чтения Корана, и последовавшие за этим семнадцать лет смут, приостановивших завоевание.

Глава IV

Новые завоевания

I. Ифрикия

Ибн Абд-аль-Хакам сообщает нам, что после нападения на Триполи в 643 г. Амр направил Омару следующее послание:

«Аллах сделал нас хозяевами Триполи, который находится всего в семи днях пути от Ифрикии; не желает ли Повелитель правоверных дозволить нам пойти на нее войной? Честь этого завоевания будет принадлежать ему, если Аллах дарует нам победу».

Омар ответил:

«Эта страна не должна называться Ифрикией; ее следует именовать эль-Моферреса-т-эль-Радера (далекий изменник); я запрещаю приближаться к ней и посылать туда экспедиции, пока я жив!»