Временно - Лейхтер Хилари

Карл говорит, что поначалу я не буду заниматься никакой грязной работой. Только административной частью. Следить за входом. Держать сумку с оружием. Выглядеть зловеще. И только потом, говорит Карл, демонстрировать истинные намерения. Карл хочет, чтобы я дала ответ до конца недели.

Когда Карл идет с Лореттой есть горячие панини, я хватаю его журнал и несусь в тюрьму. Миную гавань и общественный пляж, сворачиваю к центру города, прохожу его насквозь, оставляя позади, пока он не скрывается за деревьями. Затем оказываюсь в лесу, а я в этом лесу до сих пор ни разу не бывала. Пересекаю ручей, пересекаю поляну, прохожу сквозь несколько деревянных ворот, опутанных колючей проволокой, сквозь металлодетектор, детектор лжи и детектор сожаления и через новый, еще не запатентованный детектор намерений, записываюсь под выдуманным именем и говорю, что пришла навестить приятеля Карла, который мотает тут нехилый срок.

— Я пришла навестить приятеля Карла, который мотает тут нехилый срок.

Я хочу спросить его о вырванных страницах.

— Что ты можешь об этом рассказать? — спрашиваю я, открывая журнал Карла.

— Карлу это не понравится, — отвечает он, — то, что ты копаешься в его журнале.

— Круто.

— Еще как круто. Я сам крутой. Я тоже копался в его журнале.

Впервые я улыбаюсь, и он улыбается, и тут к нашему столу подходит охранник.

— У нас это не одобряется, — говорит он, и мы убираем наши улыбки, охранник тоже убирается.

Я кладу на стол перед приятелем Карла пачку сигарет, чтобы он стал поразговорчивее.

— Там он писал обо мне, — говорит приятель Карла, забирая сигареты и почесывая бороду большим пальцем, — потом почистил все улики. Лет десять срока скостил.

— Ясно.

— Всегда защищает меня, как только может. В этом весь Карл.

— Понятно.

— Так что теперь ты знаешь, что я знаю. И мы оба знаем одно и то же. Ты знаешь?

Знаю.

Я оставляю приятеля Карла, пожелав ему удачи, и, задержав дыхание, прохожу еще не запатентованный детектор намерений, детектор сожаления, детектор лжи и металлодетектор, прохожу сквозь несколько ворот, пересекаю поляну, пересекаю ручей, оказываюсь в лесу, в котором я теперь уже бывала, прохожу центр города и миную гавань и общественный пляж и сталкиваюсь прямо с Карлом и Лореттой, которые возвращаются в хижину и на ходу доедают свои горячие панини.

— Хорошо, Карл, — говорю я, — я согласна.

— Хорошо, — говорит Карл, кивает Лоретте, Лоретта кивает ему, и все мы стоим и киваем друг другу, как вечно согласные на все китайские болванчики.

Так я соглашаюсь на убийство, не столько ради самого убийства, сколько из уважения к верности Карла, к его стойкости, во имя его дружбы с тем парнем, который мотает нехилый срок, потому что, давайте просто признаем это, ради такой дружбы можно и убить, и уж тем более — отмотать срок.

— Хорошо, — говорю я, — я согласна. Кого надо убить?

И Карл отвечает:

— Для начала мы просто потренируемся.

— А она тоже будет работать с нами? — спрашиваю я, кивая на Лоретту со всей вежливостью, на которую только способна. — В смысле, всегда?

— Возможно, — отвечает Карл. — Это ничего?

— Вряд ли мне об этом судить, но думаю, что ничего. Разумеется, почему бы и нет!

Лоретта одаривает меня ласковым взглядом с противоположной части хижины, где застилает кровать Карла не так, как обычно это делаю я. Она по-больничному подгибает одеяло и четко оглаживает складки. Она не знает, что Карл любит спать свесив ногу с кровати. К утру наведенный ею порядок оборачивается хаосом.

Под «потренируемся» Карл имеет в видуто, что мне предстоит на время стать его тенью. Я буду стоять позади него, как тень, и повторять все его движения, его эмоции, его мимику. Буду молчать, как тень, во всем черном, Лоретта даст мне водолазку и штаны, я надену свои ворованные сапоги.

— Здорово выглядишь, — говорит Лоретта, и я ей верю.

Я, как тень, повторяю каждое движение Карла и, когда он покупает горячие панини, достаю теневые деньги из теневого кармана и кладу их на теневую стойку неподалеку от настоящей. Затем сижу на теневой скамейке позади той, на которой сидит Карл, вытягиваю ноги, намазываю теневой панини теневым майонезом, даже не пользуясь теневым ножом, и в тени поглощаю свой теневой панини, хотя на вкус он как обычный сэндвич, разве что с тенью. Карл широко раскрывает рот, я тоже широко раскрываю рот. Он откусывает большой кусок, и я откусываю большой теневой кусок. И не будь он теневым, это был бы такой кусок, глядя на который моя мать сказала бы: «Откусывай поменьше, а то подавишься». Затем Карл снимает с губ лепесток салата, вы можете думать обо мне что угодно, но я аккуратный человек, поэтому как тень я пропускаю этот момент.

Мы идем домой под заходящим солнцем, и настоящая тень Карла вытягивается, становится слишком длинной и слишком узкой, но все равно падает на мое теневое лицо.

Так мы живем какое-то время. Каждую ночь мой сон — тень сна Карла, и это неплохо, потому что Лоретта заняла мою койку. Мои сны — тень его снов. Я сама тень и живу в тени. Конечно, как я и говорила, нога Карла выпросталась из-под тщательно заправленного одеяла, так что я выпрастываю свою, лежа на полу рядом с Карлом.

Однажды утром, едва я просыпаюсь, он уже стоит надо мной.

— Второй этап, — говорит он, — теперь ты будешь моим зеркалом.

Это упражнение более личное, и нет ничего более личного, чем просто выполнять свою работу. Удерживать зрительный контакт и всегда держаться рядом. Мы работаем в хижине, синхронизируя каждое движение. Я мою волосы в душе и смотрю на Карла, который тоже моет волосы. Он моет все остальное и смотрит, как я мою все остальное. Все остальное у нас разное, но мы — идеальное отражение друг друга. Иногда мы касаемся друг друга животами или локтями, как порой касаешься зеркала и чувствуешь это касание, и я чувствую, как мое тело прошивает разряд, и вспоминаю тот долгий нежный поцелуй, и чувствую, что меня уносит течением, и однажды ночью Карл целует свое отражение, а оно целует его в ответ, в это время Лоретта спит на койке неподалеку, и вся комната дрожит, словно отражение на куске изогнутого пластика.

— Привет, — говорит он, и я отвечаю ему тем же.

Это продолжается какое-то время. Я счастлива, внутри все кипит, и у меня есть повод смотреть на Карла целые сутки напролет, если я смогу не спать все это время, а Лоретта просто отходит в сторону, чтобы приготовить лазанью и подать ее нам в наш личный, маленький зеркальный мир. Мы начинаем говорить в унисон, хоть иногда и сбиваемся, а я не всегда успеваю синхронизировать свою речь с его, но Карл все понимает.

— Давай перейдем к оружию, — говорит он, и мы деремся на мечах со стеной, тонкими струйками разливаем яд, дочиста моем руки и другие открытые части тела.

Затем все меняется. Я просыпаюсь в кровати Карла, но Карла нет. Он возвращается позже и едва ли говорит мне полслова.

— Карл! — зову я, но он не отвечает.

Кажется, я слышу, как он издает тихий, сдавленный смешок, почти чих, почти отрыжку или какое-то недовольное фырчание, но наверняка сказать не могу.

Он уходит гулять с Лореттой, а я мечусь по хижине, словно сумасшедшая. Вдруг он узнал, что я ходила к его приятелю, мотающему нехилый срок? Вдруг он узнал, что я читаю его журнал? Вдруг это непростительно?

Они возвращаются поздно вечером, и я жду их у порога.

— Карл! Лоретта! Карл! Лоретта!

— Третий этап, милая, — говорит Лоретта и гладит меня по щеке. — Мы нашли для тебя жертву.

Человек, которого предстоит убить, крепко связан и сидит в хранилище банка, с менеджером которого у Лоретты до сих пор сохранились неплохие отношения. Именно сюда отправились Карл и Лоретта, чтобы спрятать связанную жертву. И оба ждут, что я пойду в это хранилище и сделаю то, что обещала, выполню свою работу, ведь таков план.