Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады - Герберт Уильям Парк

Летом 378 г. до н. э. Хабрий добился с ними крупного успеха. Агесилай со своими спартанскими гоплитами собрался нанести прямой удар по пелтастам и фиванским союзникам, которые удерживали выгодные позиции на горном хребте. По команде Хабрия его воины опустились на одно колено и укрыли щитами другое колено. С пиками, выставленными вперед, они ждали нападения врага. Агесилай был настолько поражен дисциплиной и смелостью своих противников, что отказался от намерения атаковать. В результате была одержана большая моральная победа над считавшимися почти непобедимыми спартанскими гоплитами. Рассказ Диодора об этом эпизоде прекрасно иллюстрирует радикальную перемену, которая произошла в отношении пелтастов. В V в. до н. э., подобно другим легковооруженным воинам, они считались низшим, варварским и недисциплинированным видом войск. Они были призваны завязывать бой стычками, имевшими второстепенное значение, беспокоить противника на марше или прерывать его линии снабжения. Теперь же в рядах таких войск каждого полиса Греции можно было встретить полноправных граждан, а боевое искусство и дисциплина пелтастов достигли такого совершенства, что под командованием военачальников, знавших границы их эффективности, они могли противостоять лучшим эллинским гоплитам.

Заслугу этой реформы наши древние авторитеты приписывают Ификрату. Но, к сожалению, Ксенофонт (авторитетный комментатор по военным вопросам, труды которого целиком сохранились) не смог сообщить об этой перемене. Поэтому мы обнаруживаем косвенные сведения о ней из вторых или третьих рук в передачах Диодора и Непота, а также в стратагемах Полнена и Фронтина.

Начнем с дисциплины. Непот свидетельствует об Ификрате: «Под Коринфом он командовал войском с великой строгостью, так что никогда еще в Греции не было более умелой и более послушной приказам вождя армии, и приучил солдат к тому, что после сигнала полководца «к бою» они, независимо от командира, строились в таком порядке, как будто каждого ставил на место опытнейший военачальник».

Позднее, говоря о походе Ификрата (374 до н. э.) в Египет, Непот добавляет: «Он обучил эту армию всем военным приемам, и как римские солдаты назывались «фабиевыми», так эти «ификратовы» воины пользовались у греков большим почетом». Портрет блюстителя строгой дисциплины, который безжалостно карал (Фронтин) и не позволял своим войскам бездельничать (Полиен), находит свое подтверждение в наших многочисленных источниках. Эти источники также приводят много свидетельств о большом значении, которое он придавал боевому духу воинов.

Благодаря новому типу отношений между полководцем и воинами, наемная армия предоставляла широкое поле для осуществления его полномочий. Армия греческих граждан не подлежала суду военного трибунала. Ее воинов судили гражданским судом. Самый надежный способ для полководцев карать за нарушение дисципины состоял в том, чтобы дождаться конца похода и затем попытаться судить провинившихся гражданским судом. Эта громоздкая процедура лишала командиров возможности осуществлять непосредственную власть. Далее, поскольку он был начальником, выбранным его подчиненными (в их статусе граждан), он не смел терять популярность среди них из-за строгости. Спартанские цари составляли отчасти исключение, в отличие от других греческих полководцев у них не было упомянутых помех. Именно этому Спарта обязана главным образом своей высокой воинской дисциплиной. На этот раз Ификрат создал даже более высокую военную организацию и субординацию в своей армии.

Конечно, было бы наивным верить сверх меры в историческую правду конкретных эпизодов, которые передавались нам в виде стратагем Ификрата. Они представляют собой часть содержания традиционных историй, которые могли рассказываться под соответствующим влиянием какого-нибудь волевого полководца. Но то, что Ификрат, в частности, был избран как знаменитость, которой посвящены в целом такие истории, само по себе является признанием его выдающихся качеств. Это свидетельство того, что ему удалось произвести впечатление на сознание своих соотечественников. В данном контексте интересно заметить, что Эпаминонд (крупный военачальник гражданских армий того времени) является единственным серьезным конкурентом Ификрата как героя народных сказаний. Это совпадение может послужить иллюстрацией неизбежного влияния гражданских и профессиональных армий друг на друга. Кроме того, Эпаминонд был большим новатором в сфере военной стратегии, в то время как Ификрат был таковым, возможно, в области тактики. Но Ификрату, как и Эпаминонду, потомки были склонны приписывать больше личной ответственности за это новаторство, чем они заслуживали. Если мы обратимся, далее, к рассмотрению изменений в приемах ведения войны наемниками, то увидим, что у Ификрата тоже была своя связка Пелопид– Хабрий, которой принадлежит заслуга того, что часто рассматривается как новации Ификрата.

Ведь Ификрат представлялся не только как полководец, внедривший в воинов новый боевой дух, ему приписывают также заслугу введения изменений в вооружение пелтастов. Источниками наших знаний по этому вопросу являются Диодор и Непот об Ификрате. Диодор предоставляет более подробную и точную информацию, включая хронологию событий. В конце рассказа о службе Ификрата персидскому царю (374 до н. э.) он прибавляет: «…не будет неуместным изложить то, что знаю о замечательном характере Ификрата… Он, после того как приобрел многолетний опыт в войнах с Персией, ввел множество улучшений в ведение войны и особенно посвятил себя вопросам вооружения. Так, например, греки пользовались большими щитами, с которыми было трудно управляться. Он отказался от них, ввел щиты небольшие, овальные, достигнув тем самым двух вещей: прикрытие тела достаточной защитой и, при помощи небольшого щита, получение достаточной свободы в движении. После того как достоинства нового щита были обсуждены, его приняли на вооружение, и пехотинцы, называемые раньше гоплитами из-за их тяжелых щитов, стали называться пелтастами из-за пелты – легкого щита, который они стали носить. Что касается копья и меча, здесь он внес изменения в обратном направлении, а именно он увеличил длину копья в два раза и сделал мечи почти в два раза длиннее. Фактическое использование этого оружия подтвердило первоначальные испытания, и, в связи с успехом этого эксперимента, оно завоевало славу гениальному изобретению полководца. Кроме этого, Ификрат сделал солдатские поножи легко снимаемыми и надеваемыми, и они используются по сей день и называются в его честь «ификратиды». Помимо этого, он внес множество полезных усовершенствований в военной области, но будет утомительно писать обо всех них».

Диодор, очевидно, считал, что Ификрат закончил перевооружение своих пелтастов лишь после войны 374 г. до н. э. и в результате опыта, приобретенного на этой войне. Достаточно любопытно также, что он рассматривает новое вооружение пелтаста как изменение, внесенное в войска гоплитов, и игнорирует существование прежде какого-либо вида пелтастов. Толкователи того времени были поражены абсурдностью такого мнения и заняли критическую позицию. Для них изменение было тривиальным и состоявшим главным образом в стандартизации существующего, но довольно бессистемного вооружения пелтаста. Но это мнение не заслоняет факты, изложенные Диодором и, по существу, повторенные Непотом. Нам неизвестно о каких-либо изменениях щита, и это, возможно, просто стандартизация ранней пелты. Но в состоянии ли мы предполагать, что ранний пелтаст всегда имел копье и меч вдвое длиннее, чем у гоплита? Такое вооружение было бы абсурдным для легковооруженного пехотинца, описываемого в более ранних повествованиях. Кроме того, в таких повествованиях пелтаст всегда бросает во врагов дротики. Он не смог бы бросать удлиненное копье, и современные исследователи, которые заставляют его нести с собой вдобавок пару копий, прибавляют нечто не встречающееся у Диодора и Непота и что представляется выше физических сил.

Если признать, что пелтаст Ификрата не был легковооруженным пехотинцем, становится легче понять, почему Диодор излагает проблему так, будто появляется новый вид гоплита. Ибо новый пелтаст был таковым, исходя из того, что предназначался не в подкрепление, но для улучшения и замены прежнего построения воинов в войне фаланг. Кроме того, сразу очевидно, что Диодор был прав, датируя изменение вооружения временем Коринфской войны (395–387 до н. э.). Пелтасты, разбившие мору спартанцев у Лехея, были всего лишь прежними легкими пехотинцами, которых умело ввели в бой, хотя успех, возможно, навел Ификрата на мысль использовать их более регулярно.

Но если Диодор прав в том, что не относит изменение к раннему периоду карьеры Ификрата, то можно ли согласиться с тем, что он датирует его слишком поздно? Здесь рассмотрение знаменитой стратагемы Хабрия предполагает необходимость некоторой модификации. Маневр, требующий опуститься на колено и ждать с копьями нападения врагов, соответствовал пелтасту с новым вооружением. Если так, то на первый взгляд возникает необходимость в предположении, что Ификрат уже внедрил свое нововведение или, иначе, должен быть лишен заслуги этого. Однако любая из этих альтернатив, возможно, слишком радикальна. Лучше всего предположить, что процесс изменения был постепенным. И хотя эволюция, возможно, не завершилась до 374 г. до н. э., как минимум, тем не менее элементы этого вооружения (например, длинные копья), возможно, уже прошли испытания, и не только благодаря одному Ификрату, но еще раньше также благодаря Хабрию.