Когда случается невозможное. Том 2 (СИ) - Муратова Ульяна

Танарил балансировал на грани срыва, таким я его ещё не видела.

— Ката, я не смогу… смотреть… на другие комнаты… — яростно выплюнул он и сжал челюсти.

— Тогда я сама. Подожди. Выйди в сад. Пойдём, я тебя провожу. Я сначала загляну в твою, а затем мы с Наташей посмотрим все остальные варианты. Всё будет хорошо, ты справишься… — шептала я, потихоньку уводя его за руку в сторону выхода. — Смотри на меня, дыши глубже. Всё будет хорошо, Танарил.

— Они наклеили бумагу на стены! — содрогнулся эльф всем телом. — И повесили ковры на окна! А затем, — он даже немного всхлипнул, — позолотили стены. И раскрасили дерево на полу красным! Раскрасили. Дерево. Красным!

О том, что дерево красить нельзя, и это преступление против природы и эстетичности, я со слов Танарила уже знала. К счастью, в Ковене вместо краски использовали морилку разных оттенков, поэтому структура с естественным узором сохранялись и не вызывали у него такой бурной реакции. Однажды в магазине он увидел покрашенный шкаф и около двух часов говорил о том, почему это неприемлемо. Тот шкаф он купил и сжёг.

Сейчас мне было одновременно смешно и страшно. С одной стороны, я чётко понимала, что если остроухого из этого состояния не вывести, то мы все рискуем обрести в этих странных интерьерах братскую могилу. С другой, я представила эпитафию на своём надгробном камне: «Погибла во цвете лет из-за того, что эльфу не понравилась его комната».

Это он ещё цыганские дома не видел! Когда-то приятельница из художественной школы рассказывала мне, как после баснословного выигрыша в лотерею цыгане наняли её отца, чтобы покрыть изнутри дома все стены тонким слоем позолоты. Нюанс оказался в том, что туалет у этого дома-музея как был на улице, так и остался. На канализацию его владельцы решили не тратиться. Вот такие приоритеты. В общем, комнаты в выделенном нам доме выглядели так, будто множество цыган сорвало множество джек-потов.

Доведя эльфа до сада, я усадила его на лавочку, сочувственно погладила по голове и сбежала. Интересно, что общие помещения выполнены в более выдержанном стиле, а вот личные — блистали фееричностью. Осмотрев пустующие комнаты, я пришла к выводу, что предложить эльфу нечего. Ему попалась красная комната, она действительно выглядела ещё хуже бордовой. В последней казалось, что кого-то сейчас будут насиловать и убивать, а в первой — что это уже произошло, и где-то на алом полу затерялся растерзанный труп.

Все спальни тут были по-своему прекрасны! Я нашла жёлтую, оранжевую, ярко-фиолетовую, ультрамариновую и две розовых: нежно-поросячью и дерзко-фуксиевую. Странно, что мне не встретилась кислотно-зелёная, но я предположила, что её уже занял какой-то счастливчик. Вот так всю жизнь живёшь, думая, что дальтонизм — это нарушение восприятия цветов. А потом приезжаешь в Альмендрию, и оказывается, что это благословение богов!

Отчаявшись, я пошла по занятым комнатам. Наташину откинула сразу — вряд ли Танарилу понравился бы блестящий пурпур. Самая приличная, серая, оказалась у Гриссана.

— Добрый день, — лучисто улыбнулась я. — Простите, что я вас беспокою, — привычно начала я, невежливо вламываясь в чужую комнату, чтобы осмотреться.

— Солнечного дня, Катарина, — удивился моему приходу тёмный маг.

— Ох, ну и комната вам досталась! Кошмар, правда? — нарочито передёрнула я плечами, вспоминая алую.

— Да, есть такое… — неуверенно согласился маг.

— А какой ваш любимый цвет? — спросила я у мага, одетого во всё чёрное.

Даже сумки, ремни, сапоги и ножны клинка были насыщенно-смоляными. Чёрная комната была у Вильела, и он согласился её отдать в обмен на жёлтую. Говорить ему, что та свободна, я пока не стала, решила попридержать козыри.

— Бирюзовый, — улыбнулся тот, совершенно сбив меня с толку.

— В смысле бирюзовый? — возмутилась я. — А как же чёрный?

— Он слишком мрачный, — доверительно поведал одетый в чёрное, как вороново крыло, собеседник.

— Но лучше серого? — с надеждой спросила я. Стройная схема летела в тартарары.

— Да нет, уж лучше это. А вы хотите меняться?

— Да, очень!

— Что ж, я не против бирюзового или цвета морской волны.

— А ультрамариновый? Или ярко-розовый? — отчаянно предложила я.

— Нет, исключительно бирюзовый!

— Хорошо, только не раскладывайте вещи!

Простая рокировка оказалась нетривиальной схемой из восьми (!) составляющих, но спустя два часа я договорилась о том, чтобы серую комнату освободили для эльфа. Пришлось пожертвовать своей, бордовой, так как она оказалась очень даже неплохой в сравнении с остальными. В итоге сложная схема переселений выглядела так: Толедора — в персиковую, где жил Саббор, того — в чёрную (хоть один тёмный маг согласился на положенное по логике), Вильела — в жёлтую, Кайрата — в небесно-голубую, Гриссана — в бирюзовую, где жил Кайрат и отчаянно сопротивлялся переезду в любую другую, но в итоге, как целитель, внял пассажу о важности психического здоровья сильнейших магов и согласился на небесно-голубую. В ней жил Элариэл, который любезно переехал в терракотовую комнату Иссихая, так как «они обе одинаково ужасны, и, по большому счёту, всё равно, где содрогаться от омерзения». Старик же просто уступил девичьим мольбам и занял мою спальню, сочтя её равноценной заменой.

Я уволокла из серой спальни покрывала и ковры, поменяла с теми, что лежали в бордовых покоях, и получила вполне сносный результат. Кресла, правда, пришлось накрыть чехлами, зато один некрашеный деревянных шкаф обнаружился у Криата, и он его пожертвовал на благо общего дела. В итоге я сделала небольшую перестановку, поменяла часть мебели на деревянную из общей столовой и закрыла лишнее в алой комнате (на неё без содрогания не мог смотреть никто, кроме Ессидора, и я мысленно сделала себе пометку никогда с ним не связываться). Получился вполне приемлемый результат. Самой мне, правда, пришлось выбирать из поросячье-розовой и ультрамариновой. Я отдала предпочтение последней, предварительно уговорив Бреола из белой комнаты поменяться со мной покрывалами, ковром и занавесками.

К ужину я вымоталась до предела. Устроив всё в спальне Танарила, я вернулась за ним в парк и отвела по лиловым коридорам (они должны были насторожить нас с самого начала!) в новые покои. Он странным взглядом посмотрел на меня, измученную и запылённую, и пафосно опустился передо мной на одно колено:

— О, прекрасноокая лалара с глазами цвета штормовых озёр, я вверяю тебе мою безграничную благодарность. Моя признательность, как небо, простирается от земли до самых звёздных чертог, — Танарил прислонился лбом к тыльной стороне моей ладони.

Конечно, я растерялась от того, что эльфа так проняло. А потом стало обидно. После всего, что он со мной сделал, такие слова только сейчас! Из-за дрянной комнаты!

Почувствовав подступающие слёзы, я вышла из покоев Танарила и со всей силы хлопнула дверью. Деревянная стерва мягко закрылась, и вместо смачного хлопка получился скромный щелчок. Это меня доконало.

В слезах я отправилась в свою бело-ультрамариновую спальню и разложила вещи. Получалось, что завтра мне придётся присутствовать на Конференции или же остаться тут. По всему выходило, что интереснее будет на Конференции, вот только я внезапно начала предпочитать скуку. Особенно в интерьерах.

Глава 4. Конференция. Часть 2, Танарил

Танарил

Никогда не думал, что обстановка может довести до нервного срыва и потери концентрации. Когда я только прибыл в этот мир, испытал разочарование и отвращение от увиденных домов и убранств внутренних помещений. Сегодня же впервые понял, что помещение можно использовать в качестве инструмента для полного психологического уничтожения противника. И не так банально, как убранство типичной пыточной с развешанными кандалами, крюками и клещами.

Если суметь задеть струны души, то комната не обязательно должна быть устрашающей. Для кого-то лаконичность с голыми нарами будет ударом, а для меня последней каплей оказались выкрашенные алым полы. От воспоминания передёрнуло.