Гром - Джеймс Грейди

Ее перебил кремленолог, который, после того как распался Советский Союз, переименовал себя в «эксперта по Центральной Европе»:

– Необходимо просто перестрелять всех этих животных в человеческом обличье!

Заместитель управляющего поднял вверх руку, призывая к тишине.

– Мы… если кто-нибудь из нас может чем-то…

– Все нормально, спасибо.

– Мы тут скинулись. Как ты думаешь, что лучше, венок или цветы на завтрашнее погребение?

– Цветы, на мой взгляд, более… приватно.

Высокопоставленный служащий отвел Джона в сторону.

– Председатель, естественно, тоже глубоко потрясен случившимся.

– Поблагодарите его за сочувствие.

– Вы будете по-прежнему пользоваться своим кабинетом?

– У мистера Зелла есть текущие дела. Я буду появляться здесь, когда понадобится.

Сенатский служащий кивнул.

– Ваши люди заходили сюда сегодня.

– Неужели?

– Отдел безопасности. Они заходили в круглый аквариум. Забрали личные вещи Фрэнка. И еще какие-то бумаги.

– Вот как.

– У них были собственные мешки.

Джон поблагодарил его за участие. Идея разместить служащих ЦРУ, осуществляющих взаимодействие с сенатом, в офисах соответствующих комитетов родилась в бюрократических дебрях. Как в ЦРУ, так и в сенате были противники этого плана; их докладные записки вопили о «лисе в курятнике», с одной стороны, и о мальчиках для битья, которых заполучит конгресс, – с другой.

В конце концов даже сторонники жесткой линии в ЦРУ осознали, что «жертва», которую они вынуждены были принести, оказалась не напрасной. После вьетнамской войны ЦРУ заметно сдало свои позиции, и это при том, что службы технического шпионажа, создаваемые Пентагоном, набирали обороты. Присутствие двух представителей ЦРУ в сенате повышало престиж этого учреждения: военные службы уже имели на Холме свой офис.

Место для комитета было выделено в Харт-билдинг.

Все называли его аквариумом. Аквариум был устроен в углу уже существовавших апартаментов, поэтому было необходимо достроить лишь две стены. Одна была бетонная, другая – стеклянная. Это означало, что «лисы» могли следить за происходящим снаружи, а сторожевые псы – заглядывать внутрь. Это, конечно же, никого не устраивало.

Поэтому были установлены вертикальные жалюзи, закрывающие стеклянную стену аквариума снизу доверху. Они закрывались и открывались щелчком выключателя.

Так как ни одна из сторон не желала уступить право контроля за видимостью, то пришлось устанавливать жалюзи с обеих сторон. Синие полупрозрачные пластины скрывали все происходящее снаружи. Фрэнк и Джон взяли себе за привычку держать жалюзи по возможности открытыми и всегда оставлять открытыми в конце рабочего дня.

Этим утром жалюзи внутри аквариума были закрыты. Джон открыл хитроумную систему запоров.

Вошел внутрь. Дверь за его спиной с легким щелчком захлопнулась.

Просачивающийся снаружи свет окрашивал комнату в мягкие голубые тона.

Стол Джона был пуст. Стол Фрэнка тоже. Абсолютно голыми были и стены, на которых еще в понедельник висели календари и фотографии членов комитета. Отсутствовали компьютеры. Ящики для папок были раскрыты и пусты. Пуст лоток для бумаги в копировальной машине. На своем столе Джон обнаружил две скрепки для бумаг и порванное резиновое колечко. Выдвижные ящики стола Фрэнка хранили одну только пыль.

Джон выключил верхний свет и сел за свой стол. Сумрачный синий свет вызвал у него ощущение, что он находится под водой.

Телефоны были защищены от прослушивания врагами.

А друзьями?

Джон набрал номер телефона. Линия звучала, как всегда, на третьем звонке произошло соединение. Секретарь, взявший трубку, сообщил Джону, что «он» только что пришел.

– Этим утром на нас совершили налет, – сказал Джон своему боссу Мигелю Зеллу. – Люди из службы безопасности Корна – «Смит, Браун и Джонс». Они…

– Джон…

– …они здесь все опустошили. Папки, компьютеры. Личные вещи Фрэнка и мои. Ручки. Они взяли даже банку с кофе и…

– Ты неверно все истолковываешь.

Джон замолчал.

– Я прошу прощения за то, что не нашел времени, чтобы предупредить тебя, – сказал Зелл. – Я сам узнал подробности только этим утром, когда мы возвращались в штаб-квартиру с заместителем директора Алленом и… Корном.

– На вас не совершали «налета», – продолжал увещевать голос Зелла в телефон ной трубке. – Катастрофа, случившаяся с Фрэнком, требует принятия некоторых мер предосторожности.

Джон ничего не сказал в ответ.

– Не ошибается тот, кто ничего не делает. Возможно, мы несколько перестарались.

– Я стараюсь не ошибаться. А есть еще какие-нибудь «меры предосторожности», о которых я не знаю?

– Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться, – сказал Зелл. – Слушания уже фактически закончились, почему бы тебе не взять небольшой отпуск? Исчезнуть на какое-то время?

Джон почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Будь осторожен:

– У меня были поручения. Некоторые дела, которые я должен закончить.

Зелл бросил в ответ «прекрасно» и попрощался.

Некоторые дела, которые я должен закончить.

Раздался звонок в дверь офиса. Открыв дверь, он увидел Эмму Норс.

– Можно к тебе? – спросила она.

Дверь защелкнулась за ее спиной. Джон уловил аромат ее кокосового шампуня, когда она прошла мимо него.

– Что за чертовщина? – сказала она, разглядывая пустые столы и голые стены. Она повернулась к Джону. – Только не говори мне, что ты уезжаешь.

У нее были большие голубые глаза. Печальные.

– Я не собираюсь никуда уезжать, – ответил Джон.

– Ты в порядке? Я звонила тебе прошлой ночью…

– Спасибо.

– Хотела убедиться… Такой ужас…

– Как ты узнала, что я здесь?

– Я видела тебя на слушаниях, но не была уверена, что ты пойдешь потом сюда, и… я подкупила полицейского у входа, чтобы он позвонил мне, если ты появишься.

– Подкупила?

– Пообещала, что в следующий раз, когда мне понадобится что-нибудь передать сюда, я пошлю это с Крисси. Это шикарная блондинка из моего офиса.

– О-о.

– Ловко, да? – Резкий смех. – По-моему, очень.

Эмме было тридцать два. На полголовы ниже Джона. Повернувшись к нему спиной, она рассматривала пустые стены.

– Видимо, мне не стоит расспрашивать тебя о том, что произошло?

– У меня нет ни одного достойного ответа.

– Ну-ну.

Элегантная фигура. Округлые бедра. Красавица.

– Ты так и не ответишь мне? – Она подошла к столу Фрэнка. Походка танцовщицы. Провела рукой по его поверхности, уселась на него, – Как ты?

– Все спрашивают. Я чувствую себя хорошо настолько… Что за идиотская фраза: хорошо, насколько можно. Никогда не думал, что попаду в подобный переплет.

– Да, тебе здорово досталось. – Она покачала головой. – Но с тобой все будет в порядке. Ты не похож на неудачника.

– Неудачника?

– Да. Тебя нелегко сломить. Скоро опять будешь как огурчик.

– Ты начиталась шпионских романов.

– Я не читаю их, и я знаю неудачников. Спроси моего бывшего.

– Уволь меня от этого. Я сильно сомневаюсь, что мы найдем с ним общий язык.

Она скрестила ноги. Очень привлекательные ноги. Короткая юбка открывала колени. Ее голубые глаза блестели.

– Фрэнк… Черт, просто не могу поверить.

– Да уж.

– Это слишком ужасно, чтобы быть правдой.

Они оба помолчали. Потом она заставила себя улыбнуться:

– Хорош Бауман, нечего сказать! Читать инструкции своего помощника вслух! Похоже, он впал в маразм!

– Что-то в этом роде, – сказал Джон.

– Интересно, как ваши парни, а не спецподразделение, собираются получить на материалах Коркорана хорошие отзывы прессы, – заметила она.

– Мы просто распутаем это дело.

Джон позволил себе улыбнуться.

– В какое время мы живем? – сказала она. – Прошло всего лишь два месяца, а взрыв заслуживает уже лишь четвертой страницы.

– Беда в том, что мы живем в интересное время.

– Когда любое событие привлекает внимание лишь ненадолго, – добавила она. – Единственная хорошая новость, что я убедила людей Обета задавать на слушаниях поменьше вопросов, касающихся нераспространения ядерного оружия в Центральной Азии.

– Спасибо, это сильно облегчает нашу задачу.

– Я тоже так считаю, – сказала она.

– Чего добивается твой босс своими нападками на нас? – поинтересовался Джон.

– После шестидесятых годов он не испытывает к ЦРУ теплых чувств. – Она улыбнулась. – Однако его позиция открыта для обсуждения.

– Чувствую, нам придется нелегко.

Они оба принялись рассматривать пустые стены. Возникла неловкая пауза. Джон думал о том, что следует сказать Эмме. Он знал, что она тоже сначала обдумывала слова, которые собиралась ему сказать. В большинстве случаев безо всякой задней мысли. Автоматически. Вообще же они говорили на одном и том же языке. Знали одни и те же песни. Оба выросли в небольших городках, учились в неэлитных школах. В общем, их сближала не только работа.