Спаси меня от меня самого (ЛП) - Уэлч Брайан Филипп

Я звонил, и звонил, и звонил, и наконец, наконец[41], Ребекка подошла к телефону. Я рассказал ей о том, что видел Питт, и возможно даже я пригрозил убить её. Как я и говорил — я был слишком взволнован, так что не помню весь разговор в деталях. Конечно, Ребекка начала отрицать всё, говоря, что её подруга и её парень оставались в нашем доме.

Хммм…

— Почему? — спросил я.

— Потому что я уснула у них дома, и они хотели уйти, потому что там было слишком много народу.

Хммм…

— Где ты, блять, была? — спросил я, — я пытался дозвониться до тебя несколько недель.

— Я долгое время была у них дома, на вечеринках, — сказала она, быстро добавив — но там не было никаких наркотиков.

Полагаю она вспомнила наш уговор, хммм…

Хмммммм…

Я решил снова поверить ей. Глубоко внутри я знал правду, но наверное я боялся повернуться к правде лицом, потому что я не хотел, чтобы моё сердце снова было разбито. Я хотел, чтобы у меня был кто-то, кого я мог бы любить и кто любил бы меня. Я хотел, чтобы был кто-то, к кому я мог приехать после долгих, тяжёлых месяцев, проведённых в туре. Оглядываясь назад теперь, я ясно вижу, что я был зависим от различного рода вещей, которые плохо действовали на меня, и в большинстве случаев, я был зависим от этих тяжёлых отношений с Ребеккой.

В течение следующих нескольких месяцев у нас продолжался тур по Европе, мы выступали с концертами и бухали каждую ночь. Жили по-европейски. Несмотря на мои подозрения по поводу Ребекки, находится вдали от неё для меня было тяжело, но я использовал вечеринки как способ отвлечься от мыслей о ней и большую часть времени это работало.

Когда я наконец вернулся из тура, я был по настоящему счастлив снова увидеть Ребекку. Я надеялся, что всё плохое как-нибудь само пройдёт. Эта надежда иссякла, когда я увидел на подоконнике фотографию. На ней были изображены Ребекка и группа людей, сидящие на диване в чьей-то спальне. Перед ними стоял журнальный столик и когда я пригляделся к фотографии, я увидел несколько линий белого порошка на столе.

Наркотики.

Я уличил её во лжи и доказательства были прямо у меня в руках. Я вышел из себя и тотчас противопоставил Ребекку фактам. Я сказал: «Ребекка, если ты врёшь мне по поводу наркотиков, значит ты врёшь мне и по поводу измены мне!»

В этот момент я не сдержался и начал бить её руками. Обычно в наших ссорах она первой начинала физическую потасовку между нами, но на этот раз я нападал на неё. В тот момент, я был одним из тех, кто прибегает к физическому насилию, чтобы справиться со своей злостью и болью. Я был одним из тех, кто не умеет контролировать себя и свои эмоции. Я не горжусь таким своим поведением, и я хотел бы, чтобы я смог всё сделать по другому, но, к несчастью, я уже не могу сделать этого. И, что ещё печальнее, все вещи между нами становились ещё хуже.

После того, как я остыл, мы примирились — даже не знаю как это вышло. Ребекка настаивала на том, что она не знала, что на столе лежат наркотики, в то время как делалась фотография и она продолжала всячески отрицать измену мне. Я сказал, что верю ей. Я сказал так, потому что чувствовал себя ужасно от того, что избил её и я просто хотел поскорее уехать. Я хотел отбросить все мысли подальше и забыть обо всём. Поэтому мы переехали и всё как-то притихло немного, но оказалось, что не надолго.

Несколько месяцев спустя после случившегося, я обнаружил любовное письмо, которое было адресовано ей. Оно было от 17-летнего подростка, который писал о том, что значит Ребекка для него, и как он любит её. Я был готов убить кого-нибудь в тот день. Буквально. Я не какой-нибудь драчун или борец, но я был настолько зол, что наверное я действительно был способен на это. Я не был пьян, хотя я и пил каждый вечер, у меня было только небольшое похмелье, что делало всю ситуацию хуже. Она по-прежнему отрицала любое обвинение в измене мне, но фотография с ней перед наркотиками, вкупе с этим любовным письмом — всё это снова убеждало меня в том, что я пытался игнорировать и снова приносило обратно мою злость и боль, которую я ощущал от остальных инцидентов.

Ребекки не было дома в тот момент, когда я обнаружил письмо, так что я стал ждать её, с каждой минутой злясь всё больше и больше. Пока я ждал её, мне пришёл в голову наиболее злобный план, какой я мог только придумать. Когда она вернётся домой, я займусь сексом с ней в последний раз и затем врежу ей своим скейтбордом. Когда она, наконец, вернулась домой, я вел себя словно я люблю её, мы переспали, затем я достал скейтборд, который я прятал около себя, и сильно ударил её им. Она была в сильном шоке. Это было совсем не похоже на меня, так что я застал её врасплох. На её лице читался сильный ужас. Она крикнула на меня: «Зачем ты это сделал? Что я такого натворила?»

Я громко засмеялся, злобным хохотом. Я бросил ей письмо. «Ты изменяла мне! Всё здесь, на бумаге! Теперь у тебя нет ни одного грёбаного пути, чтобы отрицать это!»

Но она продолжала отрицать. Она быстро дала мне имя этого подростка и его адрес, и сказала мне, чтобы я пошёл и спросил его сам, раз я не верю ей. И я пошёл. Я не знаю, почему всё так получилось — я не был драчуном, вы уже это знаете, но я был готов убить этого подростка голыми руками. Я появился перед домом этого подростка и постучал в дверь. Когда он открыл её, моё желание убить его быстро исчезло.

Возможно ему действительно было семнадцать, но он был гораздо крупнее меня. Он был крупным чуваком с мальчишеским лицом. Я спросил его — было ли у него что-нибудь с Ребеккой, и он ответил, что у них ничего не было. Я полагаю, что у него просто была большая страсть к ней. Это был такой ужасный день. Я предстал просто настоящим монстром. И это впервые, когда я кому-либо говорю об этом. Никто не знал об этом, за исключением меня и Ребекки.

Я пришёл домой и извинился перед Ребеккой, и, по каким-то причинам, она простила меня.

В то время как у меня была куча вещей в моём прошлом, которыми я точно не горжусь, эта была одна из самых худших. Это было настолько тёмное и депрессивное время в наших отношениях. Это всё время отзывалось эхом внутри меня, в этом я уверен полностью. Я думаю это настолько сильно шокировало нас обоих, что каким-то образом сделало наши отношения ближе друг к другу, словно мы в этой точке развернулись друг к другу. Всё происходящее между нами становилось лучше немного, наверное потому что у нас появлялось больше хороших моментов в течение нашей жизни.

Но стоило только всему обернуться к лучшему для нас с Ребеккой, как дорога, называющаяся «Korn», снова началась. На этот раз всё происходило в Lollapalooza[42], во время летнего тура, совсем незадолго до нашего тура в поддержку Life is Peachy. Snoop Dog и Tool[43] были в составе участников в течение всего тура, так что у нас снова каждый вечер были вечеринки и всё происходящее постоянно сильно выходило из-под контроля. Джонатан по прежнему сильно пьянствовал и вёл себя сумасшедше, как обычно, вытворяя различные сумасшедшие вещи. Вокалист Tool, парень по имени Mainard, никогда по настоящему не тусовался с другими группами из этого тура, так что Джонатан выпивал и садился снаружи комнаты Tool, словно охотник, поджидая когда Mainard выйдет, чтобы они могли потусоваться вместе. Иногда он дожидался его, но всё-таки вместе они были весьма странной парой.

В том туре, Fieldy, Munky и я много вместе тусовались. Нашим любимым занятием было побухать с Snoop'ом и его парнями. Эти парни были его труппой. У Snoop'а была большая свита парней и у них всегда была группа стриптизёрш, путешествующих вместе с ними[44]. Практически каждый вечер, они устраивали сумасшедшие вечеринки со всеми видами алкоголя и едой, вроде жаренной курицы, макарон и сыра. Их автобусы быстро становились пустыми ещё до наших, так что Fieldy, Munky и я всегда доедали за ними остатки.