Бич и молот. Охота на ведьм в XVI-XVIII веках (с иллюстрациями) - Антология

Но когда собирался большой шабаш, ведьм прилетало так много, что и не сосчитать. Когда наступало время расходиться, главный дьявол произносил: «Хой! Убирайтесь все, во имя дьявола!» И все расходились так же, как пришли. В частности, она видела на шабаше следующих людей:

(На протяжении нескольких дней, до 26 ноября, обвиняемая назвала 45 сообщников. Каждого названного она одевала в характерную одежду и приписывала ему особое поведение, а также снабжала сопровождающим инкубом или суккубом.)

В.: Правдивы ли все ее показания?

О.: Да. Она может засвидетельствовать свои показания перед Богом и людьми; она желает покаяться и получить святое причастие, а потом расстаться со своими душой и телом.

Пятница, 26 ноября 1637 года.

Святотатственные деяния.

Обвиняемая говорит, что за то время, пока она находилась во власти дьявола, она была на исповеди и получала святое причастие 15 раз. Но 14 лет назад, получив причастие, она положила облатку в платок, принесла домой и выбросила в непотребное место. Двенадцать лет назад она вновь обесчестила святое причастие подобным способом.

Шесть недель назад, когда она получила причастие, она сохранила облатку во рту, принесла ее в сад и положила на крышку колодца. Потом она ударяла ее ножом, пока не брызнула святая чистая кровь; тогда она взяла ее тряпочкой и бросила в колодец. Вместо молитвы она пожелала, чтобы гроза и град истребили урожай. Она назвала нашего возлюбленного Господа убийцей, нашу возлюбленную Богоматерь безбожницей, а всех святых евреями, палачами, рабами, лакеями и другими гнусными именами, какие только могла придумать.

В.: Верны ли ее прежние показания?

О.: Да.

Ее подозревают в том, что она вызывала бурю и проходила через закрытые двери в погреба.

Суббота, 27 ноября 1637 года.

Вызывание бури.

Обвиняемая говорит, что долгое время помышляла о буре и помогла вызвать семь раз. Первую она накликала пятнадцать лет назад, между полуднем и часом пополудни, в собственном саду, побуждаемая дьяволом сделать так, чтобы плоды попадали, а не созрели. Так оно и случилось.

В.: При помощи каких снадобий она вызывала бурю, использовала ли при этом что-то еще?

О.: Говорит, что дьявол снабдил ее порошком из толченых детских трупов и велел ей использовать его для заклинания бурь. Она дала порошок NN, своей верной сообщнице, и та зарыла его в землю, но он выскочил оттуда. Тогда она зарыла его сама, но притворяется, будто не может вспомнить, что случилось. Говорит, что все ее предшествующие показания верны, но тяжело вздыхает.

Это походит на новую попытку отречения, так что к ней снова вызывают палача и допрашивают в его присутствии.

В.: Как она влияла на погоду?

О.: Она не знает, что говорить, и лишь шепчет: «О Владычица Небесная, защити меня!»

В.: Откуда у нее царапина под правым глазом?

На ногу обвиняемой надели испанский сапог, но винты не закрутили.

О.: Дьявол в облике палача приходил к ней прошлой ночью в 12 часов и утешал ее словами, что все исправится, что она не должна бояться, ибо ничего с ней не случится. Затем они совокупились дважды, и она снова пообещала принадлежать только ему. Потом она сказала, что дьявол не просил ее ничего делать. Поскольку ответы ее неудовлетворительны и она все еще, похоже, находится под влиянием дьявола, ее связывают, чтобы выпороть. Наносят несколько ударов. Тогда она сознается, что вместе с NN 15 лет тому назад зарыла в саду порошок, полученный от дьявола, в надежде, что он вызовет ухудшение погоды и не даст плодам созреть. Так оно и случилось.

Она не хочет продолжать. Говорит, что дьявол велел ей не открывать ничего больше. О чем бы ее ни спрашивали, она запирается и твердит слова молитвы. После длительных повторных приказов сознаться ее порют кнутом под звуки колоколов, вызванивающих «Аве Мария». Но она продолжает называть черное белым, но потом все же объявляет, что дьявол заставлял ее быть уклончивой в своих показаниях и отрекаться от них, но что она не хочет больше следовать его совету. Прошлой ночью дьявол оцарапал ее под левым глазом своим когтем или раздвоенным копытом. Тогда ее вновь привели в зал суда и стали расспрашивать о том, как она вызывала бури.

О.: Первая буря, которую она вызвала, началась немедленно, и плоды упали с деревьев в тот же день. Четырнадцать лет назад она вызвала еще одну бурю, закопав тот же порошок вечером на лугу в N, в надежде, что сено промокнет. Загремел гром, и пошел дождь, и сено совсем отсырело.

(Пропущено несколько признаний о случаях заклинания бури и нашествиях гусениц.)

Ее уводят. Между нею и ее мужем подозревают разлад.

Среда, 1 декабря 1637 года.

Вызвана на допрос для обсуждения предыдущего пункта. Говорит, что никакого разлада между ними не было. Теперь ее подозревают также в эксгумации трупов детей.

Пятница, 3 декабря 1637 года.

Эксгумация трупов детей.

Говорит, что однажды — семь, восемь, или девять лет тому назад — она помогла NN выкопать из могилы собственного ребенка. Он пролежал там шесть лет, и его тело совсем сгнило. Они принесли останки домой, положили в горшок и два дня и две ночи перемешивали, а потом истолкли в порошок пестиком. Порошок же отдали дьяволу. NN не виновата, ибо хотя дьявол и требовал еще порошка, она отказалась участвовать в его изготовлении, за что и была жестоко бита. Ее уводят, подозревая в попытке склонить к лжесвидетельству.

Суббота, 11 декабря 1637 года.

Утверждает, что никого к незаконным действиям не склоняла.

Проход в погреба.

Она проходила через закрытые двери в винные погреба следующих персон (называет пятерых) около сорока раз. Также с ней были еще две ведьмы, тоже названные по именам, которые пили с ней вино из мерных стаканов или прямо из-под крана.

Она летала также в конюшни NN, где и заезживала с помощью дьявола лошадей до смерти. Они, однако, не умирали.

Она приходила также в комнату своего слуги NN и соблазняла его; по правде сказать, делала она это довольно часто.

В.: О каких еще преступлениях может она подумать и какие другие вещи припомнить?

О.: Больше ничего. Но все, что она показала, правда, за которую она ответственна перед Богом и людьми. Желает жить и умереть согласно своим показаниям и быть оправданной милостивым вердиктом суда. С этим ее уводят в пыточную камеру, где зачитывают ей весь список сообщников, которых она назвала, и она его подтверждает.

Понедельник, 13 декабря, вторник, 14 декабря, среда, 15 декабря, снова подтверждает все предшествующие показания как истинные.

Пятница, 17 декабря 1637 года.

Она умерла, раскаявшись.

Суд в Наумбурге

Катарина Бланкенштайн была вдовой, 66 лет от роду, уважаемой и вполне обеспеченной, имела четверых взрослых сыновей и двух дочерей. 10 марта 1676 г. ее дочь отправилась к соседям попросить взаймы растопки. Денег у нее не случилось, и она предложила рассчитаться вареньем своей матушки, которое славилось как местный деликатес. Соседка согласилась и дала немного варенья своему ребенку. Ребенок заболел, из него вышли четыре странного вида червя, и умер через четыре дня. Вне всякого сомнения, причиной его смерти стала насланная ведьмой порча. На следующий день, 15 марта, городской совет начал расследование дела фрау Бланкенштайн. Доказательства накапливались необычайно быстро. Заяц, за которым гналась орава мальчишек и собак, странным образом исчез возле дома Бланкенштайнов. Ночной сторож видел на площади трех кошек с красными глазами. Служитель суда, явившийся в дом Катарины Бланкенштайн, чтобы сделать опись ее имущества (которое надлежало конфисковать в случае ее осуждения, ожидавшегося со дня на день), наступил на какую-то расхлябанную половицу, и тут же чернильница, которую он водрузил на мешок с зерном, опрокинулась на пол. Сборщик налогов припомнил, что платежи Катарины всегда казались ему до странности короткими, когда он делал официальный отчет. К 25 марта совет получил разрешение от юридического факультета какого-то университета (возможно, Лейпцига или Йены) предъявить Катарине Бланкештайн официальное обвинение в убийстве при помощи ведовства.

Ее сыновья начали предпринимать действия в защиту матери, но все козыри были на руках у суда. Сыновья заявили протест против ее пребывания в тюрьме, когда она с легкостью могла бы уплатить залог; они требовали разрешения пригласить адвоката и выпустить из тюрьмы их сестру, которую посадили за то, что она оказывала сопротивление аресту матери. В течение апреля защита представила в университет краткий отчет, в котором подчеркивала шаткость предъявленных обвинений, но тем не менее старательно отвечала на каждое из них. 28 апреля совет собрался снова и выслушал остальных свидетелей. Тюремный охранник заявил, что отсутствие беспокойства, которое проявила Катарина при известии о том, что ее будут пытать, указывает на ее вину; другой охранник выразил мнение, что горе, которое она испытала от того, что стала позором семьи, равным образом подтверждает то, что она ведьма. Некий возчик пожаловался, что его телега опрокинулась как раз за садом Катарины (дорога в том месте была в очень плохом состоянии, а его телега была сильно перегружена). Еще один отчет был отправлен в университет, и вскоре совет получил оттуда указание допросить врача, который пользовал ребенка, и перейти к пытке Катарины Бланкенштайн при помощи лестницы и сапога. Врач твердо верил в то, что черви были колдовского происхождения: у них было много ног и большие красные головки. Сыновьям удалось добиться того, что пытку отложили на несколько дней, и за это время они успели обратиться с прошением к курфюрсту, но безрезультатно. 9 июня, начиная с 11 часов утра, Катарину Бланкенштайн пытали на протяжении двух часов. Пытка была очень жестокой, в ход пошли не только тиски для пальцев, сапоги и лестница, но и волосяные веревки, которыми ей сдирали кожу с ног, и другие веревки, которые вгрызались ей в шею и так перекосили голову набок, что палач испугался, как бы женщина не умерла. И все же она ни в чем не созналась; ее молчание, естественно, было воспринято как еще одно доказательство вины. Когда шестидесятишестилетняя женщина потеряла сознание на лестнице, заявили, что она просто уснула.