Что необходимо знать каждому мальчику - Алексий Грачев

Конечно, такой случай и тогда был редкостью. Я не хочу сказать, что у нас так должно быть. Но еще хуже другая крайность, которая чаще проявляется в отношении внуков (детей и подростков) к бабушкам и дедушкам. Они, вроде, и любят стариков, но позволяют себе какое-то пренебрежительное отношение к ним: могут перебить их в разговоре, не дослушать и уйти, забывают поблагодарить за заботу и услуги, вообще не проявляют должного уважения. А о послушании я и не говорю… А старикам что делать? Смиряться, терпеть, прощать… и этим спасать свою душу. Только не надо думать, что эгоистичные, невежливые внуки делают что-то доброе, «помогая смиряться» старым людям. Как известно, смиряться самому спасительно, а смирять других – вовсе нет.

Вот, между прочим, еще одна положительная черта старости: она нас смиряет. Всю жизнь христианин хочет и не может смириться, преодолеть страсть гордыни. Мы ведь с тобой хорошо знаем, что «без смирения нет спасения», что блаженны нищие духом, что сами по себе, без Бога, мы ничего не значим. Но все это только теоретически. Живем мы при этом так, будто все можем и что-то из себя представляем. Ценим свое мнение, любим побеждать в споре, а задень нас кто каким-нибудь замечанием, даже справедливым, – в нашей душе поднимается гнев против обидчика, который мы даже сдержать порой не можем. О том, чтобы себя укорить при этом, даже и речи нет – наоборот, мы долго еще вспоминаем обиду, жалеем, что недостаточно остроумно и хлестко ответили на замечание, подумываем даже о мести. Разве это по-христиански?

Андрей прекрасно понимал, что речь идет о нем. Действительно, он в последнее время совершенно не выносил замечаний, даже со стороны взрослых. Он мог раздраженно и насмешливо ответить матери, но больше всего доставалось бабушке: ее наставления он иногда демонстративно пропускал мимо ушей, и это было особенно оскорбительно; получалось, что Андрей – умный, сильный – сам знает, что делает, и может не обращать внимания на чье-то надоедливое жужжание над ухом. Бабушка сердилась, возмущалась, но через минуту все забывала и прощала, потому что души не чаяла в Андрюше. Сейчас, слушая отца, мальчик посмотрел на эту ситуацию со стороны: бабушка, с ее смирением и любовью – и он сам, холодный, эгоистичный, грубый, утверждающий на ее смирении свою самостоятельность…

А папа продолжал:

– Но наступает старость и сама нас смиряет. Неизбежно, независимо от того, хотим мы того или нет. И меня, и тебя это ждет, если Господь даст нам дожить до старости. Вдруг начнешь замечать, что твое мнение никого не интересует. Говоришь что-то, хочешь поделиться своим опытом – а тебя не слушают, и опыт твой не нужен. С тобой постепенно и разговаривать перестают: о чем, мол, с ним говорить, кроме его болезней!.. А болезни, и правда, подступают со всех сторон: кости болят, ноги с трудом передвигаются, сердце, сосуды, глаза… Старый человек нуждается в чужой помощи, в уходе. А ухаживают за стариками, заметь, куда с меньшей охотой, чем за детьми. В детях видят себя, свое продолжение; дети растут, становятся умнее, с ними приятно иметь дело… А старики – о них заботятся, скорее, по чувству долга, по заповеди Божией, потому что любить их, как любят детей, все труднее… Одним словом, старикам приходится смиряться перед всеми: перед детьми и внуками дома, перед молодежью на улице. Старый человек видит свою немощь и понимает, что не на кого ему по-настоящему надеяться – только на Бога. А это означает духовное прозрение.

– В каком смысле «надеяться только на Бога»?

– Ждать помощи – от Бога, любви – от Бога, внимания и понимания – от Бога. Когда человек перестает надеяться «на князи, на сыны человеческия», потому что понимает, что «в них… несть спасения», то есть не они спасут его душу, он всецело обращается к Богу. Иногда удивительно: откуда у внешне слабых, немощных людей бралось бесстрашие перед угрозами, пытками, даже смертью? Я не только о древних мучениках говорю, но и о верующих людях, которые жили в нашем веке. Один писатель, сам прошедший советские концлагеря, рассказывает, что некоторые старушки приводили следователей в изумление, а потом и в бешенство своим спокойствием, силой духа. Как-то раз такая бабуля, «Божий одуванчик», на допросе отказалась отвечать, где скрывается епископ, которого разыскивали власти. Ее спрашивают: «Так ты знаешь, где он?» – «Знаю, но вам не скажу». – «Да тебе известно, что мы можем с тобой сделать?!» – «Делайте что хотите, на все воля Божия… А на смерть за Господа я хоть сейчас готова». Так и не смогли ничего от нее узнать.

Старушка на соседней скамейке все еще дремала на солнышке. Ее тоже можно было бы назвать «Божий одуванчик». Такую бабулю пальцем тронуть нельзя – упадет, рассыплется. Андрюша вообразил, как она сидит на допросе и шамкает: «Хоть сейчас готова умереть, а вас не боюсь». А что? Не так уж это невероятно.

Представление о героизме у нас чаще связано с молодостью и красотой, а почему, собственно? Эта старушка тоже может оказаться бесстрашной, как древние мученики. Если, конечно, она верующая… Чего ей бояться? Что терять? Чем могут серьезно навредить ей люди? Пожалуй, папа прав: старость дает духовную свободу, это вовсе не жалкое прозябание, а новое, особое состояние души. Но только если есть вера. А если вера тверда, то и молодому нечего бояться: ни тюрьма, ни ссылка, ни пытки не причинят вреда душе. Андрей вспомнил прокимен, который поется в церкви на каждом водосвятном молебне: «Господь просвещение мое и Спаситель мой – кого убоюся?»

– Она, наверное, молилась много, – сказал он в раздумье, имея в виду старушку из папиного рассказа.

– Наверное. Да не просто много, а иначе, чем мы. Человек, который предает себя в волю Божию и надеется на одного Бога, молится не устами только, как это часто у нас бывает, а сердцем. Есть очень много людей верующих, которые много лет ходят в церковь, читают духовную литературу, исполняют утреннее и вечернее правило, но не знают при этом, что такое настоящая молитва. Один священник, также побывавший в заключении в годы гонений на Церковь, так и говорил: что научился молиться только в одиночной камере, когда остался один и не мог уже надеяться ни на кого из людей. Вернее, не один, а с Богом.

Я однажды слышал, как старушку прихожанку в церкви спросили: «Трудно, Вам, наверное, одной жить?» А она отвечает: «Я не одна – я с Богом». Вот это вера, вот это сила! Каким слабым и жалким кажется рядом с ней какой-нибудь молодой человек, раб моды и общественного мнения, подражатель западным кумирам, который больше всего боится быть не «как все», отличаться от своих сверстников одеждой, поведением, привычками…

Посмотри еще раз на эту старушку. Вот, она совершила свою ежедневную прогулку и заодно сделала доброе дело, покормила птичек. Сидит, греется на солнышке и, наверное, благодарит Бога, что еще имеет такую возможность: пообщаться с птичками, посидеть на лавочке… Сейчас пойдет домой, попьет чайку. У нее есть, наверное, своя комната или хоть уголок, весь в иконах. Сядет на свою постель или приляжет и будет молиться Богу, Пресвятой Богородице…

Разве это не жизнь? По-моему, самая настоящая, подлинная, содержательная жизнь!

– Хорошо, если молиться. А может быть, телевизор смотреть?

– Нет-нет, ты взгляни повнимательнее. Видишь, какое хорошее, спокойное выражение лица? Ты замечал, что у старых людей очень выразительные лица? Бывают лица приветливые, добрые, а бывают такие, на которых как будто застыла гримаса злобы, насмешки, испуга, недоверия, надменности. Знаешь, почему это бывает? Потому что со временем на лице каждого человека отпечатываются главные страсти: если с ними не борются, они становятся видны всем.

У нашей соседки лицо совсем другое: в нем отражается душевный покой, внутренняя тишина… И еще – посмотри-ка на ее левую руку.

Мальчик вгляделся: из-под рукава теплого пальто высовывалась черная шерстяная кисточка с крестиком… Вот это да – четки! И как это папа сразу заметил?

– Пап, может, она даже тайная монахиня?

– Все может быть. Во всяком случае усердная молитвенница. Видишь, как бывает! Пусть тебе это будет уроком на будущее: чтобы быть внимательнее и добрее к старым людям. От них многому можно научиться, а потерпеть их немощи, наверное, не так уж трудно, правда? Смириться перед ними, не настаивать на своем, проявить любовь и уважение. Причем начинать надо со своих близких.

– Да, но… Трудно все-таки выносить ворчливость, желание поучать. Потом старики часто так плохо относятся к молодежи, так не любят нас! Не все же такие добрые, как бабушка, или такие молитвенницы, как эта старушка с четками. Ты сам говорил, что к старости у грешных людей страсти очень глубоко укореняются – даже отражаются на лице.

– Вот тут-то и нужно вспомнить заповедь о почитании старших, а главное – заповедь о любви к ближнему. Иначе какие же мы христиане, если не стараемся жить по заповедям? Иногда надо и понудить себя. Знаешь пословицу: «Не так живи, как хочется, а так живи, как Бог велит»?