Кровь времени - Максим Шаттам

Самую большую и серьезную проблему представляло собой лицо: с течением лет морщины, свидетельствующие о возрасте, обрисовывались все более явно. Лицо становилось блеклым, если она переставала регулярно посещать косметические салоны и солярии. Светло-русые волосы также начинали сдавать позиции, в отдельных местах уступая неизбежной седине.

Однако в целом, решила Марион, на вид она вполне недурна… Да что там лукавить — ей грех жаловаться: несмотря ни на что, она остается красавицей. Морщины же только подчеркивали интеллигентность нежного лица… И тут Марион прыснула со смеху: да она бредит! Женщины бледнеют от ужаса при мысли, что когда-нибудь увянут и в результате потеряют любовь мужа или перестанут быть объектом внимания незнакомых мужчин. А она боится, что ее одиночество окажется вечным… Ведь прежде чем хранить чью-то любовь, ее сначала следует завоевать.

— Ты несешь полную чепуху… — пробормотала Марион, чувствуя, что от нее пахнет алкоголем. — Да ты совсем под мухой!

Она легла в холодную постель, не надев ни пижамы, ни ночной рубашки, и закрыла глаза. Провела руками по бокам; одна рука скользнула по бедру, слегка дотронулась до лобка…

Марион повернулась на бок, резко натянув одеяло по самую шею: не сегодня, она слишком устала! Где-то в дальних закоулках сознания еще полыхало солнце Египта… Жара убаюкивала ее. Джереми Мэтсон взял ее за плечи и нежно погладил по волосам. От него так хорошо пахло… запах мужчины, почти зверя. Он притягивал, обладал непреодолимым, магнетическим обаянием. Женщина почувствовала, как их губы сближаются… Рука на одеяле сжалась крепче — она заснула.

Всю среду Марион вместе с братом Дамьеном разбирала стопки книг в библиотеке Авранша; последние часы работы в хранилище. Вообще-то следовало бы расспросить монаха о том, что каждый из членов братии делал накануне во второй половине дня, и таким образом попытаться вычислить проходимца, побывавшего в ее доме. Однако она предпочла промолчать и не возбуждать любопытства брата Дамьена.

К пяти часам вечера Марион вернулась домой. Стоило ей войти, как почти сразу зазвонил телефон: ее приглашали в монастырские покои для знакомства со старшим монахом — братом Сержем. Марион взобралась по внешнему Гран-Дегре, пересекла небольшой укрепленный замок и оказалась перед длинным, внушительным на вид фасадом монастырских покоев. У входа гостью ожидала сестра Агата: она была моложе Марион, относительно хилого телосложения и молчаливая, как призрак. Монахиня провела Марион через ряд коридоров и лестниц и постучала в деревянную дверь: брат Серж открыл и пригласил их внутрь. Сестра Анна также присутствовала при знакомстве.

Главе братии было около пятидесяти лет; на лице его выделялись большой кривой нос, а также многочисленные черные родинки; продолговатые глаза под густыми темными бровями казались безмятежными озерами — в них не отражалось ни единой эмоции. Присмотревшись к новому знакомому, Марион решила, что он похож на Роберта де Ниро, но по сравнению с ним обладает меньшей харизматичностью и выглядит обрюзгшим.

— Счастлив, что наконец с вами познакомился, — произнес монах первые слова. — Прошла уже неделя с момента вашего прибытия, но все эти дни у меня не было ни одной свободной минуты. Садитесь, прошу вас.

Она покорно опустилась на стул неподалеку от сестры Анны, не сводившей с нее благожелательного взгляда. Голос монаха показался Марион знакомым, но она не могла вспомнить, где его слышала.

— Привыкли к новому жилищу? — осведомился брат Серж.

— Да. Уже начинаю чувствовать себя там как улитка в собственной раковине.

— Прекрасно. Я понимаю всю деликатность вашего положения. Но, насколько мне известно, сестра Анна взяла вас под свою опеку, и я не сомневаюсь, что вы в надежных руках.

«Он хочет сказать, что ему это не впервой», — предположила Марион. Ей очень хотелось знать, скольких людей до нее ДСТ передавала на попечение братии и укрывала в аббатстве. Насколько хорошо отлажена система? Ведь если это укрытие использовалось часто, оно небезопасно. Предсказуемость вредит миссии, суть которой заключается в том, чтобы на определенное время укрыть человека. Никто не должен понять, куда тянется след. Марион решила, что время игр кончилось.

— Вы поддерживаете постоянный контакт с ДСТ? — спросила она.

Брат Серж спрятал улыбку за широкой ладонью, повернулся к сестре Анне, чтобы разделить с ней веселье, и наконец ответил Марион:

— Нет, совсем наоборот — мы храним молчание. У меня есть номер телефона, по которому нужно звонить лишь в самом крайнем случае. Мы ведь религиозная община, Марион. Вы позволите называть вас Марион?

Она сделала небрежный жест рукой, предлагая ему продолжать.

— Просто община, а вовсе не группа тайных агентов, — закончил монах.

— Подумать только… как интересно!

— Да, мы оказываем им услуги. Однажды они попросили нас предоставить им убежище, и мы согласились. Потом это повторилось еще раз, но по-прежнему является для нас исключительным событием. Вот так.

— Вот так, — повторила Марион, не сводя глаз с руководителя общины.

— Как вы провели те дни, что находитесь у нас? Насколько я понимаю, вы помогаете брату Дамьену.

— Да. Нельзя назвать это захватывающим занятием, но все же оно помогло убить время. Увы, сортировка книг закончена, и с завтрашнего дня мне, вероятно, вновь будет нечего делать.

— Вот вам связка ключей — прошу вас не пренебрегать ею: с ее помощью вы сможете ходить туда, куда захотите. — Он поднял металлическое кольцо, на котором висела дюжина больших ключей. — Пожалуйста, пользуйтесь ключами с осторожностью. Администрация деревни Мон-Сен-Мишель полагает, что вы находитесь среди нас в качестве послушницы, и не одобрит, что мы предоставили вам столь широкие права.

Сестра Анна наклонилась к Марион:

— Я объясню вам назначение каждого из ключей.

— Это не самый худший способ развлечь вас. Должен признаться, что самым страшным вашим врагом здесь окажется скука. Мы готовы будем составить вам компанию, если представится такая возможность. Не стану скрывать, что наша братия должна соблюдать определенный устав. Мы не можем выделить вам штатную должность в Мон-Сен-Мишель, это вряд ли разумно.

— Знаете ли вы, сколько времени я у вас пробуду?

Брат Серж почесал в затылке:

— Нет. Об этом я ничего не знаю. Нас просили приглядеть за вами в течение зимы, до тех пор, пока «все не успокоится или не наладится». Не знаю даже, что под этим понимать. И, честно говоря, не хочу, чтобы кто-нибудь меня в это посвящал. Ваше пребывание у нас может продлиться как три недели, так и три месяца.

Помолчав, монах добавил:

— И приготовьтесь провести ближайший месяц в таком же неведении.

Марион взяла кольцо с ключами.

— Пока же, если я могу оказать вам какую-либо помощь… — произнес брат Серж, явно стараясь выглядеть галантным.

Марион коротко поблагодарила его. Она вспомнила этот голос: в ту ночь, когда она приехала в аббатство, она засыпала, а над ней звучал низкий мужской бас, очень четко произносивший слова. Значит, брат Серж вместе с сестрой Анной приходил к изголовью ее кровати в первую ночь.

Марион отклонила предложение поужинать вместе с другими членами братии: во время трапезы брат Жиль, с орлиным профилем, должен был читать Священное писание. Женщина вернулась домой. При мысли о том, не посещал ли снова ее жилище таинственный гость, Марион разбирало скорее любопытство, чем беспокойство. Она обошла комнаты, но не обнаружила ничего подозрительного. Может быть, все уже кончилось… Сначала ее слегка развлекли письмом с головоломкой, затем убедились, что она не прячет опасных предметов, и теперь оставят в покое.

Она развела суп из пакетика — этим вечером ей было лень готовить. Поставила на стол в гостиной тарелку, бутылку «Контрекса»,[33] упаковку йогурта и достала из шелковой сумки том в черном переплете. Женщина открыла его на том месте, где остановилась в прошлый раз, и принялась за еду.

14

Джереми Мэтсон и его коллега Азим Абд-эль-Дайим пробирались сквозь толпу на пешеходной улице квартала Эль-Муски. Здесь передвигались только пешком или, в случае необходимости, верхом на осле — плотность толпы и огромное количество прилавков не позволяли ничего другого. Под высокими фасадами обветшалых зданий с далеко выступающими балконами теснились вытянутые в глубину лавки и магазинчики. Без всякого порядка они простирались порой до середины улицы и все вместе сплетались в длинную череду многоцветных пятен и экзотических благовоний. Джереми прошел под огромным ковром из шкуры верблюда, растянутым в качестве тента и издававшим кислый, тошнотворный запах. Торговец шелком окликнул англичанина, но тут же ретировался, когда Азим резко ответил ему по-арабски. Шелковые пелерины красного, зеленого, голубого, желтого цветов и их различных оттенков одна за другой оставались в стороне, открывая доступ к лабиринту корзин, заполненных приторно пахнущими финиками и крупным инжиром. Вокруг говорили и кричали по-арабски. Люди смеялись и хохотали, разевая беззубые рты, зорко следили друг за другом или провожали соседей взглядами из-под глубоко надвинутых фесок и тюрбанов. От солнца толпу защищали навесы из дубленой кожи, пологи из ткани и подобные им древние как мир приспособления.