Концепция эгоизма - Айн Рэнд

Теперь вы понимаете, кто такой Джон Галт? Я человек, заслуживший то, за что вы не боролись, то, от чего вы отреклись, что предали, опорочили и все-таки не смогли полностью уничтожить, то, что вы сейчас виновато скрываете, тратя свою жизнь на извинения перед каждым профессиональным людоедом, лишь бы не обнаружилось, что где-то в глубине души вам хочется сказать то, что я сейчас говорю всему человечеству: «Я горжусь собственной ценностью и тем, что хочу жить».

Это желание, которое вы разделяете со мной и все-таки подавляете как зло, — единственное, что в вас осталось от добродетели, но это желание нужно заслужить. Единственная моральная цель человека — его собственное счастье, но достичь ее можно лишь благодаря собственным достоинствам. Добродетель не является целью сама по себе. Добродетель не является личной наградой или жертвенным кормом для зла. Жизнь — награда добродетели, а счастье — цель и награда жизни.

Как телу присущи два основных ощущения — удовольствие и боль в виде признаков здоровья или болезни, жизни или смерти — так и вашему сознанию свойственны две основные эмоции: радость и страдание, соответствующие тем же двум противоположностям. Ваши эмоции подсказывают, что способствует вашей жизни и что ей угрожает; это молниеносные расчеты, дающие вам сумму ваших прибылей и потерь. У вас нет врожденной способности различать добро и зло, лишь от ваших моральных критериев зависит, что вы сочтете добром, а что ~ злом, что принесет вам радость, а что боль, что вы полюбите или возненавидите, чего возжелаете или устрашитесь. Эмоции присущи вашей природе, но их содержание диктует ваш разум. Способность к эмоциям — это не заправленный горючим двигатель, а моральные ценности и есть горючее, которым разум наполняет двигатель. Если вы выберете смесь противоречий, она засорит двигатель, разъест коробку передач и вы разобьетесь, как только попытаетесь тронуться с места в этой машине, которую вы, водитель, сами и испортили.

Если вы избрали иррациональность как стандарт ценностей, и недосягаемое как свою концепцию блага, если вы стремитесь к наградам, которых не заслужили, к богатству или любви, которых не стоите, стремитесь обойти закон причины и следствия, стремитесь к А, которое становится не А по вашей прихоти, если вы стремитесь к противоположности бытия — вы этого добьетесь. И не плачьтесь, что жизнь — сплошное разочарование и счастье недостижимо, — проверьте снос горючее, оно доставило вас туда, куда вы хотели. Счастья нельзя добиться, руководствуясь эмоциональными порывами. Удовлетворение иррациональных желаний, которым вы слепо потворствуете, не есть счастье. Счастье — это состояние радости без сомнений, радости без боязни возможного наказания или вины, радости, которая не противоречит вашим моральным ценностям и не способствует самоуничтожению; это не радость бегства от разума, а радость полного использования его мощи; это не радость ухода от реальности, а радость достижения реальных ценностей; это не радость пьяницы, а радость творца. Счастлив может быть только разумный человек — человек, который преследует разумные цели, ищет разумные ценности и находит радость лишь в разумных действиях.

Если я зарабатываю на жизнь собственными усилиями, не грабя и не прося милостыню, ~ я не добиваюсь счастья, причиняя боль или ущерб другим, а стараюсь заслужить его собственными достижениями. Если я не считаю удовольствия других людей целью своей жизни, то и мои удовольствия не могут быть целью жизни других людей. Если в моих ценностях нет противоречия и в моих желаниях нет противоборства — нет и жертв, нет конфликта интересов среди разумных людей — людей, которые не желают незаслуженного и не смотрят друг на друга с людоедской страстью, людей, которые не приносят жертв и не принимают их.

Символ человеческих взаимоотношений, моральный символ уважения разумных существ — это торговец. Мы, живущие в системе ценностей, — торговцы по сути и по духу. Торговец зарабатывает то, что получает, он ничего не раздает и не берет незаслуженного. Торговец не просит возмещения своих потерь и не хочет, чтобы _то любили за его недостатки. Торговец не растрачивает свое тело на жертвы, а душу на милостыню. Он продает свой труд только в обмен на материальные ценности, он не отдает ценности своей души: любовь, дружбу, уважение, — кроме как в оплату и в обмен на человеческие добродетели, в оплату собственного эгоистического удовольствия, которое он получает от людей, пользующихся его уважением. Мистики-паразиты, во все века ругавшие и презиравшие торговцев, превознося попрошаек и грабителей, в глубине души всегда понимали, что скрывалось за их насмешками: торговец, приводивший их в ужас, — символ справедливости.

Вы спросите, какие у меня моральные обязанности перед человечеством. Никаких, только обязанности перед самим собой, перед материей и перед бытием — рациональностью. Я общаюсь с людьми, как того требует моя природа: посредством разума. Я не ищу и не хочу ничего, кроме тех отношений, в которые люди готовы вступить по свободному выбору. Я могу иметь дело только с их разумом и только в своих интересах, когда они понимают, что мои интересы совпадают с их интересами. Если люди этого не понимают, я не вступаю ни в какие отношения — пусть несогласные со мной идут своей дорогой, я со своей не сверну. Я побеждаю только при помощи логики и не сдамся ни перед чем, кроме логики. И я не откажусь от разума и не буду иметь дела с людьми, которые отказываются от него. Я не вижу смысла в общении с глупцами и трусами, не ищу выгоды от человеческих пороков: глупости, бесчестия и страха. Единственная ценность, которую могут предложить люди, — это плоды их разума. Когда я не согласен с рациональным человеком, я назначаю беспристрастным судьей реальность; если я прав, он извлечет урок, если прав он, это сделаю я; победит один из нас, но выиграем мы оба.

Любой вопрос открыт для обсуждения, кроме единственного злодейства, которое ни один человек не имеет права совершить по отношению к другим людям и ни один человек не может разрешить или простить. Пока люди хотят жить вместе, ни один человек не имеет права начать — вы слышите меня? — ни один человек не имеет права начать использовать физическую силу против других.

Угрожать человеку физическим уничтожением, угрожать его восприятию реальности — значит парализовать его инструмент выживания; принуждать человека поступать вопреки собственным убеждениям — это то же самое, что заставлять его действовать вопреки своему зрению. Неважно, кто, с какой целью и в каких масштабах начинает использовать силу, — это убийца, действующий в интересах смерти. Отнять у человека способность жить — хуже, чем убить его.

Не говорите мне, что ваш разум убедил вас в вашем праве насильственно воздействовать на мой разум. Сила и разум — противоположности; где начинается штык, там мораль кончается. Заявляя, что люди — иррациональные животные, и предлагая относиться к ним как к таковым, вы определяете свою суть и уже не можете претендовать на разумность суждений — как не может па то претендовать ни один защитник единства противоречий. Не может быть права на уничтожение источника всех прав; единственное средство определения правоты и неправоты — разум.

Заставлять человека отказаться от своего разума и принять взамен вашу волю при помощи штыка, а не довода, террора, а не убедительных доказательств, сделав смерть последним аргументом, — это попытка существовать вопреки реальности. Реальность требует, чтобы человек действовал в собственных рациональных интересах, штык требует, чтобы человек действовал против них. Реальность угрожает человеку смертью, если он действует иррационально, — вы угрожаете ему смертью в противном случае. Вы ставите человека в положение, когда ценой его жизни становится предательство всех достоинств, которых требует жизнь; и в процессе постепенного уничтожения ваша система, где смерть становится правящей силой и решающим аргументом в общении людей, добьется лишь смерти.

Бандит с большой дороги, предъявляющий путнику ультиматум «кошелек или жизнь», или политик, который ставит стране ультиматум «образование ваших детей или ваша жизнь», — значение их ультиматумов одно — «ваш разум или ваша жизнь», а человек не может жить без любой из этих двух частей.

Если можно определить степень зла, то трудно сказать, кто презреннее: животное, которое силой воздействует на других, или моральный дегенерат, который дает другим право воздействовать на свой разум. Этот моральный абсолют закрыт для обсуждения. Я не допускаю наличия разумных доводов у людей, которые предлагают лишить меня разума. Я не вступаю в спор с соседями, которые думают, что могут запретить мне думать. Я не обращаюсь с увещеваниями к убийце, стремящемуся лишить меня жизни. Когда человек пытается воздействовать на меня силой, мой ответ на это — сила.