1 АВГУСТА 1914 - НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ

Как могло быть иначе, когда 1-я армия Ренненкампфа простояла без движения, в то время как решалась судьба самсоновской. Масса конницы Хана Нахичеванского жалась к пехоте,; не пошла в рейд чего смертельно боялись в немецких штабах. Только бездействие 1-й армии дало возможность Гинденбургу и Людендорфу собрать превосходящие силы против 2-й pyccкой армии. К этому нужно добавить небрежность русских штабов в пользовании радиосвязью: важнейшие сообщения шли либо oт крытым текстом, либо незамысловатым кодом, Людендорф без труда заглядывал в карты противника.

Что касается самой 2-й армии, то прав генерал Клюев: «Причины катастрофы: неготовность армии к наступлению, неустройство тыла и коммуникаций, несистематичность и чрезмерная форсированность марша, неосведомленность о противнике чрезмерная растянутость фронта, переполнение частей, брошенных в первую очередь против германцев, запасными, переутомлении от беспрерывного марша с боями, от бессонных ночей, недостатка продовольствия. Эти причины вызваны главным образом желанием спешно помочь союзникам в их тяжелом и безысходном положении, и спешка проходит красной нитью сквозь всю операцию, которую, повторяю, можно уподобить скорее кавалерийскому рейду, чем наступлению армии».

Армию А.В. Самсонова безоговорочно принесли в жертву, чтобы выправить положение на Западном фронте. Корпуса, снятые из ударной немецкой группировки, заходившей на Париж, не поспели к Танненбергу. Но их не было в сражении Марне.

Маршала Ф. Фоша никак нельзя отнести к числу любивших нашу страну. Размышляя в старости о событиях первой мировой войны, он тем не менее воздал должное России: «Большие вой

ны, особенно те, которые затрагивают несколько союзных государств, и большие сражения, разыгрывающиеся во время таких войн, нельзя рассматривать только с точки зрения каждой из участвующих в них групп сил… Мы не можем забывать о наших союзниках на Восточном фронте, о русской армии, которая своим активным вмешательством отвлекла на себя, значительную часть сил противника и тем позволила нам одержать победу на Марне». Ему, командующему 9-й французской армией, решившей исход битвы на Марне, это было ясно как день.

Победа в Галиции

Марна воспета на Западе. К этой саге ничего не добавить, –нельзя и буквы вставить между плотно пригнанными словами драгоценного национального эпоса Франции.

Составители того самого «Краткого стратегического очерка войны 1914-1918 гг.» видели это уже в 1918 г. Поэтому, приступая к описанию операций Юго-Западного фронта — Галицийской битвы, они сдержанно заметили: «10 (23) августа южнее Красника произошло столкновение нашей наступавшей 4-й армии с так же перешедшей в наступление австрийской армией. Этот бой, постепенно развиваясь, положил начало 21-дневному сражению на 500-верстном фронте от Вислы до Днестра, где участвовали 728 русских батальонов против 648 австро-германских, или 582000 русских штыков против 518000 штыков австро-германских. Это Галицийская битва совпала по времени с Марнской битвой 24-29 августа (6-11 сентября), в которой на 700-верстном фронте боролись 636 французких батальонов, или 508000 штыков против 480 немецких батальонов, или 390000 штыков». Написавшие эти строки по понятным соображениям не могли тогда точно подсчитать, сколько войск было по ту сторону русского фронта. Историки со временем установили – более 700 тыс. австрийцев и немцев.

Итак, в Галицийской битве с обеих сторон сражалось 1,5 миллиона человек, в то время как в Восточной Пруссии это число никак не превышало 300 тысяч человек.

Четыре армии Юго-Западного фронта сосредоточивались, имея в виду нанести концентрический удар в Галиции с севера и востока на правом фланге с линии Люблин-Холм на фронт Тарнов, Перемышль выступали 4-я и 5-я армии, а из района Ровно, Проскуров в направлении Львов—Станислав действовали 3-я и 8-я армии. Полагая, что противник придерживается плана, проданного Редлем, русское командование надеялось захватить основную группировку австро-германских войск в приграничной полосе, окружить и разгромить ее, не дав отойти к Карпатам. К сожалению, отнесение Конрадом линии развертывания внутрь не дало возможности ударить по флангам, и русские армии натолкнулись частично во встречном сражении на огневой фронт.

Пока сосредоточивались ударные русские группировки, вся граница полыхала — с обеих сторон выбрасывались разведывательные отрады, иногда до бригады. В некоторые приграничные русские города врывались немцы или австрийцы. Поведение их было неописуемо – массовый грабеж, расстрелы заложников, насилия над женщинами. В Ченстохове было расстреляно 18 человек, богатейший Ясногорский монастырь был разграблен и осквернен. Немецкая солдатня устроила там дикие оргии, куда сгоняли местных женщин.

Местом жуткой, кровавой бойни стал Калиш. В официальном сообщении главного управления генерального штаба России сухо перечислялись только считанные злодеяния, совершенные по приказу немецкого командования: «Когда президент города Буковинский, собрав с населения по приказу генерала Прейскера 50 тысяч рублей, вручил их немцам, то был тотчас же сбит с ног, подвергнут побоям ногами и истязанию, после чего лишился чувств. Когда же один из сторожей магистрата подложил ему под голову свое пальто, то был расстрелян тут же у стены. Губернский казначей Соколов был подвергнут расстрелу после того, как на вопрос – где деньги? – ответил, что уничтожил их по приказанию министра финансов, в удостоверении чего показал телеграмму». Местных жителей расстреливали на каждом шагу:. «трупы лежат неубранными на улицах и в канавах… За нарушение каждого постановления генерала Прейскера приказано расстреливать десятого».

Люди 1914 года были потрясены; вести о чудовищных зверствах потоком шли из Бельгии, Франции, России-отовсюду, куда вступал кованый сапог немецкого солдата. Мир еще не знал фашизма,Освенцима,Дахау гитлеровского геноцида,но разве не вещими, в свете узнанного нами в 1941 –1945 годах, звучат наивные слова предисловия к книге, составленной по документам и показаниям очевидцев, «Немецкие зверства», выпущенной в 1914 году в Петрограде :

«На поверку вышло, что немецкие офицеры, в особенности цвет их – пруссаки, лишены нравственных понятий культурного человека, потому что только нравственный урод или половой психопат способен на глазах родителей убить их ребенка или изнасиловать их дочь, или в присутствии оскорбленной и униженной девушки расстрелять ее отца только за то, что несчастный осмелился протестовать против наглого и циничного обыска, произведенного немецким лейтенантом. Пусть об этой предсмертной пощечине, полученной прусским наглецом, помнят наши внуки и правнуки, чтобы они знали, какой зверь, похотливый и кровожадный, таится в немце, выжидая лишь момента, когда ему позволено будет дать волю своим низменным инстинктам… Военная гроза пройдет, заживут раны, но память о зверских выходках швабов не должна глохнуть, и пусть всеобщее презрение будет возмездием рыцарям немецкой доблести».

Уже тогда, в августе 1914 года, хорошо знали, что враг систематически нарушает законы и обычаи войны. Пытки и убийство пленных в руках германцев и австрийцев были не исключением, а правилом. В первые недели войны немцы стали применять разрывные пули дум-дум, запрещенные Гаагской конвенцией. Мирные города беспощадно обстреливались из тяжелых орудий. Тот же Калиш перед уходом немцев был разгромлен артиллерийским огнем, сотни жителей погибли…

Русские командующие, зная о происходящем, сжав зубы, методично готовили. общее наступление, отклоняя настойчивые просьбы выгнать врага из того или иного города. Когда и верховный главнокомандующий попытался побудить командующего 8-ой армией А.А. Брусилова выбить австрийцев из захваченного Каменец-Подольска, то получил отказ. «Разбрасывать свои силы перед самым началом боевых действий я не считаю возможным, — телеграфировал Брусилов. — Когда я перейду в наступление и вступлю на австрийскую территорию, то эта колонна, боясь быть отрезанной, сама побежит назад без всякого понукания».

Так и случилось. Стоило Юго-Западному фронту прийти в движение, писал Брусилов, австрийцы «спешно покинули Каменец-Подольск и полностью вернули контрибуцию, которую собрали с жителей города. Это было совершенно естественно» потому что они хорошо знали, что если они возьмут контрибуцию с жителей Каменец-Подольска, то я, в свою очередь, заняв Тарнополь, Трембовлю и Чортков, не пощажу этих городов и обложу их такой же, если не большей контрибуцией». Впрочем это были в основном угрозы: не в обычае русской: армии предавать разграблению занятые города. Брусилов после занятия Львова заверил явившуюся к нему депутацию от городского управления: «Никакой контрибуции на город, накладывать не буду «.