Серая гора - Джон Гришэм

— Чем дольше он будет сидеть, тем глубже мы увязнем, — сказала вконец расстроенная Леди. В маленьком пакетике она держала все бумаги, и Мэтти стала их сортировать. Там были гневные письма от производителя трейлера, который дал им кредит на его покупку, документы о потере прав выкупа, просроченные счета за электричество и газ, налоговые уведомления, судебные документы и целая кипа различных бумаг от АНИ. Мэтти читала их и передавала Саманте, которая понятия не имела, что делать с этим длинным списком человеческих несчастий. Тут Леди не выдержала и пробормотала:

— Мне надо покурить. Выйду на пять минут. — Руки у нее дрожали.

— Конечно, — кивнула Мэтти. — Вот туда, на крылечко.

— Спасибо.

— Сколько пачек в день?

— Только две.

— Какие предпочитаете?

— «Чарли». Знаю, пора бы бросить, и пыталась, но только они помогают успокоить нервы. — Она схватила сумочку и вышла из комнаты.

— «Чарли» — самая популярная марка в Аппалачах, — сказала Мэтти, — из-за дешевизны, хотя стоят четыре бакса за пачку. Получается восемь баксов в день, двадцать пять в месяц, и еще готова поспорить, что и Стоки дымит не меньше. Так что на одни только сигареты у них выходит по пятьсот в месяц. И одному богу ведомо, сколько еще на пиво. А будь у людей лишний доллар, они бы накупили лотерейных билетов.

— Странно, — заметила Саманта. — Зачем все это? Они могли бы оплатить все штрафы за месяц, и он вышел бы из тюрьмы.

— Они мыслят иначе. Курение сродни наркозависимости. От этой пагубной привычки трудно избавиться.

— Ладно. Тогда могу я задать еще один вопрос?

— Конечно. Я даже догадываюсь, о чем. Ты хочешь понять, как человек, подобный Стоки, мог оказаться в долговой тюрьме, и это при том, что по закону такое наказание отменено в нашей стране двести лет назад. Я угадала? Саманта кивнула. Мэтти меж тем продолжала:

— Мало того, ты также считаешь, что сажать человека в тюрьму лишь за то, что он не в состоянии расплатиться с долгами и штрафами, — это нарушение равенства перед законом, предусмотренного четырнадцатой поправкой. И еще ты, несомненно, знакома с решением Верховного суда от тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, фамилии судьи не помню, который постановил, что перед тем, как посадить человека в тюрьму за неуплату штрафа, следует доказать, что он или она намеренно не желают платить. Иными словами, он может заплатить, но отказывается. И все такое прочее, правильно?

— Да, изложено все четко.

— Все это происходит сплошь и рядом. АНИ продавливает такие решения по мелким правонарушениям в судах доброй дюжины южных штатов. В среднем власти окружного уровня собирают около тридцати процентов общего дохода по штрафам. Тут вмешивается АНИ и предлагает повысить этот показатель на семьдесят процентов, причем не за счет налогоплательщиков. Они заявляют, что эта недостача обусловлена поведением типов, подобных Стоки, которые уклоняются преднамеренно. Каждый город и округ нуждаются в деньгах. Вот они и подписываются на сотрудничество с АНИ, и дела передаются в суд. Жертвам назначают испытательный срок, и если они не заплатят, их отправляют за решетку, где они содержатся уже за счет налогоплательщиков. Так что расходы вновь возрастают. На питание и содержание Стоки уходит примерно тридцать долларов в день.

— Но это незаконно.

— Законно, ведь формально вроде бы законы не нарушены. Они бедные люди, Саманта, они на самом дне, и для таких законы здесь другие. Вот почему мы в бизнесе, фигурально выражаясь.

— Но это просто ужасно.

— Да, и может стать еще хуже. Как злостного уклониста от выплат Стоки могут лишить талонов на питание, медицинской помощи на дому, водительских прав. Черт, да в некоторых штатах человека могут даже лишить права голоса на выборах за то, что он не позаботился зарегистрироваться. Вернулась Леди, от нее разило табаком, но, похоже, нервы ее курение не успокоило. Они продолжили разбирать ее неоплаченные счета.

— Сможете мне хоть чем-то помочь? — слезливо спросила она.

— Конечно, — придав голосу оптимизма, ответила Мэтти. — Я уже провела несколько успешных переговоров с АНИ. Там не привыкли, чтобы в их дела вмешивались юристы, и, хоть они и строят из себя крутых, пригрозить им ничего не стоит. Ведь они понимают, что не правы, а потому боятся, как бы кто их не прищучил. И потом, я знаю здешнего судью, знаю, как им надоело кормить таких, как Стоки. Мы можем его вытащить, а потом пристроить на работу. А затем, скорее всего, объявим вашу семью банкротами, чтобы сохранить дом и избавиться от каких-то счетов. Я еще повоюю с коммунальщиками. Она так бойко перечисляла все эти меры, словно они уже были приняты, и Саманте сразу полегчало. Леди выдавила улыбку, первую и единственную за всю встречу.

— Дайте нам пару дней, и мы составим план действий, — сказала Мэтги. — Можете звонить Саманте, если возникнут какие-то вопросы. Она будет в курсе того, как продвигаются дела. Сердце у интерна забилось при упоминании ее имени. И еще ей показалось, что она ничего не знает и не понимает, а потому вряд ли справится.

— Так, значит, теперь у вас два юриста? — спросила Леди.

— Точно.

— И вы, это… работаете здесь бесплатно?

— Верно, Леди. Мы обеспечиваем юридическую помощь. И оказываем бесплатные услуги. Тут Леди закрыла лицо руками и разрыдалась. Саманта еще не вполне оправилась после первой встречи с клиентом, как ее вызвали на вторую. Аннет Бривард, «младший партнер» Центра юридической помощи, решила, что новому интерну будет полезно в полной мере осознать, что такое домашнее насилие. Аннет была разведенкой с двумя детьми и жила в Брэйди Уже десять лет. Прежде она обитала в Ричмонде и работала в юридической фирме средней руки, но развод прошел с осложнениями, что и заставило ее собрать вещи и уехать. Она убежала в Брэйди с детьми и устроилась к Мэтти, потому что другой работы по ее профилю здесь просто не было. Поначалу у нее не было планов задерживаться в Брэйди, но человек предполагает, а Бог располагает. Она поселилась в старом доме на окраине города. За домом находился гараж, над которым была выстроена двухкомнатная квартирка. Она и должна была стать для Саманты домом на ближайшие несколько месяцев. Аннет решила, что раз интерну не платят, то и жилье тоже должно бьггь бесплатным. Они чуть не поссорились изза этого, но Аннет удалось настоять на своем. Другого выбора у Саманты не было, и она въехала в квартирку над гаражом, пообещав, что будет бесплатно сидеть с детьми Аннет. Ей даже разрешили поставить в гараж «форд». Следующим клиентом оказалась женщина тридцати шести лет по имени Фиби. Она была замужем за Рэнди, и прошлый уик-энд сложился для супругов не лучшим образом. Рэнди сидел в тюрьме в шести кварталах от дома (в той самой тюрьме, пребывания в которой счастливо удалось избежать Саманте), а Фиби теперь находилась у них в офисе — с подбитым левым глазом, порезом на носу и страхом во взгляде. Проявляя исключительное сочувствие и понимание, Аннет удалось разговорить Фиби. И снова Саманта хмурилась с умным видом, молчала и строчила в блокноте, не переставая удивляться, как много сумасшедших проживает в этих краях. Тихим, усыпляющим даже Саманту голосом Аннет побуждала Фиби рассказать свою историю. Последовало целое море слез и эмоций. Рэнди пристрастился к мету, еще и приторговывал им. А кроме того, пил и избивал жену вот уже года полтора. Пока был жив отец Фиби, Рэнди ее не трогал — он побаивался тестя, — но два года назад отец Фиби скончался, тут и начались избиения. Рэнди все время грозился ее убить. Да, она тоже баловалась наркотой, но так, самую малость, и наркоманкой ее назвать было нельзя. У них было трое ребятишек, старшему меньше десяти. У нее это второй брак, у Рэнди — третий. Рэнди уже стукнуло сорок два, он старше Фиби, и еще у него полно приятелей среди торговцев наркотой. Она боялась этих парней. Деньги у них имелись, а потому в любой момент Рэнди могли выпустить под залог. А стоит ему выйти из тюрьмы, он забьет ее до смерти, это точно. Он был вне себя от ярости, когда Фиби вызвала полицию и его забрали. Но он хорошо знает шерифа, так что в тюрьме его долго держать не будут. Он будет избивать ее до тех пор, пока она не заберет заявление. Она извела целую упаковку бумажных платков — на протяжении всего рассказа слезы лились рекой. Время от времени Саманта вписывала в блокнот не относящиеся к делу вопросы: например, «Что я здесь делаю?» или «Куда я вообще попала?». Фиби боялась возвращаться в дом, который они снимали. Троих детей спрятала у тетки — та жила в Кентукки. Судебный пристав сказал ей, что Рэнди предстанет перед судом вроде бы в понедельник. Может, он прямо сейчас просит судью выпустить его под залог, договаривается со своими дружками и, как только те выложат пачку наличных, уйдет домой.

— Вы должны мне помочь, — твердила Фиби, — иначе он меня убьет.